Запрети любить - Анна Джейн
— Да, — прошелестела я.
— Она была эскортницей, — не спрашивая, а утверждая, продолжал Игнат. — Встречалась и спала с богатыми мужчинами за бабки.
— Мама говорила, что занималась чистовым эскортом. Знаю, это не оправдание, но… — Я замолчала и обхватила себя руками, словно стало холодно.
— Я долгое время думал, как твоя мать выжила после побега от отца, — продолжал Игнат отстраненным голосом. — И пришел к выводу, что она стала чьей-то содержанкой. Красивая, образованная, непроблемная — таких, как она, любят. Секс несколько раз в неделю в обмен на определенную сумму раз в месяц и хорошую квартиру. И был уверен, что мужика подсунула ее подруга. Как зовут ту женщину, которая была на свадьбе? Неважно. Но все оказалось совсем не так. Значит, эскорт. Долго? — вдруг спросил он.
— Что? — почти прошептала я.
— Долго она этим занималась?
— Несколько лет. Не знаю точно. Я была маленькой. Потом она завязала, у нее действительно появился покровитель, — ответила я, понимая, что скрывать больше нечего. — Очень обеспеченный мужчина. И он действительно подарил ей хорошую квартиру и давал деньги. Большие деньги. Но потом они расстались. Какое-то время мама была одна и встретила твоего отца.
— Хорошо, — вдруг сказал Игнат. — Я понял.
Я подняла глаза, и наши взгляды встретились. Удивительно, но он казался спокойным, разве что между бровей залегла морщинка.
— И что будешь делать? — кусая губы, спросила я.
— Ничего. Будем считать, что я ничего не слышал, — вдруг сказал Игнат, огорошив меня. — Я ненавидел твою мать — из-за того, что она разрушила мою семью. Из-за того, что отец ломал меня, заставляя быть добрым с ней. Из-за того, что я не мог быть с тобой. И если бы я узнал об этом раньше, все бы рассказал отцу. Не дал бы ей жить спокойно. Но сейчас я не могу. Из-за тебя. Она же твоя мать. Ты меня не простишь. А я не хочу тебя терять. — Он вдруг закрыл лицо ладонями и потер глаза. — Черт, такой слабак. Но я правда тебя люблю. И я готов закрыть глаза на все это дерьмо.
Под порывом эмоций я вскочила с кресла и бросилась к нему, обняла, а он посадил меня к себе на колени.
— Мне так жаль, Игнат, — прошептала я, уткнувшись ему в шею. — Моя мама хороший человек, правда… Но у нее тяжелое прошлое. Ей нелегко было, поверь. Да, она занималась этим, но… У нее не было выбора. Я не хочу ее обелять, ведь на самом деле выбор есть всегда. Но и осуждать не могу. Она ведь моя мама.
— Понимаю, — покачивая меня в своих объятиях, проговорил Игнат. — Я также не могу осуждать свою мать, хотя прекрасно понимаю, какая она.
— Мне очень жаль, правда, — повторила я со слезами на глазах. — Мама искренне любит Костю. Твой отец для нее особенный человек.
— Я слышал.
— И она никогда не сделает ему плохо.
Какое-то время мы просто сидели вместе. Я знала, что Игнату тяжело далось это решение, ведь из-за мамы была поломана его гордость, и чувствовала благодарность и облегчение. Между нами больше не стояла тайна, что тяготила не только маму, но и меня. В отношениях мне хотелось полной искренности.
— Я буду молчать, обещаю, — сказал Игнат, прежде, чем покинуть мою комнату — Костя и мама вновь позвали нас на обед.
— Спасибо… Ты действительно хороший человек, — сказала я ему и нежно поцеловала. Я верила любимому человеку, как себе.
* * *Улетать с островов мечты было нелегко — не хотелось покидать воистину райское место, омытое океаном. За эти дни я так привыкла к его дыханию, к теплому соленому воздуху, к яркому солнцу, что возвращение в зиму казалось мне чем-то ужасным. Время в раю течет слишком быстро, зато в аду оно замедляется.
Покинув виллу, я повернулась к океану, мысленно прощаясь с ним, и, видимо, лицо у меня было таким печальным, что ко мне подошел Костя и сказал:
— Мы еще вернемся, Яра. На месяц, а лучше на три. Летом.
— Правда? — несмело улыбнулась я.
— Обещаю.
И я поверила ему.
Обратный перелет выдался тяжелым — океан будто не отпускал меня. Сначала выяснилось, что мама забыла сумочку, и пришлось возвращаться, потом что-то случилось с нашим гидросамолетом, и пришлось ждать другой, и отчим нервничал, что из-за этого мы можем не успеть на наш самолет, а затем в аэропорту Мале объявили о задержке нашего рейса, и пришлось ждать четыре часа. Костя злился, так как ему нужно было вернуться к переговорам, мама успокаивала его, Игнат засыпал на ходу, а я с каким-то непонятным для себя отчаянием думала об океане. Прощаться с ним было сложно. Почему-то мне казалось, что больше я никогда его не увижу, и от этого на душе саднило.
Перелет до Москвы был бессонным и нервным — мы несколько раз попали в зону турбулентности, и самолет трясло так, что в какой-то момент мне стало страшно. Вдруг упадем? Я неосознанно схватила Игната за руку, и он, забыв, где мы находимся, сжал ее, а потом по привычке поцеловал. В это время к нам обернулась мама и увидела это. Но ничего не сказала. Кажется, она понимала, что между нами происходит, но не хотела смущать меня.
В сияющей новогодними огнями Москве также пришлось ждать несколько часов — из-за разгоравшейся непогоды вылеты временно прекратились. В общем, когда к ночи мы оказались дома, ужасно вымотались, и после перелетов и ожидания казалось, что мы не отдыхали всю эту неделю, а разгружали вагоны. Вместо тепла нас ждал холод, пробирающий до костей, вместо океана — горы снега, а вместо прекрасного заката — сумрачное свинцовое небо. Но благодаря словам Игната настроение у меня все равно было прекрасным. И я настраивалась на то, чтобы признаться. Маме и Косте в наших отношениях, а Игнату — в любви. И засыпала я с мыслью, что никто больше не может запретить мне любить. Даже я сама.
Глава 100. Мужчина с паучьими руками
Стеша вышла из дома рано,
