Джудит Крэнц - Школа обольщения
Посередине одной из стен был эркер, а перед ним стояла широкая кушетка, обтянутая бархатом цвета слоновой кости, заваленная шелковыми подушками цвета анемонов и исландских маков. Она опустилась на нее, запыхавшись после пробежки по дому, и накинула на плечи старый шерстяной платок, к которому не прикасалась с тех пор, как тетя Корнелия связала его. Она подогнула под себя замерзшие ноги, свернулась в клубок и постаралась согреться. Скрытая от посторонних глаз кушетка была ее последним тайным убежищем, она приходила сюда, чтобы что-нибудь обдумать. Там был телефон, которым пользовалась только она, и звонок, чтобы вызывать горничную. Пока она сидела там у себя в гардеробной, ни один человек в доме не осмеливался потревожить ее, а в теперешнем настроении Билли казалось, что она с удовольствием просидела бы здесь до конца жизни. Негодяй загнал ее в западню!
О, как удобно, какое верное время выбрано, как чудесно спланировано! Поймана, боже правый, в древнейшую из ловушек, придуманных человеком. Когда Вэлентайн заговорила о талии, она поняла, что ловушка захлопнулась. Несомненно, Вито надеялся превратить ее в старомодную провинциальную итальянскую женушку, самодовольно производящую на свет одного бамбино за другим. Может быть, она научится готовить с огромным количеством оливкового масла и чеснока, наверняка растолстеет, а он в это время будет шляться по свету, творя свои кинопродюсерские чудеса и время от времени возвращаясь к семье ровно настолько, чтобы успеть снова обрюхатить ее. Ну и хитер, чертовски хитер этот сукин сын! Мамаша Орсини…
Кто бы мог подумать, что она, Билли Айкхорн, станет Мамашей Орсини? Как ему, подлецу, это удалось? И как он подгадал это к сегодняшнему дню, когда она высказала ему все, что накипело? Как он сумел спланировать, чтобы это случилось именно в нужный момент, когда он сможет погладить ее по головке и заверить, что теперь у нее хватает забот, чтобы не чувствовать себя одинокой? Дьявольски умен этот пройдоха!
Билли скосила глаза и подсчитала. У нее всегда был нерегулярный цикл, а перед номинацией она так волновалась, что внимания не обратила на непришедшие месячные. Так когда было последний раз? Она заглянула в дневник, который держала на столике около кушетки. Потом вскочила, отперла дверь в ванную и выглянула. Нет, горничная не вешала там свежие полотенца и не поливала цветы. Она на цыпочках подбежала к туалетному шкафчику и достала круглый пластиковый флакон противозачаточных таблеток. Дважды пересчитала их, вернулась в гардеробную и заперла за собой дверь. Снова сверилась с дневником. Она была у гинеколога утром на Рождество, перед визитом к Долли, и тогда у нее только что закончились месячные. Ее врач простым, но эффективным способом заставлял всех «девочек» старше тридцати навещать его дважды в год: он выписывал таблетки ровно на шесть месяцев. Тогда почему у нее шесть полных флаконов с таблетками?
Если бы она не знала, что этого не может быть, она могла бы подумать, что с Рождества не приняла ни одной таблетки. Если бы она не знала, что этого не может быть… Если бы не знала…
Одна в пустой комнате Билли внезапно запрокинула голову и громко расхохоталась. Да, хорошенькую свинью она сама себе подложила. Здорово сработано! Прошло почти три месяца, какой уж тут корсет?
Не нужно быть большим психоаналитиком, чтобы сразу понять и согласиться, что она это сделала преднамеренно, но тогда почему, если ей хотелось ребенка, почему она всего несколько секунд назад так злилась на Вито и так разоралась на бедняжку Вэлентайн?
Билли раскачивалась вперед и назад, обхватив руками колени и все еще фыркая от смеха. Она размышляла над своими поступками: подсознательно это или бессознательно? Она не знала, у нее не хватало слов или чутья — это единственное, в чем она решительно отставала от моды. Она давно привыкла действовать по первому побуждению, с головой окунаясь в ситуации и барахтаясь в них, заставляя их так или иначе работать на себя, иногда успешно, иногда не очень, но она никогда не полагалась на провидение.
Провидение? Оглядываясь назад, она сообразила: можно подумать, что женщина, три месяца забывавшая принимать противозачаточные таблетки, действовала весьма целеустремленно. Билли с любопытством погладила плоский живот. Этот ребенок — еще один результат ее глубоко укоренившейся импульсивности, как… как и вся ее жизнь. Пальцы ощупали правую грудь, затем левую. Она взвесила их в руках. Они стали больше и как будто потеплели, с восемнадцати лет они такими не были. Как может женщина, особенно если заботится о своем теле так, как она, не заметить таких простых вещей? Ну что она за человек: старательно загнала себя в ловушку, но не хочет смотреть правде в глаза и признать, что беременна? А почему?
Хороший вопрос.
Не вставая с кушетки, Билли достала блокнот и ручку и принялась писать, стиснув зубы в решимости добраться хотя бы до первого слоя. Она понимала, что нижний слой теряется во мраке.
Во-первых, она чувствует, что не готова стать матерью. Став матерью, она никогда уже не будет прежней беззаботной женщиной без каких-либо серьезных обязанностей.
Во-вторых, она хотела подольше оставаться невестой Вито, как в медовом месяце. Но в таком случае она еще до свадьбы проиграла битву «Зеркалам». Жена — да, но невеста — вряд ли. Они через эту ступень перескочили.
В-третьих, она хочет сама принимать решения, касающиеся ее жизни, делать все в удобное для нее время, по своему выбору или усмотрению, наслаждаясь властью, к которой привыкла за много лет. И чтобы природа не подползала и не встряхивала ее за шиворот. Билли не желала, чтобы в ее дела вмешивалась природа. Но тогда почему она не вышла за одного из ручных бутафорских каплунов, каких всегда может купить женщина с деньгами? Она не случайно выбрала Вито, она и теперь, зная о нем все, снова выбрала бы его, не только потому, что любит именно его, но и потому, что любит таких мужчин. Она восхищалась его властностью, способностью принимать решения, независимостью — теми качествами, что позволяли ему подолгу работать вдали от нее. Она не могла перекрыть ему кислород удавкой своих желаний. Прежде всего, он ей не позволит. Когда начинаешь взрослеть, горестно подумала Билли, замечаешь, что жизнь полна парадоксов.
В-четвертых. Она хотела занимать самое важное место в жизни Вито, быть впереди всех, стать его самой большой любовью, не делить его ни с кем. И эта причина самая нелепая. Она с самого начала, с первого дня знакомства делила его, делила с его работой, со сценариями, с бесконечными совещаниями, со всем балаганом, который нужно собрать, чтобы снять фильм, с Файфи, Свенбергом, со всем миром кино. Сотрудничество — душа кинопроизводства. Но он всегда возвращался к ней за чувствами, за полным доверием, за простым человеческим теплом. Ребенок не отдалит Вито от нее, напротив: ребенок их соединит.
