Патрик Бессон - Невеста моего брата
Аннабель пришла с нами в «Асторию». Можно было подумать, что она оттягивала момент расставания с нами и не торопилась в свой сверхсовременный номер в «Артотеле», чтобы дожидаться там Фабьена. Мы пригласили ее на kàvèhaj в отель. Софи сообщила, что отправляется в туалет. Она не знала, что надо говорить «в уборную». Я взглянул в лицо Аннабель. До этого я не мог его видеть, так как она шла впереди меня.
— Ты давно в Будапеште?
Это был не тот вопрос, который я хотел задать. Вопрос, который я хотел задать был: ты меня любишь? Или: почему ты не можешь признать, что ты меня любишь? Чем меньше она беспокоилась о моей персоне, тем больше мне казалось, что она скрывала от меня свои истинные чувства.
— Пять дней.
— Фабьен попросил тебя приехать?
— Нет. Я не выдержала. Это так ужасно, все эти съемки, которые делают за границей ради экономии. В итоге девушки, которые встречаются с актерами, не видят своих парней.
— Создай профсоюз девушек, которые встречаются с актерами.
— Ты дурак.
— Ты остаешься надолго?
— С компом я могу работать где угодно, но нельзя обедать по электронной почте.
— Ты ведь никогда не пробовала. Ты идешь в ресторан в Будапеште со своим компом, твой собеседник идет в ресторан в Париже со своим, и вы переписываетесь во время обеда. Проблема в том, кто оплатит счет.
— Пополам!
Мы расхохотались. Это был первый раз, когда мы хохотали вместе. Тогда я задумался, к худу это или к добру? Не приведет ли это к тому, что мы станем приятелями, друзьями, товарищами, что может помешать нам стать любовниками?
У венгров есть страсть добавлять в сладости тертые орехи. Но в rètes, которые ела Аннабель, орехи были молотые. В них также были мак, творог и персик без косточки. Аннабель раздумывала, заказать ли ей еще одну порцию, когда вернулась Софи и села за столик. Аннабель заявила, что возвращается в «Артотель». Я решил проводить ее до Дуная. Она пойдет но мосту Эрзебет, а я буду долго смотреть на ее длинный силуэт, медленно удаляющийся в свете заходящего солнца. Уважая свою собственную иерархию, номер четыре не могла оспаривать решение номера три в отношении к номеру два, — Софи сказала, что она пока успеет принять ванну, так как города, которых мы не знаем, в два раза грязнее, чем те, в которых мы живем, а заодно успеет сделать несколько звонков. У нее появился новый поставщик сыра с Корсики, с которым она никак не может договориться о цене. Проблема усложнялась еще тем, что она не была знатоком корсиканского сыра.
Со своими ванильными и фисташковыми домами Будапешт был похож на пирожное. В туристических проспектах нам представляют города с исторической стороны, тогда как турист видит их больше со стороны дорожного движения. Пробка — монумент настоящего. Под беспрерывное гудение машин мы шли в сторону реки. Города, которые больше не принадлежат коммунистам, теперь принадлежат всем.
— О чем ты думаешь?
Первый раз в жизни Аннабель спрашивала меня, о чем я думаю. Я задумался над ответом, не желая, чтобы меня обозвали дураком. Задумался так, что забыл ответить. Возле станции метро «Ференсиек тере» Аннабель заявила, что она устала и возьмет такси. В редакции газеты меня предупредили, что с шоферами венгерских такси следует быть осторожными.
— Я поеду с тобой, так будет безопаснее.
— Я уже ездили на такси в Будапеште.
— Одна?
— Да.
— Я тебе не верю.
— Ты дурак.
Я знал, что из всех машин лучше всего было выбрать такси Сити, чтобы нас не катали вокруг города, в то время как отель Аннабель находился приблизительно в километре. В машине я взял руку девушки. Как будто дотронулся до мертвой рыбы.
— Что ты делаешь?
— Ищу твой пульс.
— Ты дурак.
Третий раз за день. Это была норма. Теперь она уже не обзовет меня дураком, даже если я попробую ее поцеловать. Так я и сделал. Она сразу же обмякла в моих руках. Я почувствовал себя окутанным ее грустной нежностью. Я не верил своим губам. Какая жалость, подумал я, что мы взяли такси Сити, оно доставит нас по назначению вовремя. Мне уже не хотелось выходить из машины, где я познал счастье.
* * *
Я собирался высадить Аннабель у входа в отель и вернуться на улицу Косуф на том же такси. Но, стоя возле машины и обмениваясь сочными прощальными поцелуями в щеку, мы не заметили, как подъехала машина киностудии и из нее вышел Фабьен. Едва не столкнувшись с нами, он побледнел. Аннабель побелела не меньше его. Интересно, удалось ли мне сохранить нормальный цвет лица, кто знает? Мой брат сказал, что я прекрасно выгляжу, из чего я сделал вывод, что из нас троих я выглядел наименее виноватым.
— Как тебе нравится Будапешт? — спросил меня Фабьен.
Мне показалось, что он хотел мне задать совсем другой вопрос. Какой же вопрос он хотел мне задать? Может, никакого.
— Очень. И Софи от него в восторге. Это хорошо, ведь платит она.
— Он дурак, — сказала Аннабель противореча моим недавним расчетам. Я отпустил такси, хотя не был уверен, что это обрадует моего брата, но сделать так было необходимо, чтобы он поверил, будто я хочу поговорить с ним, даже если это было и не так. Я хотел послушать анекдоты со съемочной площадки и выяснить сколько раз он ссорился с Аннабель с момента ее приезда в Будапешт. Наверное, не раз, учитывая дивный пыл, с которым она отвечала на мои поцелуи в такси.
— Я поднимусь к себе в номер, — сказала Аннабель.
— Я позвоню тебе из своего, — сказал Фабьен.
Девушка пошла к лифтам.
— Вы что, не в одном номере? — спросил я.
— Ты шутишь? Я же работаю!
— Ты же знаешь, что Аннабель терпеть не может жить в разных комнатах.
— Ты даже не представляешь, сколько вещей она терпеть не может.
Он потянул меня в бар, где, судя но повисшей тишине, которая медленно и плавно накрывала нас как скатерть, я понял, что его узнали. Совсем недавно на экраны Венгрии вышел фильм, в котором Фабьен не только снимался, но и представлял его на телевидении, давал интервью, а газеты печатали его фото па первых страницах. Зазвонил мой мобильник. Это была Софи. Слишком долго я добираюсь от моста Эрзебет. Я сказал, что довез Аннабель до отеля на такси, что встретил Фабьена и что сейчас мы вместе выпиваем в баре. Софи просила поцеловать за нее моего брата и перезвонить, когда я определюсь с планами на вечер. Но мы никогда не целуем тех, кого нас просят поцеловать за них.
— Софи? — спросил Фабьен.
— Да.
— Она не мисс Вселенная, но в ней что-то есть. Она сексуальная.
— Я бы предпочел мисс Вселенную. Ты ее знаешь?
— Женщина, которая целыми днями квасится в кислом молоке, это возбуждает. Сыр — это же кислое молоко, да?
