Анна Альварес - Дикая Роза
Но Мария вовсе не собиралась сдаваться. Она с наглой улыбкой заявила, что если Дульсина и ограблена, то вовсе не Марией, а ее покойным мужем.
Но Дульсина считала, что, признавая его наследие своим, Мария сама становится грабительницей.
— Давайте выложим карты на стол! — потребовала она. Мария продолжала улыбаться:
— Ваши карты — крапленые, а я веду чистую игру.
— Вы хотите завладеть тем, чем по праву владела я.
— Например, чужим мужем? — съязвила Мария. Дульсина напомнила ей, что Федерико бросил Марию и женился на ней, на Дульсине. Мария рассмеялась: ведь они расстались много лет назад, и совсем не потому, что Роблес влюбился в Дульсину.
— Он любил меня, как, возможно, раньше любил вас, — обиженно и одновременно примирительно сказала Дульсина.
Но ее соперница вновь откровенно расхохоталась:
— Хороша любовь: оставить состояние любимой той, с которой жил давным-давно!
— Отдайте мне эти документы! — Дульсина теряла самообладание.
Она сделала шаг к Марии, Та отступила.
— За миллиард песо… Да и потом, эти бумаги не у меня.
— Врете! — крикнула Дульсина, кинулась к столу и стала лихорадочно рыться в ящиках.
В ту же минуту дверь в номер открылась и вошел худощавый человек с пышными бакенбардами. Неторопливой развинченной походкой, какой ходят киногангстеры и киноковбои, он подошел к Марии и встал рядом с ней, насмешливо глядя на Дульсину.
Мария демонстративно обняла вошедшего.
— А что делает здесь эта женщина, моя дорогая? — спросил он глумливо.
— Это Дульсина Линарес, милый! — ответила в том же тоне Мария. — Она ищет бумаги на владение домом, когда-то принадлежавшим ей.
— Так ведь он теперь наш. Постереги-ка ее, дорогая, а я кликну полицию.
— Вот для этого типа вы украли мой дом? — теряя от злости рассудок, выдавила из себя Дульсина.
— У каждого свой тип, — рассмеялась Мария. — У вас Федерико, у меня — Браулио.
Совсем уж ничего не соображая, Дульсина кинулась к ней и, не успел Браулио что-либо предпринять, опрокинула Марию на пол.
Он с трудом оторвал Дульсину от поверженной противницы и, вынув из кармана крошечный, похоже дамский, пистолет, скомандовал:
— А ну, кыш отсюда!
— Гангстер! Ворюга! — кричала Дульсина, покидая номер. — Это ты ее толкнул на грабеж! Не видать вам моего дома как своих ушей!..
— Ну вот, — сказал Браулио Марии, пряча пистолет, — Хватит жалеть этих Линаресов. Чтобы через месяц их не было в нашем доме!
Паулетту очень взволновал неспокойный сон Розы, она подозревала, что ему должно было что-то предшествовать.
И эти слова, сказанные Розой во сне: «Не отнимайте у меня мать!» Странные слова… Но единственное, чего удалось добиться Паулетте от дочери, это упоминание о каких-то непонятных телефонных звонках.
Паулетта умоляла Розу ничего от нее не скрывать, говорила, что у дочери не должно быть от матери никаких секретов. Роза ответила, что звонивший ей мужчина говорил с ней… про Рикардо и про жабу.
— Если он еще раз позвонит — не разговаривай с ним и не реагируй на звонок. Телефонные анонимщики обычно тем быстрее отвязываются от тебя, чем меньше ты реагируешь на их звонки.
Роза обещала так и поступить. Паулетта ушла к себе, а Роза стала собираться к Рохелио. Его только что выписали из больницы, и он перед отъездом на ранчо находился в своей городской квартире, точно такой же, как у Рикардо.
Врачи находили, что Кандиде несколько лучше. Они не препятствовали новой встрече агента Рочи с их пациенткой.
Кандида встретила агента полиции спокойно. Она полулежала в глубоком кресле, была аккуратно причесана и выглядела нормальной, только немного утомленной.
Роча стал объяснять ей, что от нее самой во многом зависит, снимет ли с нее полиция подозрение в убийстве лиценциата Роблеса, или она останется подозреваемой, потому что улик против нее достаточно.
— Можете спрашивать меня о чем угодно, — тихо сказала Кандида.
— Пожалуйста, ответьте мне откровенно: если бы вы могли, вы бы убили Федерико Роблеса?
Она не стала отказываться.
— Федерико Роблес заслужил смерть. Тот, кто его убил, расквитался и за меня. — Она помолчала и добавила: — Но сама я не совершала того, в чем вы меня подозреваете.
Агент Роча встал и прошелся по комнате. Он доверял своей интуиции, а она подсказывала ему, что эта душевнобольная в нормальном состоянии, в своей истинной ипостаси не способна на вранье. Он подошел к стулу, на котором минуту назад сидел, и снова опустился на него.
— Что бы вы сказали, сеньора, если бы мы высказали предположение, что Федерико Роблеса убила ваша сестра?
Он быстро взглянул на Кандиду. Лицо ее не выражало никакого удивления.
— Ведь у Дульсины Линарес было немало поводов для сведения счетов с Федерико Роблесом, не так ли? — продолжал он, не сводя с нее глаз.
— Еще бы! — ответила Кандида. — Если уж я рада его смерти, то Дульсина тем более.
Привезя Рохелио в его квартиру и помогая ему подняться по лестнице, Рикардо, как мог, успокаивал его.
— Конечно, потери нашего дома мы можем избежать только с помощью миллиарда песо, которого у нас нет… Но ты не огорчайся: мы обязательно что-нибудь придумаем. Главное для тебя — быстрее выздороветь. На ранчо, под присмотром Линды, ты быстро придешь в себя.
— Кто знает, может быть, нам всем придется жить на этом ранчо, — грустно ответил Рохелио.
— Нет уж. Живи один, иначе твоя семья разрушится, как наша с Розой.
Рикардо уехал. Рохелио, утомленный переездом, ходьбой по лестничному маршу, да просто движением, от которого отвык лежа в больнице, уснул.
Разбудил его приход Розы.
— Рикардо, надеюсь, здесь нет? — спросила она, осторожно заглядывая в комнату.
— Нет, входи спокойно, Роза. Рикардо в доме Линаресов. Недолго ему осталось там жить.
— Почему? — удивилась Роза.
Рохелио рассказал, что через месяц все Линаресы должны будут покинуть свой дом.
— Дезинфицировать будете? — беспечно предположила Роза.
Он объяснил ей ситуацию, в какую попала их семья в результате махинаций покойного лиценциата Роблеса. Рассказал и о том, что для спасения дома нужен миллиард, тогда как у них нет и четверти этой суммы.
— Да-а, — задумалась Роза. — Вот уж Дульсина попалась так попалась!..
Этот трактир на окраине посещали люди, у которых были сложные отношения с законом. Полиция сюда заглядывать не любила, храня память о некоторых своих служащих, для которых посещение этой забегаловки стало последним делом в их жизни.
Агустин был человеком пунктуальным и не любил, когда это качество отсутствовало у других. Поэтому он встретил подошедшую через некоторое время к его столику женщину с изможденным лицом так неприветливо.
