Равен - Лиа Фэ

Я ожидала чего-то подобного, но не могла в полной мере подготовиться к боли от этих слов. Мне словно дали под дых.

— Вы не правы, мы хорошо танцуем вместе. Понимаем друг друга с полуслова…

Но даже для меня самой подобные оправдания звучали неубедительно. Вот и миссис Дамески усмехнулась.

— Ты еще скажи, что обожаешь балет и он для тебя даётся легче, чем другие дисциплины.

— Я правда люблю балет! — выпалила я.

А дальше не смогла произнести ни слова. Мы обе знали, что классика была моей ахиллесовой пятой. Как бы я не трудилась, сколько бы часов не проводила за дополнительными занятиями, мне было трудно. Чего нельзя было сказать о классах Офелии, где мне всё удавалось с первой попытки.

— Знаете, — я приподняла подбородок, стараясь держаться достойно — моя первая преподавательница всегда любила повторять одну фразу: “Где сопротивление — там рост”. Она была убеждена, что нам стоит идти туда, где труднее всего, ведь именно там мы можем научиться большему.

— Это верно, — согласилась Хелена — Но порой, под давлением мы ломаемся. Готова ли ты поставить на кон карьеру Айвана?

Такого я не ожидала.

— Легко рисковать, когда терять нечего. Или когда теряешь исключительно ты сама. Но что, если твоё решение может загубить карьеру твоего партнёра?

Миссис Дамески не ждала от меня ответа. Ей было достаточно посадить в моём сознании зерно сомнения, с чем она, к моему глубокому сожалению, успешно справилась. Преподавательница развернулась, чтобы уйти, но внезапно остановилась и бросила через плечо.

— Подумай об этом. Пока не стало слишком поздно.

Её шаги гулким эхом раздались по коридору. Словно колокол, предзнаменующий приближение судного часа. Преподавательница так ни разу не обернулась, а я продолжала смотреть ей вслед, мечтая, чтобы она вернулась и забрала свои слова назад. Если бы это была шахматная партия, я бы уже лишилась всех ферзей, оставив короля и королеву обнаженными, уязвимыми. Но еще не поверженными.

В этот вечер я решила не возвращаться в комнату Айвана.

* * *

Я всегда воспринимала одежду для танцев как свою личную броню, но сегодня я по-особенному в этом нуждалась. Тугой черный купальник, который подтягивал не только тело, но и мысли. Свободные шорты, капроновые леггинсы, поддерживающие тепло в суставах. Крепко собранный пучок на затылке, и как можно больше шпилек и лака!

Было странно возвращаться к общим занятиям в группе. По ощущениям с пятницы прошли долгие недели, а не какой-то уик энд.

Сегодня нас ждала новая репетиция Зимнего спектакля. За ночь я так и не смогла решить, какой стратегии мне придерживаться. Я ни в коем случае не хотела предавать Айвана и бросать его, да и не смогла бы. Но какой-то противный голосок внутри меня продолжал повторять, что в словах миссис Дамески была доля смысла. И я никак не могла найти в себе решимость, чтобы заставить этот голос замолчать. И, кажется, начала немного ненавидеть себя за это.

Хотела бы я, словно полководец, подчинить свои эмоции, и сражаться за нас с Айваном смело, решительно. Хотела бы я крикнуть в лицо ведьме: “Нет! Вы не правы! Я докажу вам это!”. Но вдруг, она права и у меня просто нет к этому таланта? Что как бы я не трудилось, всё окажется напрасно?

Общежитие только начало просыпаться, а я уже спешила к сцене.

Мне нравилось вставать с рассветом, смотреть, как мир протирает сонные глаза. Порой, оказавшись на сцене в полном одиночестве, я могла прикрыть веки и мечтать, как кружусь на ней в яркой пачке, усеянной стразами, в лицо бьёт свет софитов, а из зала доносятся оглушительные аплодисменты.

Я глубоко вздохнула, смакуя эту мечту.

Да, возможно, я не знала, по плечу ли мне стать достойной партнёршей для Айвана. Но я точно знала, что не хочу никому отдавать сцену. Я просто не знаю какого это — жить без неё.

Я толкнула дверь и вошла внутрь. Даже спустя несколько недель занятий запах пластика и свежей мебели продолжал стоять в воздухе. Как ни странно, я оказалась не первой, кто оккупировал помещение. По углам уже во всю слонялись операторы, приводя оборудование в готовность к тяжелому и долгому трудовому дню. Казалось, что они снимают не новостной сюжет, а целую документалку — ведь камеры следовали за нами по пятам каждую секунду репетиции. Огромные черные железяки со своими красными лампочками и молчаливыми хозяевами стали полноправными участниками нашего коллектива.

— Доброе утро, — поздоровалась я.

Девушка-редактор и пара операторов синхронно кивнули в ответ.

— Доброе, — добавил один из них.

Стараясь не отвлекаться на съёмочную команду, я поднялась на сцену. Там, у дальней ниши, притаились балетные станки. Никто еще не успел расставить их для утреннего класса, но мне это и не было нужно. Вставив в одно ухо наушник, я включила любимый плейлист с неоклассической музыкой и начала разминаться.

Стопы, колени, бедра, спина, шея. После моего вчерашнего безумия, мышцы отзывались болью. Они просто не успели восстановиться и теперь взывали о спасении, или хотя бы об охлаждающей мази. К сожалению, у меня был лишь стаканчик тёплого кофе.

Я принимала эту боль, как старого друга. Она напоминала мне: “Ты — студентка Равенской Академии Искусств”.

Словно в подтверждение этих слов, музыка начала набирать обороты. Это был альбом страстных и в тоже время нежных зарисовок от неизвестной пианистки. Талантливая девушка предпочитала скрывать своё лицо и личность, говоря откровенно лишь на языке искусства.

Музыка так увлекла меня, что я не заметила, как на сцене появился еще один человек. Я резко выдернула наушник и замерла.

— Доброе утро, — по-доброму улыбнувшись, поздоровался Никита.

— Доброе утро, — скорее машинально отозвалась я.

— Ты не против?

Он многозначительно посмотрел на место по другую сторону станка. Я лишь пожала плечами. Мне не было дело до того, где он предпочитает разминаться. И всё же… в животе разлилось непонятное чувство — словно я проглотила воздушный шарик.

— Не видела, чтобы ты приходил на классы так рано, — как бы ненароком заметила я.

— Если не видела, то это не значит, что я этого не делаю, — усмехнулся он, хоть и не особо убедительно.

Мы продолжили разогреваться в тишине. Я украдкой поглядывала на Никиту, понимая, что он ничуть не изменился с того дня, когда мы с ним познакомились. Это произошло полтора года назад, а будто в прошлой жизни. Те же по-армейски коротко