Пари - Айя Субботина
— Я хочу знать, почему я не могу…
— Гражданка Аронова, я уже сказал вам, что все заявления были проверены и указанные вами суммы…
— То есть я типа вру?! — еще громче орет она.
Я мысленно прикладываю ладонь к лицу, повторяя всем известный мем. Даже отбитый на всю голову Марат перестал наезжать на чиновников при исполнении после того, как его затолкали в изолятор на восемь суток — по дню за каждый мат, который он успел сказать до того, как его «оприходовали». Нину жизнь этим нехитрым правилам еще не научила, но видимо, это вот-вот произойдет прямо у меня на глазах.
— Я хочу получить назад свои деньги! — резанной свиньёй визжит она, напирая на стол Степашина с видом бронетанковой машины. — Это мои деньги! Законные! Их у меня точно так же украли, как и у остальных! Вы не имеете права…
— Гражданка Аронова! — На этот раз он резко встает на ноги, каким-то образом расширяясь до размеров почти всего свободного пространства кабинета. — Вы уже получили все разъяснения! Если собираетесь их обжаловать — делайте это через соответствующие инстанции, а не устраивая цирк в моем кабинете!
Грохочет этот мужик так, что я успеваю пожалеть о своем опрометчивом желании остаться и воочию насладиться Нининым унижением. Но сейчас уже поздно, так что стараюсь мимикрировать под серый камень, заодно надеясь, что меня не зацепит осколками.
— Почему мне отказано?! Я хочу получить свои деньги сейчас!
— Потому что вы не смогли подтвердить законность этих средств на своем счету! — продолжает повышать тон Степашин. — Потому что вы, гражданка, Аронова, сначала должны доказать, что являетесь жертвой мошеннической схемы, а не ее соучастницей!
Нет, все-таки хорошо, что я осталась — когда еще выпала бы возможность посмотреть, как у этой сучки лицо превращается в переспевший мягкий баклажан? Просто любо-дорого, красота неописуемая, аж сердца радуется и душа поет. И чем дальше — тем больше она становится похожа на непонятный, но явно подгнивший овощ.
— Чт-т-т-т-т-то? — начинает заикаться Нина. — В смысле «соучастницей»?
— Хотите, чтобы я ознакомил вас с энциклопедическим значением слова «соучастник» или содержимым статей, под которыми вы в данный момент находитесь? — ехидно интересуется следователь, даже не скрывая, что доволен таким превышением служебных полномочий. Что-то мне подсказывает, что Нина не первый раз вот так выносит ему мозг.
Нина моментально закрывает рот, и как будто только теперь замечает мое присутствие.
Несколько секунд смотрит на меня так, будто перебирает в голове варианты, как именно отреагировать. Вряд ли там много нейтральных, в которых с моей головы не слетает ни одна лишняя волосина. После нашего последнего «приятного» разговора и ее обещания устроить мне сладкую жизнь, я уже ничему не удивилась бы.
— Виктория, — Нина растягивает свой рот в пакостной улыбке. — Где бы вы еще встретились.
— Не поверишь — я как раз тоже об этом думала, — еле заметно улыбаюсь в ответ и перевожу взгляд на Степашина. — Если что — я к этой сумасшедшей не имею никакого отношения.
Он не успевает даже рта раскрыть, потому что Нина взрывается с новой силой, только теперь — в мою сторону. Лицо у нее при этом такое, словно она нашла девочку для битья.
— Тебе мало, да? — Нина прищуривается, из-за чего ботокс в ее лбу собирается в странные неестественно гладкие складки. Выглядит, если честно, немного стрёмно, как будто страшилище из ужастика. — Хочешь, чтобы я еще пару статеек о тебе написала? Только учти, моя дорогая, после следующей тебе придется переезжать на другую планету!
Я даже не сразу понимаю, о чем она мелет и к чему опять эти угрозы.
А потом в памяти всплывает как она хвасталась, что занимается журналистикой. Нашу с ней ссору, после которой Нина пообещала устроить мне сладкую жизнь. И статью, которая вышла почти сразу после этой угрозы. Сейчас все кажется настолько очевидным, что самое время постучать себя по лбу — как я вообще могла сразу не догадаться, откуда ветер дует? Хотя, даже если бы догадалась — и что? Бежать выдирать волосы чокнутой злопамятной дуре точно не стала бы. Не из страха получить по морде еще одним «разоблачением», а потому что это чистой глупость и грязь.
— Что вообще происходит? — настораживается Степашин.
— Это просто наши девичьи разговоры, — торопливо отмахивается Нина, но лицо ее при этом выглядит испуганным.
— Она придумывает всякие небылицы про известных людей и выбрасывает это в сеть, — охотно объясняю я. — Портит людям жизнь, доводит до развода крепкие семьи, портить репутацию хорошим начинающим политикам. Готова поспорить, что зачастую не из душевного порыва нагадить кому-то за воротник, а за очень даже настоящие и солидные деньги. Кстати, — нехотя отрываю взгляд от багровеющей рожи Нины, и смотрю на все больше хмурящегося Степашина, — рекомендую дать наводку тем вашим органам, которые интересуются происхождением денег у этой несчастной жертвы аферистов.
— Ах ты сука! — Нина пытается броситься на меня, но я успеваю крутануть стоящий между нами стул, и она налетает животом на спинку, отскакивая от нее как мячик для пинг-понга.
— Между прочим, говорят, что если много ругаться, то рот почернеет, — не могу не съязвить на прощанье, и пока это жалкое подобие на человека барахтается на горе папок, в которую только что неловко села, прощаюсь со Степашиным и быстро выхожу в коридор.
На улице, хоть меня все-таки немного потряхивает, дохожу до ближайшего магазинчика и покупаю себе огромным рожок мороженного. Просто гигантский, политый красным малиновым джемом. Сразу откусываю большой кусок, жую и наслаждаюсь, как сказала бы «прежняя я», химозными красителями и усилителями вкусов.
Иногда жизнь полна сюрпризов, особенно, когда начинаешь смотреть на нее живыми глазами.
Глава семьдесят четвертая: Лекс
— Это точно? — Я перекладываю телефон к другому уху, напряженно вслушиваясь в мужской голос на другом конце связи. Как будто то, что он сказал секундой ранее, вдруг приобретёт какой-то другой смысл. — Я имею ввиду. Достаточно ли надежно проверена информация…
— Алексей Эдуардович, я прекрасно понимаю уровень деликатности вопроса, поэтому, поверьте, мы проверили всю информацию. Дважды.
Я прикрываю глаза и тяжело опрокидываюсь в кресло, потому что впервые за очень долгое время чувствую себя на хер разбитым. Точнее сказать, выебаным без согласия, со всех сторон.
В голове всплывает лицо Вики в
