Донна Кауфман - Буря в раю
Эйприл ощутила, как в груди поднимается горячая волна радости и гордости. Он хочет ее – это видно не только из слов, но и из выражения его глаз. Эта мысль пугала Эйприл, но в то же время наполняла душу и тело сладким восторгом.
– Наверно, то самое, на что я так надеялась! Джек тихо чертыхнулся и поспешно, словно обжегшись, выпустил ее руку.
– Эйприл, дай мне пятнадцать минут, – сдавленным голосом проговорил он. – Клянусь богом, я хотел только пригласить тебя на o6eд. Однако если мы сейчас же не разойдемся, я сразу перейду к десерту! Поняла?
Эйприл, пораженная силой его желания, смогла только улыбнуться, но тут же, подавив улыбку, кивнула. Джек повернулся и пошел, почти побежал прочь, пересекая лужайку широкими шагами.
Эйприл отвернулась и постаралась изгнать из памяти горящие зеленые глаза. Ей нужно подумать о том, что только что произошло. Черт возьми, она сама чуть не предложила себя мужчине! Она должна быть в ужасе от своего поведения, однако самое странное, что Эйприл не чувствовала не то что ужаса, но самого легкого смущения. Казалось, все шло так, как и должно быть.
В жизни Эйприл не раз случалось проявлять инициативу. По работе ей требовались и напор, и деловая хватка, и даже немалая доля агрессивности. Но то в работе… А в личной жизни с ней никогда еще не случалось ничего подобного. После истории с Маркхемом, Эйприл долгое время избегала любых близких отношений. Постепенно она научилась вновь доверять людям, но к этому времени гостиница захватила все ее мысли. Потому-то ее так поразила собственная неожиданная реакция на Джека.
По лицу Эйприл медленно расплылась улыбка. Джек хочет собраться с духом и привести в порядок мысли и чувства. Что ж, его можно понять. У Эйприл не было в этом деле большого опыта, но еще в тот далекий день, решившись выдвинуть обвинение против Маркхема, она поклялась себе, что никогда не позволит партнеру взять над собой верх. В любви обе стороны должны быть равны. Иначе это слишком опасно.
Опасно? Но как же еще назвать Джека, если не «опасным»? Спокойный, уверенный в себе, дьявольски сексуальный… Однако Эйприл не могла не заметить, как реагировал Джек на нее. Вот тут его никак нельзя было назвать спокойным!
От одной этой мысли у нее сладко заныло в груди.
Джек вставил карточку-ключ в замочную скважину и, распахнув дверь, направился прямо на кухню. Там заглянул в корзинку с едой – проверить, не забыл ли чего. Нет, все было на месте. Поставив плетеную корзинку на стол, он вернулся в комнату, несколько раз прошелся до окна и обратно и в изнеможении рухнул на диван.
Джек был в полном смятении. Как ни старался, он не мог совместить две стороны личности Эйприл в единый образ. Одна Эйприл, испуганная и смятенная, два дня назад едва не рыдала у него на плече; другая, гордая и уверенная в себе, целовалась с ним минуту назад. Которая же из них настоящая?
Он и раньше-то не понимал, что делать. Эйприл вызывала в нем странные чувства, не привычные и пугающие: ему хотелось защищать и утешать ее. У него сердце сжималось при мысли, что гложет эту прекрасную женщину изнутри. Джек обходился с Эйприл, словно с драгоценной фарфоровой вазой, боясь спугнуть ее одним неловким словом или движением. И вдруг она сама практически бросается к нему на шею посреди гостиничного комплекса, на глазах у всех, кому придет охота полюбопытствовать!
Джек со стоном откинул голову на спинку дивана.
– Ах, женщины, женщины, кто вас поймет! – Помолчав, он открыл глаза и уставился в потолок. – Ну, Франклин, ты мне за это ответишь!
– А при чем тут Франклин?
Джек вздернул голову. На пороге стояла Эйприл.
– Как ты вошла?.. Ах да, глупый вопрос, – добавил он, увидев у нее в руке служебный ключ.
Неприятное чувство охватило Джека, когда он понял, что она услышала его мысли вслух. – Присаживайся.
В ответ на это не слишком вежливое приглашение Эйприл иронически приподняла бровь, но села в кресло напротив него. Очень красноречиво.
Джек улыбнулся. Похоже, ее дерзость испарилась вместе с желанием. Ну и слава богу. Ему привычнее общаться с робкой Эйприл, какой он знал ее до сих пор.
– Расскажите мне в конце концов об этом Франклине.
– Нечего рассказывать, – рассеянно ответил Джек.
Все внимание его было поглощено солнечными лучами, играющими в ее волосах. Он невольно задумался о том, с какой подсветкой лучше было бы делать фотографии, но тут же решил, что Эйприл Морган можно снимать и вовсе без света. Она сама освещает все вокруг.
– Помнится, при нашей первой встрече ты ругал его на чем свет стоит. Это он отправил тебя в отпуск?
Джек с трудом заставил себя вернуться к разговору. «Умница, начинает с ничего не значащей болтовни», – заметил он про себя, развалившись на диване и небрежно кладя ноги на кофейный столик. Эта поза не уменьшила ею напряжения, но помогла хотя бы притвориться беззаботным.
Пусть разговор и был исключительно светским, но низкий, немного хрипловатый голос Эйприл ни на секунду не позволял Джеку забыть, что в соседней комнате у него стоит королевских размеров кровать.
– В отпуск? – повторил он, надеясь, что понял вопрос правильно и ничего не перепутал. – Да, что-то вроде этого. Пожалуй, я и вправду слишком увлекся работой. Не знал, как говорится, ни сна, ни отдыха. И Франклин убедил меня, что мир не полетит в тартарары, если я дам себе несколько недель передышки.
– Так это Франклин выбрал для тебя Мексику и «Райский уголок»? Или ты просто скучаешь по работе и хочешь вернуться?
Джек поднял голову. Лицо Эйприл было совершенно серьезно: судя по всему, она не просто поддерживала светскую беседу, а действительно хотела знать ответ на свой вопрос.
– Понимаешь, трудно вдруг взять и выключиться из жизни, – тщательно подбирая слова, ответил он. – Еще вчера вокруг кипела работа, а сегодня ты оказываешься за тысячи миль от привычных мест, привычных людей…
– Но мне кажется, ты здесь не скучаешь? По крайней мере не так, как боялся?
Джек застыл, не сводя с нее глаз. Боже правый, откуда у этой женщины такая способность проникать в самую суть вещей? Она поняла то, что он вовсе не собирался ей открывать! Более того: до последней секунды Джек и сам не понимал, что неотступное и смутное беспокойство, не отпускавшее его со дня приезда, связано именно с подсознательными угрызениями совести. Видимо, Джеку казалось, что он не имеет права наслаждаться отдыхом.
Усилием воли, преодолев душевное смятение, Джек продолжил отвечать на ее предыдущий вопрос.
– А когда ты вошла, я ругал Франклина за другое: ведь если бы не он, я никогда не познакомился бы с тобой!
Эйприл широко раскрыла глаза:
