Елена Арсеньева - Семь цветов страсти
Отношение к «жениху» и «невесте» действительно резко переменилось. Похоже, все умилялись их раскованности и необузданному влечению. Алану удалось-таки приобщить к своему жизненному кредо окружающих. Его естественное отношение к сексу как к части извечных природных явлений, его животное простодушие в удовлетворении телесных нужд и постоянная веселая вдохновленность страстью заражали Дикси.
Они искали лишь разнообразия в удовольствиях тела, находя для совокупления самые невероятные места. Уютные, пронизанные солнцем недра лесов, манящих к слиянию, оказались не самым лучшим местом для двуногих. В то время, как разнообразные зверюшки, птицы и насекомые, казалось, только и были заняты проблемами размножения, используя богатые природные условия джунглей, обнаженному человеку здесь приходилось туго.
Однажды рухнувший под напором Дикси в шелковистую траву Ал был укушен за ягодицу каким-то жучком и два дня провалялся с высокой температурой. А потом не повезло Дикси — на развалинах храма, куда они забрались, чтобы совершить ритуальный акт совокупления, пришлось опасаться многочисленных ящериц и обезьян, облюбовавших каменные лабиринты. О змеях любовники не думали, как и о том, что переплетенные корнями растений выщербленные обломки стен — не слишком надежная сцена для «театра эротических действий».
Разогретый солнцем выщербленный обломок с остатком неведомой надписи распалял воображение. Присев на камень, Дикси задрала юбку, под которой ничего не было. Ее ноги в разбитых спортивных тапочках поднялись, опираясь на плечи Ала, он ринулся в атаку — и чудом успел подхватить девушку.
Упав в обнимку рядом, они с ужасом наблюдали, как предательский валун скатывался вниз. Готовившие к съемкам аппаратуру парни с изумлением оглянулись, услышав грохот, и обнаружили на вершине развалин «жениха» и «невесту». Отважных любовников приветствовали одобрительными свистками и гиканьем.
— Все, нагулялись. Объявляю пост, — заявил Умберто. — Алан будет моим секретарем ровно два дня. Это значит — не отлучаться от моей персоны ни на минуту. Ночевать в моей комнате. К девочке приставлена Вита — она опытная дуэнья… Послезавтра снимаем эпизод вашей первой встречи. Мне нужны голодные глаза. Понятно? Жажда, требующая утоления. Возбуждение долгой разлуки, а не пресыщение. — Старик грозно насупил седые брови.
— Ну, до пресыщения, положим, далеко. — Алан с тоской глянул на Дикси, но подчинился. Старик впервые вмешался в их отношения и только для того, чтобы еще подогреть страсть разлукой. Он был доволен романом героев. Дикси невероятно преобразилась — нежный бутон превратился в роскошный цветок. От ее тела исходили осязаемые импульсы притяжения. Так, вероятно, заманивают партнеров самки животных. Но это вовсе не было разнузданной плотоядностью — девушка светилась радостью бытия и чувства всепоглощающей преданности одному-единственному другу. Иных партнеров для нее просто не существовало. Редкость, конечно, редкость — девятнадцатилетнее, цветущее, полное сил существо находилось как бы в спячке, в зимнем ледяном сне. Пробуждение оказалось бурным и прекрасным. Умберто на ходу изменял сценарий, внося в него доминирующую сексуальную окраску.
Герои встречались в некоем первобытном мире буйной природы и первозданного эроса и расставались на его границе: прирученная дикарка, попытавшаяся следовать за своим возлюбленным в цивилизованный мир, теряла свое очарование, став милой обременительной игрушкой.
От задуманной сценаристом комедии почти ничего не осталось. Но Старик не умел долго оставаться серьезным, особенно в философствованиях. Сочиненная им притча о любви потеряла бы всю трогательную возвышенность, если бы в ее наивной мелодии не звучали ноты добродушной и мудрой насмешки.
Подготовка к эпизоду под водопадом заняла много времени. Сол искал нужное место для съемок, рабочие из ближайшего селения вырубали на берегу кусты, cтроили платформу для камеры, перемещали в озерце валуны так, чтобы образовалось нечто вроде природного бассейна.
— Может, пластиковых лилий в воду накидать? — поинтересовалась художница, слегка огорченная тем, что все за нее здесь сделала природа.
— Не надо. Только щенков, — распорядился Старик.
Дикси отдыхала, играя с шестью щенками овчарки, исполнявшими роль волчат, и наблюдала за тем, как вдалеке Ал соревнуется с Солом в стрельбе из лука местного туземного производства. Они не встречались уже два дня — сорок часов, казавшихся вечностью. Еще немного, и она помешается от тоски.
Немудрено, что коронный эпизод сняли почти сразу — между Дикси, плещущейся под струями водопада, и следящим за ней из зарослей парнем пробегали электрические разряды. Даже смешки и хихиканье, сопровождавшие подготовку пикантных сцен, прекратились. Все приумолкли, словно опасаясь, что сгустившаяся атмосфера разразится грозой и всех присутствующих здесь сразит любовная горячка.
— Боюсь, третьего дубля они не выдержат. Этот жеребец готов ринуться в атаку прямо под моей камерой, — предупредил Старика Сол.
— Ну и пусть резвятся. Мы уже все сделали, дорогой. — Умберто приблизился к Солу. — А я уж думаю, не жениться ли на девчонке, что прибирается у меня в доме и в вольерах? Знаешь, парень, у нас с ней, кажется, что-то серьезное… — Старик снял темные очки и зоркими глазами проследил за скрывшимися в цветущих зарослях героями. Тоненькая макушка дерева, возвышающаяся над кустами, начала ритмично вздрагивать.
— Вот черти! — восхищенно прокомментировал явление Сол. — Знаете, мэтр, это действительно нечто абсолютно дикое… Мечта!
Дикси вернулась домой. На столе ее комнаты ждала стопка книг, подобранных для работы по экономике стран Восточной Европы. Она посмотрела на агрессивно-красную брошюру «Этапы зачаточного капитализма в Венгрии» с такой брезгливостью, будто увидела читающего таракана. Из какой жизни заползли к ней эти уродливые детища вывихнутого скукой ума? Уж наверняка не из настоящей, той, что осталась в жарких краях.
«Все, конец, — решила Дикси. — Мечты остались там, в зеленых дебрях, растаяли, как фантастические облака. Надо жить тем, что всегда было, есть и будет в этой реальности — скукой и постоянным мучительным компромиссом».
В тишине комфортабельного, блиставшего чистотой дома бродила Пат, сочинявшая очередные оправдания для вечно раздраженного мужа. Телефон молчал. За два дня он зазвонил лишь однажды — университетская приятельница сообщила Дикси, что Жан Беркинс скоропостижно скончался от злокачественной бурно развившейся лейкемии. Значит, в этом и состояла его тайна. А Дикси поскупилась на теплые слова в их последнем, полном многозначительных недомолвок разговоре. Нелегко говорить о любви, ничего в ней не смысля. Другое дело теперь…
