Пэнси Вейн - Неслучайная встреча
Говорила о родителях, о бабушке. Никогда в жизни она еще так много не говорила, а слушавший ее человек смотрел на нее горящими темными глазами и жадно впитывал каждое ее слово.
Иногда он вынимал блокнот, Эдит с улыбкой кивала, и тогда он быстро делал набросок.
Кажется, он рисовал ее уже десятки раз. Она даже попыталась переключить его внимание на других людей, но он отмахнулся.
— Нет, Эдит, меня интересует здесь только один объект.
— Ах, вот как? А взгляните на ту девушку.
Разве не красавица? И какой необычный тип, совсем не английский, очень романтичный, как раз в вашем духе. Гейнсборо счел бы за честь писать ее, — дразнила она его.
Но Мэтью продолжал рисовать Эдит, перебегая странно блестевшими глазами с ее лица на лист блокнота.
— Зачем вам столько набросков? — удивлялась она.
— Не могу удержаться. В вас все время проскальзывает что-то новое и неожиданное.
Интересно, это хорошо или плохо, думала Эдит. Она тоже узнала от Мэтью подробности его детства, учебы на юридическом факультете Оксфорда. Вот только о своей работе он избегал говорить. Она заключила, что он тяготится этой работой, весь поглощенный страстью к рисованию.
Эдит не задумывалась ни о чем, не анализировала свои ощущения, но ловила себя на том, что испытывает какое-то небывалое чувство свободы. Дышать было легко, словно на дворе стояла ранняя весна, а не середина лета.
Они перешли «на ты» — это произошло легко и естественно, просто в каком-то кафе заказали по бокалу французского вина и выпили сначала за здоровье отца Мэтью, потом за будущий портрет Эдит, а потом просто друг за друга и стали говорить друг другу «ты». Потом они шли пешком до самого ее дома, и, прощаясь у подъезда, Мэтью вдруг вместо того, чтобы поцеловать ей руку, шагнул к ней и, обняв за талию, бережно коснулся губами ее губ.
Странно… Поцелуй Мэтью не застиг Эдит врасплох, она подсознательно ждала, что это должно случиться. Но то, что она испытала при этом, потрясло ее. В ее груди волной поднялся такой восторг, какого ей еще никогда не приходилось испытывать! Она не думала, что мужские губы могут быть такими нежными… Голова приятно кружилась, Эдит казалось, что она стремительно куда-то проваливается… Горячее дыхание мужчины блаженным теплом разлилось по ее телу. И когда его язык проник в бутон ее рта, она с незнакомой ей жадностью и смелостью принялась исследовать своим язычком источник этой сладости…
Но вот Мэтью оторвался от нее, и она прошептала, не задумываясь о своих словах:
— Поцелуй художника должен быть именно таким…
Тут же, смутившись, повернулась и забежала в свой подъезд. В прихожей, включив свет, она остановилась и удивленно прижала руки к щекам, а через мгновение закружилась по комнате. Ни о чем не хотелось думать, но, если бы можно было взлететь, она взлетела бы и порхала под потолком, как бабочка.
Сегодня, увидев Мэтью на углу Букингемского дворца, где они договорились встретиться накануне, Эдит уже не удивилась ощущению легкости и радости. Мэтью молча протянул ей руку, и они пошли по направлению к Темзе. Они спустились на набережную, сели на скамью и стали смотреть на воду, которая в сумерках казалась свинцово-серой. Начал накрапывать дождь, и Мэтью раскрыл над ними свой большой черный зонт. У них было" такое чувство, что они сказали друг другу уже очень много и сейчас надо молчать. Эдит не замечала сумерек, как не заметила потом и наступившей темноты. Это вечер с моросящим дождем казался ей солнечным.
— Завтра я собираюсь прокатиться в Пилбем, Лесли починил-таки мой лимузин, — сказал Мэтью. — Передать от тебя привет бабушке?
Эдит вдруг вспомнила, что забыла в прошлую субботу у бабушки свою любимую пудреницу, без которой не могла обходиться, и сказала об этом Мэтью.
— Я могу заглянуть к миссис Грэхем и забрать ее. Ты позвони ей и предупреди, что я зайду по твоему поручению.
— Не знаю… Она может удивиться, что я посылаю человека с подобными поручениями.
— А я могу сказать, что пудреница непременно должна фигурировать на портрете. Он так и будет называться «Девушка в зеленом, пудрящая нос».
Эдит фыркнула.
— Тогда зрители станут обращать особенное внимание на мой нос, который вовсе не отличается классической правильностью! Лучше встретимся на вокзале. Я тоже проедусь, навещу бабушку, в прошлый раз мне показалось, что она неважно себя чувствует. Она ни за что не скажет об этом по телефону — всегда боится, что я из-за нее нарушу свои планы.
И вдруг ее ужалила мысль: завтра прилетает Сесил! Она за эти дни разговаривала с ним по телефону два раза, очень коротко, Сесил и сам не склонен был затягивать разговор. И оба раза Эдит беззастенчиво врала ему, когда он спрашивал, что она делает вечерами. Сказала, что встречалась со школьной подругой, которая приехала из Шотландии в Лондон на неделю, У нее и правда была такая подруга, Венди Макгрегор, которая сразу после школы вышла замуж за шотландца и уехала к мужу в Абердин.
Ну не могла она сказать по телефону, что гуляет со своим новым знакомым, художником, который пишет ее портрет!
Ей до сих пор было так легко и хорошо с Мэтью, что она совсем не задумывалась, как Сесил отреагирует на это ее новое знакомство.
Но в глубине души Эдит сознавала, что ему это не понравится.
Мысли о Сесиле, предстоящей встрече с ним и неизбежном разговоре сразу навалились на нее камнем. Эдит словно вынырнула из розового романтического тумана и увидела вещи такими, какими они были в реальности.
— Мэтью, пожалуй, я не смогу завтра поехать к бабушке. Завтра приезжает.., один мой друг, и я должна буду с ним встретиться, — медленно выговорила она. Он молча смотрел на нее, и она чувствовала, что он ждет продолжения. И Эдит сказала:
— Меньше чем через месяц я выхожу замуж. Он тоже работает в Форин-офисе, это сын наших хороших знакомых, очень талантливый, многообещающий дипломат. Мы дружим с самого детства. Его зовут Сесил Лайтоллер.
Ей показалось, что Мэтью вздрогнул, его глаза вспыхнули, но тут же погасли. Он отвернулся и стал смотреть на реку, которая была уже совсем черной, и в этой непроницаемой черноте плескались оранжевые желтки фонарей.
— Ты видела его портрет в моей папке, — произнес Мэтью спокойно. — Хочешь спросить, хорошо ли я его знаю?
— Да, хотелось бы знать, — подтвердила Эдит, задетая его холодным тоном.
— Не могу сказать, что мы близко знакомы, но встречаться приходилось, в основном по работе. Ты его очень любишь? — спросил он тихо.
Эдит молчала. Дело в том, что ее язык в эту минуту отказался ей повиноваться. Она хотела сказать «да», но язык вдруг взял и не послушался.
