Наоми Хинц - Каменная гвоздика
Эллен вдруг поднялась и стала собирать посуду со стола.
— Харви, ты помнишь, что я тебе говорила? Джейсон будет в ярости, если узнает, что ты опять запугиваешь бедную девочку.
— Эллен, я не запугиваю.
— Тогда постарайся хотя бы закончить свой рассказ до того, как вернется Джейсон.
Харви открыл конверт и достал оттуда несколько фотографий и маленькую стопку бумаг. Затем он надел очки, выбрал несколько фотографий и протянул Каролин.
— Вот снимки, которые я сделал для нас.
На фотографиях Каролин увидела несколько надгробий.
— Значит, кто-то все-таки совершил экскурсию на кладбище? Хотя и отказался в свое время прогуляться к гробнице Тутанхамона.
Он кивнул и улыбнулся, вспомнив прежний разговор.
— На несколько кладбищ. Если я за что-то берусь, то изучаю предмет досконально. Здесь фотографии точно такого же камня, как у Луизы. Обрати внимание на подчеркивающие линии. Они исчезают в середине прошлого столетия. Дольше всего они сохранились в деревнях.
Эллен вернулась из кухни, села и достала сигарету.
— Слава Богу, здесь нет Джейсона.
— А почему бы тебе не отправиться спать, мой ангел?
— Нет, нет, я посижу с вами.
Харви повернулся к Каролин:
— Тебе ведь интересно, не так ли?
— Ты знаешь, что да.
Он взял из стопки бумаг один листочек и стал читать:
— Вот выдержка из старого кодекса. «В 1714 году несколько семей, выходцев из Германии, уехавших со своей родины по преследованиям их религиозных представлений, поселилась в этой деревне, потому что тут требовались рабочие в железорудных шахтах».
Харви взял еще один листочек, на котором была сфотографирована карта, и продолжил:
— «Они поселились на берегу этой реки, и место показалось им удачным. Даже когда шахты были истощены, они остались тут, не помышляя о переезде на новое место жительства, образуя устойчивую и крепкую общину». Это место я пометил красным цветом, — добавил он явно от себя.
— Какая все это ерунда, — пробормотала Эллен.
— Если хочешь, можешь ее стукнуть, Каро, — сказал Харви, взглянув на нее поверх очков. — Именно так я поддерживаю дисциплину на своих занятиях в университете.
— Простите меня, — уголки рта Эллен вдруг выразили неуверенность и печаль, — но я не вижу ничего полезного в информации о том, как германские рабочие жили здесь двести пятьдесят лет назад. Возможно, я слишком устала, но все это кажется бессмысленным. Пожалуй, я отправлюсь спать.
— Или спать или замолчи. В научных изысканиях необходима систематичность, и я хочу, чтобы меня не прерывали хотя бы еще несколько минут. Могу я на это рассчитывать?
— Можешь.
— Поскольку Эллен нам позволила, продолжим наши исследования, дорогая Каролин. — Он взял из стопки бумаг еще несколько ксерокопий книжных страниц. — Вот здесь самое удивительное. В одной старой книге по истории штата я нашел репринт статьи, опубликованной в 1806 году, что совпадает с датой на камне. Потом, Каро, ты сможешь прочесть ее полностью, если захочешь. Статья написана молодым человеком, который путешествовал со своим другом в этих краях. Тут много лирики, описаний местных горных красот и так далее, но вот нужное нам место: «Мы уже достигли вершины горы, когда перед нашим взором открылась необычная картина. Шестеро дюжих молодых людей, одетых в домотканое платье, несли на плечах грубо сколоченный гроб, направляясь к кладбищу, расположенному неподалеку от дороги. Мы остановились и сняли шляпы. Церемония была окутана такой торжественной печалью, что казалось, будто и птицы перестали петь свои песни. Она произвела на нас самое тягостное впечатление своим молчаливым трагизмом. Долго еще, спустившись в долину, мы пребывали в печальном настроении».
Харви отложил один листок и взял другой.
— «В тот несчастливый для себя день Луиза Людвиг, так, как позже мы выяснили, звали покойную, бродила по лесу, наполненному птичьим гомоном, вместе с сестрой и собирала цветы для украшения часовни к предстоящей брачной церемонии. И вдруг она была атакована бешеной лисицей. По нашим сведениям, это было ее восемнадцатое лето. Увы, все произошло так быстро, что даже сестра не смогла ей помочь, когда взбесившееся животное в ярости выскочило из кустов и стало в полном смысле грызть и царапать Луизу. Тщетно девушка пыталась отбросить зверя, кровь уже залила ее грудь, и она, похоже, не могла от боли понять, что с ней происходит. Более всего у нее пострадали шея и плечо. Ее будущий муж, некий Габриэл Картер…»
— Габриэл Картер? — переспросила Каролин. — Его семья жила тут же, на горе, немного севернее дома Людвигов. Мне рассказали об этом, когда я последний раз ездила в город.
— В самом деле? — глаза Харви сверкнули из-под очков. — Тогда Луиза, как, кажется, говорят в южных штатах, была его соседской любовью. Это означает, что они знали друг друга с детства, у них были общие воспоминания, и, конечно, многие сексуальные табу, почти непреодолимые в то время, для них не имели значения. Такие браки до сих пор многие считают самыми прочными и счастливыми. Но позволь мне прочесть еще немного: «Габриэл Картер поскакал в горы на поиски «камня от безумия», который, как сказывают в этих местах, уже не раз помогал при заболевании бешенством, но, увы, через несколько дней он вынужден был возвратиться ни с чем и слег в горячке, которая плохо кончилась для молодого человека».
— Так, значит, Луиза умерла от бешенства? — с ужасом спросила Каролин.
— Подожди, — отозвался Харви удовлетворенно, радуясь такому напряженному вниманию со стороны слушателей, — это только часть ее несчастий. Слушай дальше: «Но на этом история не закончилась, последовавший за этим ужас может привести в волнение даже искушенного читателя. Осознавая уготованную ей участь, а может быть, по какой-то другой причине, девушка сошла с ума, или, как принято говорить в таких случаях, повредилась в рассудке. Как-то под утро, изнывая от обрушившейся на нее боли, она встала с постели, где ее держали любящие родственники, тайком вышла из дома и, с трудом передвигаясь, дошла до водопада, где мы так радостно проводили время на пикнике в тот день, когда повстречали похоронную процессию. Здесь она простояла на самой вершине скалы достаточно долго, чтобы ее с дороги увидели люди, отправляющиеся работать на ферму. Они попытались остановить ее, но, увидев их, Луиза Людвиг прокричала что-то, чего никто не понял, бросилась в водопад с высоты, превосходящей всякое воображение. Так закончилась эта печальная история, мы же хотим завершить ее словами поэта: «Как много роз бутоном пало в прах, как много солнц, увы, заходит слишком рано!»
