Джессика Бейли - Не отпускай любовь
— Новости быстро распространяются.
Но Джонатан его уже почти не слышал. Он рассеянно надевал свой пиджак.
— Присмотри за делами. Меня не будет какое-то время.
— Как долго?
— Столько, сколько на это потребуется. Скажи просто, что я вышел в море.
Когда Джонатан вышел из комнаты и хлопнул за собой дверью, Брендон широко улыбнулся. Потом он снял трубку телефона и набрал какой-то номер.
— Элизабет? Это Брендон. Думаю, дела идут на поправку, дорогая…
ГЛАВА 7
Грязная и усталая, в пятнах краски, Глория закрыла дверь своей квартиры. Ей нужно отдохнуть. Слава богу, работы на сегодня у нее нет.
«Если полежать часов восемь в отмочке в ванне, — подумала она, — то, может, быть, удастся смыть с себя усталость. Если же погрузиться под воду на год, можно было бы смыть с души свинцовую тяжесть сожалений».
Она разделась и бросила одежду в корзину для белья, стоявшую в небольшой кладовке, рядом с кухней.
Было время ужина, но она слишком устала. Налив себе стакан молока и отнеся его в ванную комнату, Глория легла в ванну, медленно выпила молоко и поставила стакан на пол. Улыбаясь, она закрыла глаза и еще ниже опустилась в ароматную воду, дуя на пузырьки. Блаженство. Рай. Королевское наслаждение. Она потеряла ощущение времени.
— Нужно закрывать дверь, когда принимаешь ванну.
— А-а-ах! — вскрикнула Глория. — Она попыталась опереться локтем о край ванны, но ее рука соскользнула, и брызги пены попали ей в глаза. Она зажмурилась. Джонатан! Она вызвала его в своем воображении, потому что ей так хотелось, чтобы он был здесь. Ее давление, должно быть, невероятно подскочило. Через 10 минут, а может, и раньше, она умрет.
— Тебя вымыть? — спросил он. Пораженная, изумленная, она опустилась под воду, потом снова села, подняв массу брызг. Из-за пены она не могла открыть глаза. Прикрыв руками грудь, она спросила:
— Кто это?
Черт возьми, она прекрасно знала, кто это. Просто ей нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя.
— Убирайся отсюда.
Глория, наконец, чуть протерла глаза и украдкой посмотрела на Джонатана. Господи, до чего же он красив! Как он смеет обольщать ее своей внешностью? Она позвонит в полицию, и его арестуют… после того, как она поцелует его шесть или семь тысяч раз.
— Уходи.
— Успокойся, ты прекрасно знаешь, кто я. Ты же только что взглянула на меня.
Джонатан, не отрываясь, смотрел на ее тело, вернее, на ту его часть, которую он мог видеть из-за горы пены и струек пара, и боялся, что сейчас с ним случится первый и его жизни сердечный приступ. Она была просто невероятно красива. Когда он зашел в ванную, его сердце чуть не выскочило из грудной клетки. Только вчера он назвал Брендона «Глория». Его мудрый партнер сделал вид, что не заметил. Ей придется поговорить с ним. Его жизнь рушилась из-за нее. Она должна понять, как нужна ему!
— Джонатан Крейг! — возмущенно воскликнула Глория. — Кто дал тебе право входить в мой дом без разрешения? Бандит, маньяк, взломщик…
— Ты не могла бы говорить тише? — перебил ее Джонатан. — Тебя слышат на улице. Позволь мне объяснить. У меня не было намерения входить. Но ты оставила дверь открытой. Это глупо.
— Я не оставляла дверь открытой, и не называй меня глупой, — сказала она, пытаясь окончательно стереть с глаз мыло.
— Нет, оставила. — Он намочил теплой водой полотенце и приложил его к ее лицу. Вот, только не три сильно, просто промокни.
— Не указывай, что мне делать, — сказала она, продолжая растирать глаза. — Убирайся отсюда.
— Сначала я тебя отсюда вытащу. В том на строении, в котором ты сейчас находишься, ты можешь поскользнуться в этом чудовище и разбить голову. Где ты взяла эту штуковину?
— Она досталась мне вместе с квартирой. И должна тебе сказать, что когти на ножках ванной — повальное увлечение сейчас. — Глория попыталась открыть глаза и поморщилась. — Уходи, — снова сказала она, приоткрыв один глаз.
— Нет. Ты можешь упасть.
— Тогда подай мне полотенце. (Как ей выйти из ванны, когда он тут?) И подожди меня в другой комнате. Я буду через минуту.
Когда он покачал головой, она плеснула на него водой.
— Выйди отсюда сейчас же, — сказала она, снова вылив на него целую пригоршню воды.
— По крайней мере, на этот раз не краской, пробормотал Джонатан, вытирая с брюк пену. Нам нужно поговорить, Глория.
— Хорошо. Выйди в другую ко…
— Нет.
Не дав ей времени опомниться, он вытащил ее из ванны и поставил на мягкий коврик. Пока она тщетно пыталась оттолкнуть его, он взял с полки бутылочку увлажняющего крема и выдавил себе немного на руку.
— Предохраняет от сухости зимой, если нанести его на влажную кожу, — сказал он, принимаясь массажировать ее спину. Его ладони начало покалывать от прикосновения к ее телу. — Конечно, зима еще не наступила, но зато первый снег уже успел растаять.
— Перестань, — слабо прошептала Глория.
— Не могу.
— Но ты же хотел поговорить.
— Я и сейчас хочу.
— Тогда говори.
— Я никогда ни в кого не втирал крем после ванны. Мне нравится.
— Тебя не просили это делать.
— Это экспромт. — Он наклонился к ней и поцеловал в губы.
— Мы так не договаривались.
— Я так скучал по тебе.
— Это правда?
— Да, немыслимо расстаться с такой женщиной. Ты так прекрасна!
Никогда в жизни, с тех пор, как он начал встречаться в пятнадцать лет с девушками, Джонатан не терял настолько душевного равновесия. Глория заставила пережить его это… Он нахмурился.
Сбитая с толку тем, что увидела в его глазах и обожание, и гнев одновременно, Глория попыталась оттолкнуть его.
— О чем ты думаешь?
— Только о тебе.
Почувствовав, как она напряглась, он улыбнулся и провел пальцем по ее губам.
— Легче. Расслабься. Я думал о том, какая ты независимая, трудолюбивая и упорная… И такая женственная.
Джонатан провел губами по подбородку Глории и прошептал ей в самое ухо:
— Между нами было что-то очень важное.
— Странно, — сказала она, — мы ведь почти не знали друг друга.
Но она знала его. Он изменил ее жизнь, снова вернул ей солнечный свет. Он научил ее не бояться того, что она давно спрятала в самый дальний уголок своей души, заставил по-новому взглянуть на саму себя. Глория все еще была уверена, что он скоро уйдет, но он навсегда останется в ее сердце.
— Нет, мы знали друг друга очень хорошо. Просто мы пропустили несколько маловажных этапов и нарушили общепризнанный порядок.
— Ощущение было такое, как будто катаешься на американских горках.
— Наше чувство было чистым, здоровым, ярким, как солнце, и должно остаться таким, прямо сказал Джонатан, удивляясь своей настойчивости. Затем обнял Глорию сильнее и прижался губами к ее волосам.
