Анатолий Чупринский - Лихоманка
Эти фразы она произносила свистящим шепотом, с каким-то сдержанным восторгом. В ее темных глазищах сверкнуло нечто вроде злорадства.
— Я хорошо заплачу! — поспешно добавила она.
«Кто платит, тот и манускрипт заказывает!» — мелькнуло у Шагина.
Надо отдать должное наблюдательности юной эстрадной особы. Она уловила сомнения, колебания Шагина и все такое.
— Хорошо заплачу. И за книгу. И за киднепинг.
Ей очень нравилось это иностранное слово «киднепинг».
Валера Шагин опять долго молчал.
— Вам что, деньги не нужны? — презрительно бросила звездочка шоу бизнеса.
И она эффектно выложила из сумочки на стол прямо перед Шагиным довольно пухлую пачку зеленых купюр. Очень крупного достоинства. Пачка была как-то по-детски перетянута желтой резинкой.
— Это только задаток! — небрежно добавила она.
Безденежье сильно бьет по нервной системе. Человек впадает в уныние, становится пассивным, вялым, равнодушным. Или наоборот. Излишне взвинченным, вечно раздраженным, даже агрессивным. Надо иметь недюжинную силу воли и стойкость духа, чтоб достойно пройти подобное испытание.
Периоды жизни, как известно, в полосочку. Черная — белая. Или наоборот? Сначала белая, потом черная. Хотя, не неважно. Главное, сохранить нервные клетки, которые, как утверждают психиатры, не восстанавливаются. И они правы!
Психиатры всегда правы. Они знают о жизни все.
Вот тут и вертись! Нервные клетки надо сохранить в неприкосновенности, чтоб дожить до лучших времен, а никак не реагировать на подлые выходки судьбы-индейки тоже, ну, никак невозможно. Просто выматериться про себя и, насвистывая, топать дальше легкой походкой победителя, после очередной ухабины жизни? На это способны лишь редкие индивиды, не подпускающие к себе неприятности на пушечный выстрел, не берущие в голову неудачи и промахи.
Конечно, хорошо считать, главные неприятности будут завтра. Или послезавтра. И может, вообще пронесет. Но где набраться подобного оптимизма? Нынешняя жизнь к этому явно не располагает.
Так или приблизительно так рассуждал в последнее время Валерий Шагин, пытаясь убедить себя, что «все будет хорошо!», «еще не вся черемуха тебе в окошко брошена!» и все такое.
И все-таки срывался. Чуть ли не каждый день.
Кричал на бедную и без того страдающую жену Лиду. Швырял ей в лицо обидные и несправедливые слова, обвинял в «чистоплюйстве» и «псевдо аристократизме».
Срывался и обзывал последними словами пьяницу и лентяя художника Перкина, обвиняя именно его в развале их издательского дела.
Клеймил соседей по подъезду за свинство, неряшливость и неаккуратность.
Грозил немыслимыми разборками при помощи каких-то мнимых «братков» коллегам автомобилистам в очередной пробке на Садовом кольце.
Но облегчения это не приносило. Разве на пару минут. Потом злился еще больше. На себя, на друзей и на весь белый свет, теряя напрочь при этом присущее ему с детства чувство юмора.
Один был свет в окошке, Машенька Чистовская. И та куда-то исчезла.
Не иначе, сдает вступительные в свой МГУ, на самый элитарный факультет. Что ж, высшее образование, это святое. Без него нынче и шагу не ступить. До конца июля о встречах с ней и мечтать нечего.
Как уже сказано выше, Валерий Шагин последнее время плотно занимался издательским бизнесом. Приходилось видеть разные пачки денег. Он по достоинству оценил широкий жест юной звездочки.
Только мельком взглянул на пачку зеленых купюр, перетянутых желтой резинкой. За это мгновение перед ним, как в телевизионном клипе промелькнули яркие новые шмотки жене, часть гарнитура для спальни, почему-то новая ограда на могиле сына и даже какая-то подержанная иномарка. Модели он разглядеть не успел.
Разумеется, из этой пачки он сможет вернуть неотложные долги, сможет приодеть Лиду, сможет подремонтировать «Оку», сможет…
Требуется, вроде бы, самая малость. Согласиться на какую-то дикую рекламную авантюру этой популярной дочки богатенького папочки.
«Ладно, написать биографическую книгу, это еще, куда ни шло. Накатать десять листов сентиментальной белиберды, в стиле какой-нибудь Роксаны Мопски, коих сейчас расплодилось, как мухоморов после дождя, это ладно. Невелик труд. Приходилось заниматься и более убогими делами.
Деньги, действительно, сейчас нужны как никогда. Кругом одни долги.
Но второе „вполне деловое“ предложение звездочки! Бред собачий! Участвовать в качестве главного действующего лица в идиотическом похищении? „Кавказская пленница“? Это уже перебор. Можно так залететь, потом до конца жизни не расхлебаешь».
Шагин резко затушил сигарету в пепельнице. Прямо-таки раздавил, как ядовитую гадину. Взял из пачки следующую, закурил и жадно затянулся.
— Почему нельзя просто встречаться и под диктофон…
— Так надо! — твердо прервала его Ассоль.
Деньги нужны всем. Всегда. Кто бы спорил. Тем более, в сегодняшней пиковой ситуации. Остатки здравого смысла все-таки удерживали Валеру Шагина от этой подозрительной авантюры.
«К чему эти дикие таинства? Похищение, как в романе Александра Дюма. Железная маска, благородные рыцари, дамы с бледными лицами под темными вуалями. И разумеется, звон бокалов, звон шпаг и ржание коней».
Бедная девочка, очевидно, ничего другого и не читала в своей жизни. ТВ, клипы, литература в школьном объеме. Не более того. И вот перед вами конечный продукт. Поколение «Пепси».
— Так надо! — твердо прервала его Ассоль.
— Вообще-то… конечно, — нехотя начал Шагин.
Валера знал за собой эту слабость.
При желании его можно было подбить на что угодно. Шагин почти не умел отказывать. Всякий раз процедура отказа была для него мучительной, как посещение зубного врача. Лучше уж сразу согласиться и дело с концом.
Многие друзья-приятели знали за ним эту слабость, и нещадно пользовались. Шагин постоянно давал кому-то взаймы, встречал на вокзалах чьих-то родственников, пристраивал в институты племянников и молоденьких любовниц.
Сейчас он медленно подыскивал слова, в тайной надежде, что звездочка сама вдруг откажется от этой нелепой затеи. И оставит его в покое. Но он ошибся.
Ассоль сверлила его жестким немигающим взглядом. Звездочка шоу бизнеса и не думала отступать. То было не в ее правилах.
— Конечно, могу тайком отвезти вас к себе на дачу, — вздохнув, сказал Шагин.
Темноглазое создание обрадовано потрясло своей эксклюзивной прической.
Краем глаза Шагин увидел, перед витриной кафе на улице опять возник сын Андрей. Теперь он уже не вертел пальцем у виска. Изо всей силы стучал себя по лбу кулаком. И что-то раздраженно говорил Шагину, яростно шевеля губами. Можно было догадаться, он отчетливо выговаривает слово: «Идио-от!». И еще что-то, взволнованно и очень быстро. Но что именно, разумеется, расслышать было невозможно. Шум машин, толстое стекло витрины и все такое.
