L. Fox - Холодная война

В данной ситуации объяснить ей это будет невозможно. Поэтому она должна была что-нибудь придумать. Чтобы отвести от себя подозрения, ей требовалась помощь третьего лица, которое бы ничего не знало об этом. Она нуждалась в козле отпущения, в том, кого американцы называли "fall guy". Валентина мысленно пробежалась по списку дежуривших этой ночью. Ее кандидат должен быть молод, а стало быть, неопытен. Было бы еще лучше, если бы этот человек не был слишком смышлен и по возможности обладал повышенной эмоциональностью. Кто-то такой как... Крюгер! Да, - подумала она - Ханс Крюгер, совершенная кандидатура.

Ее план был прост, хотя и слегка сыроват, но у Валентины не было никаких иллюзий по поводу его претворения в жизнь. Это могло вызвать сложности. Ведь ей предстояло полностью положиться на свой ранг и авторитет, чтобы осуществить его. Потому как в итоге слово Крюгера будет против ее. Но предвидеть, кто выиграет в этой партии, не представляло труда. Крюгер был обречен. Сожалела ли она о своей запланированной жертве - мужчине, которого едва знала - бессердечно отдаваемой на заклание? Конечно, нет. По размышлениям Валентины это было не только необходимо для ее собственной безопасности, но в этом была и некая добавочная премия, ведь в мире на одного немецкого ублюдка будет меньше. Она действительно слишком их ненавидела!

Алексеева посмотрела на часы, которые показывали без пяти десять. Кивнув на диван, она предложила Рэйчел: "У нас есть еще несколько часов до того, как мы сможем отправиться. Я предлагаю тебе использовать их для отдыха".

"Ты шутишь? " - недоверчиво спросила Рэйчел.- "Кто может спать в такое время? "

"Пожалуйста, Рэйчел", - принялась нежно уговаривать ее Валентина. - "Ты должна попробовать. Тебе еще понадобится ясный ум для предстоящей лжи".

"Хорошо", - согласилась девушка, пораженная неожиданной мягкостью голоса русской. - "Я попытаюсь.... Если ты ... так хочешь".

"Хорошая девочка", - улыбнулась Валентина. Видя, что Рэйчел колеблется, она спокойно добавила - "Давай, ложись. Я разбужу тебя, когда придет время".

Рэйчел встала и повернулась к дивану. Однако, потоптавшись на месте, она снова нерешительно повернулась к Валентине. Это могло быть глупо с ее стороны и даже опасно..., но она должна была знать.

"Почему ты делаешь это? " – спросила она. - "Почему ты помогаешь мне? "

"Разве ты еще не поняла этого? " – ответила Валентина. - "Как бы невероятно это не звучало, но я думаю, что ты и я... связаны каким-то образом. Я подразумеваю, что не только сном. Когда я увидела тебя впервые, меня охватили очень сильные ощущения. Я чувствовала себя странно... похоже я была рада видеть тебя. Я и сейчас смущена этим. И это все, что я знаю. Ты - не мой враг, Рэйчел Кларк. Ты никогда им не была и никогда не будешь. Я смотрю на тебя и будто вижу давно потерянного друга". – Глаза Валентины буравили миниатюрную женщину перед собой. - "Посмотри мне в глаза и скажи, что не чувствуешь тоже самое".

Рэйчел смущенно моргнула и склонила голову. "Да", - подтвердила она голосом чуть громче шепота, - "чувствую. Именно поэтому мне было больнее, когда ... когда ты ... "

Непроизвольно Валентина потянулась и нежно приподняла подбородок девушки согнутым пальцем. Точно так же как во сне! - эта удивительно волнующая мысль одновременно посетила обеих женщин. Осознав это, Валентина быстро убрала руку и, возбужденно улыбаясь, произнесла: " Ты получила ответ на свой вопрос, капиталистка. Теперь отдыхай".

"Хорошо ... " - начала Рэйчел, но, резко прервав свою речь, слабо улыбнулась. - "Я могу звать тебя Валентиной? "

Ее блестящие глаза засияли, когда взглянувшая на нее темноволосая женщина ответила: " Мои сестры обычно звали меня Валей. Ты можешь звать меня также, если хочешь".

Для Рэйчел это был чрезвычайно трогательный жест. "Мне бы очень этого хотелось, Валя".

Следуя пожеланию Валентины, Рэйчел подошла к дивану и опустила свое усталое тело на подушки. Ахх, - вздохнула она, закрывая глаза, - кааак хоооооорошо! Диван был старым и довольно жестким, но ей было все равно. После холодного бетона, на котором ей пришлось спать, он был похож на перину. Теперь, оказавшись в относительном комфорте, она обнаружила, что утомилась сильнее, чем первоначально считала. Возможно, я смогу заснуть, - подумала она. С большой осторожностью она прилегла на бок и положила руку под голову. Через смежающиеся веки она видела, как Валентина села в освободившийся стул и положила ноги на стол. Рэйчел никогда не видела никого похожего на нее. От русской исходила невероятная аура власти. И это было не только из-за ее пугающей профессии. Засыпая, Рэйчел вновь вернулась к тому волнующему моменту, когда Валентина с невыразимой нежностью коснулась ее лица. Это было захватывающее, почти сладострастное ощущение. Ей хотелось вновь испытать его. Ох, Валя, - подумала она, наконец, отдаваясь во власть сна, - что ты делаешь со мной? Вскоре ее мечты вновь перенесли ее к той знакомой пыльной дороге, которая не раз снилась ей в прошлом. Но в этот раз сон отличался от прежнего. Теперь, она не просто наблюдала за двумя задушевными подругами, которые разделяли сокровенный момент. В этот раз высокая женщина держала в своих руках - ее! И это было настолько естественно и правильно. В этом удивительном сне этот момент нравился ей больше всего.

Откинувшись на спинку старого стула, Валентина симулировала, что не обращает внимания на Рэйчел, прилегшую отдохнуть на диван. На самом деле она едва могла оторвать взгляд от девушки. Как же она прекрасна! Сидя посреди комнаты, Валентина тоже чувствовала на себе взгляд Рэйчел, но не желая встречаться с ней глазами и тем самым возможно продолжить беседу, Валентина украдкой наблюдала за девушкой, испытывая при этом истинное наслаждение. Даже теперь она не совсем понимала, что с ней происходило. Она уже признала, что ее влекло к Рэйчел. А ее ко мне? – спрашивала она себя. – И крылось ли за этим что-то большее? Может быть, она влюбилась...? И разве это возможно для двух совершенно незнакомых людей?

Ей никогда не доводилось ничего такого чувствовать прежде. Как члену Коммунистической партии ей было прекрасно известно, как к таким отношениям относились ее единомышленники. Коммунисты считали их извращенными, аморальными, греховными. Но было ли это так на самом деле? У Валентины начали закрадываться сомнения. В конце концов, что могло быть дурного в чувствах, вызываемых в ней этой красивой молодой женщиной? И что порочного в желании быть рядом с ней ..., трогать ее. Ничего, - пришла к заключению Валентина. Ничего, черт вас всех побери! Партия неправа. Это не грех. Погрузившись в свои мысли, она подумала, что слишком плохо, что им никогда не представится шанс исследовать эти чувства.