Линзи Стивенс - Счастливый поцелуй
— Спорю, он и так узнает, где ты. Рождественскому деду, кажется, все известно про это. Он же узнает, например, что Кэти в Канаде. Да, Джас?
Она сглотнула, удерживаясь от того, чтобы взглянуть на отца Тоби.
— Я уверена, что узнает.
— А когда мы были в Канаде, там шел снег, — продолжал Тоби. — И мы с папой вылепили снежную бабу. — Он широко улыбнулся отцу. — Ну, в общем, мы ее лепили, а она все таяла и таяла, и нам никак не удавалось ее закончить. Но было весело, правда, папа?
Кейл улыбнулся и потрепал темные волосы Тоби.
— Весело, но ужасно холодно.
Тоби захихикал.
— Особенно когда снег сыпался за шиворот. — Мальчик выразительно поежился. — Ты когда-нибудь видела снег, Джас?
Она помотала головой.
— Это, должно быть, очень красиво, — осторожно проговорила она, отчаянно стараясь прогнать воображаемую картину: Тоби с родителями играет в снегу. Боль у Джасмин в груди означала, что ей не легко с собой справиться.
— Это как на некоторых рождественских открытках и на картинках в книгах, — сказал ей Тоби. — Что-то белое на деревьях и на крышах. Непривычно. Я не думаю про снег на Рождество. Я думаю о том, чтобы поплавать в бассейне, ведь так жарко. И о мороженом. Обо всем таком. — Он поднял глаза на Джасмин. — Наверное, этому удивились бы те, кто живет в холодных странах.
— А я думаю о фруктовом салате и о мороженом, — улыбнулась Джасмин. — А еще — о пудинге с черносливом, под коньячным соусом.
Тоби долго перечислял любимые рождественские лакомства — шоколадное печенье, «снежок», карамель, охлажденные арбузы… Казалось, он не замечал, что Джасмин и его отец почти не принимают участия в разговоре, но вдруг мальчик замолчал на середине фразы и тяжелее навалился на плечо Джасмин. Она взглянула на него и увидела, что ребенка одолел сон.
Кейл скорчил гримасу.
— Наконец и у него батарейки сели. — Он поднялся с пола и, просунув руки под спящего сына, оторвал его от плеча Джасмин. — Отнесу его в постель.
И вдруг в этот душный летний зной ей стало зябко: недоставало тепла Тоби.
— Мне, пожалуй, тоже пора ложиться, — тут же сказала Джасмин и хотела встать, но Кейл остановился и обернулся.
— Нет, не уходи. Подожди меня, Джас, мне надо поговорить с тобой.
Джасмин помедлила в нерешительности.
— Пожалуйста… Я тебя не надолго задержу, — добавил Кейл и подождал, пока Джасмин неохотно кивнула.
— Хочу остаться с Джас и с елкой, — сонным голосом проговорил Тоби и пошевелился на руках у отца.
— Я тебя понимаю, — сказал Кейл так тихо, что Джасмин едва расслышала его слова, но от этих слов кровь у нее закипела.
Джасмин знала, что ей надо сделать. Ей надо было уйти сейчас же, уехать. Ей надо было не подпускать его к себе, особенно когда они оставались наедине. Это было безумием и могло только еще больше накалить обстановку. Но ее чувственность, та сторона ее существа, которая принадлежала Кейлу, и только Кейлу, победила, вынудив ее остаться. Невзирая ни на какую логику или здравый смысл, диктовавшие поступить иначе.
Храни ее Бог — она хотела узнать, что Кейл ей скажет.
Джасмин опустилась на удобный диван и устремила взгляд на елку, не видя ярко мигавших лампочек, радужной мишуры и игрушек, маленьких подарков в праздничной обертке и карамелек. Горькие слезы просились ей на глаза, но она не позволяла себе расплакаться и только судорожно сглатывала.
Этих пяти лет разлуки словно и не было. Неудивительно, что ей так не хотелось ехать сюда. Подсознательно она все время знала, что по-прежнему привязана к нему — ничуть не меньше, чем пять лет назад.
Когда она увидела, как он поднял Тоби, чтобы мальчик прикрепил ангела к макушке елки, боль пронзила грудь Джасмин. Комок льда, сковывавший ее сердце, треснул и начал таять. Теперь ей хотелось плакать — слишком много для нее значил Кейл, слишком ей было больно, когда она узнала о существовании Кэти и маленького Тоби.
Оплакивай… оплакивай все, что потеряно, что не случилось, сердито сказала она себе. Прошедшее время. Всегда — прошедшее. Она смахнула с раскрасневшихся щек набежавшую слезу. Неужели ей никогда не удастся избавиться от прошлого?
С той ночи их любви — а за ней последовали еще многие — они были неразлучны. Когда Кейл уходил на работу или учебу, Джасмин в одиночестве делала долгие заплывы в бассейне или сидела и думала о Кейле. В то время вся ее жизнь казалась до невероятности простой: она любила Кейла, а Кейл любил ее. Тут и начало, и середина, и конец.
До чего она была легковерна и как заблуждалась! Невыносимо мучительный конец наступил, когда растущая неприязнь между ее матерью и Лореллой завершилась ссорой.
Лорелла никогда не испытывала расположения к Рику, младшему брату Джасмин. Он, со своим юношеским обаянием, не сумел ничего добиться от матери Кейла. К тому же казалось, что, когда Рик находился дома, из-за него все шло кувырком. Джасмин привыкла к поведению брата и не замечала, что обстановка в доме накаляется. Она была поглощена Кейлом и вообще ничего не замечала.
Так что, когда Лорелла предложила Мойре, Джасмин и Рику перебраться из большого дома в привратницкую, Мойра Макканн рассвирепела, обвинив Лореллу в том, что она пытается вбить клин между Джеймсом и его родней. Хочет выжить их.
Джасмин, только что переодевшись в шорты и футболку после утреннего заплыва, зашла на кухню. Как раз в разгар ссоры.
— Лорелла! Мама! Что случилось?
Обе женщины обернулись к ней.
— Лорелла разругала Рики. Мальчик же просто старается добиться внимания, потому что ему недостает отца! — выкрикнула мать.
— Да брось ты, ради Бога! — взорвалась Лорелла. — Рику шестнадцать лет, он уже не ребенок. Ты и так окружила его чрезмерным вниманием — в ущерб твоей дочери. Тебе бы не мешало присмотреться к тому, что происходит с Джасмин.
У Мойры от неожиданности вытянулось лицо, и она повернулась взглянуть на Джасмин, которая почувствовала, что краснеет.
Неужели Лорелле стало известно о ее ночных посещениях комнаты Кейла? Не может быть. Они так осторожничают. Джасмин горела от унижения.
— Что ты этим хочешь сказать, Лорелла? — в ярости спросила Мойра.
Лорелла вздохнула, чтобы успокоиться, и, взяв себя в руки, повернулась к матери Джасмин.
— Ты уж извини меня. Я расстроена. Джеймс совершенно не щадит себя на работе. Я тревожусь за него. И еще Кейл. Я… ну, я и за него тревожусь. — Она перевела взгляд на теперь побелевшую Джасмин. — Я и за тебя тоже тревожусь, Джасмин, — добавила она, на этот раз смягчив голос. — Вы с Кейлом… вы слишком много времени проводите вдвоем, а у него, ну, у него скоро экзамены.
