Мэри Пирс - Усадьба
Мартин, пристыженный и подавленный, сказал последнее слово в свою защиту:
– Ты сам послал меня в Рейлз, а теперь говоришь о том, что я теряю там время. Но вспомни, это я написал письмо в газету, и это принесло нам пользу, потому что мистер Клейтон купил у нас камень.
– Я не забыл о письме, сын. Ты хорошо сделал, и я горжусь тобой. И поскольку я уверен в том, что ты хороший мальчик, я подумаю о том, что ты говорил мне. Но я твой отец, не забывай об этом, и твой долг уважать меня. Я старше и мудрее тебя, и я лучше знаю, что делать. Взять хотя бы камень. Сколько раз ты говорил мне: «Зачем мы должны обрабатывать камень, если мы не можем продать его?» И сколько раз я отвечал тебе: «Когда-нибудь все переменится. Камень понадобится. Попомни мои слова». Теперь ты видишь, что я был прав. И теперь ты знаешь, что такое может случиться снова, поэтому нам следует поторопиться, чтобы у нас в запасе всегда было что продать. Так что займись настоящей работой и дай отдохнуть языку.
Чудесное лето подошло к концу, дни становились короче. Осень в Рейлз означала красные виноградные листья, которые кружились за окном классной комнаты. Она означала белый туман, который расползался по саду и парку, в котором утопали разноцветные деревья: буки охристого цвета, американские клены – алого, тюльпановое дерево – бледно-лимонного и золотого. Осень означала прохладу, топящиеся камины в доме, запах горящего дерева.
– Я люблю осень, – сказала Джинни, вернувшись как-то поздно со своей утренней верховой прогулки. – Какое время года тебе нравится больше всего, Мартин?
– Я не знаю… Здесь красивы все времена года. Даже ноябрь, холодный, мокрый и темный, казался в Ньютон-Рейзл не таким мрачным, потому что здесь были уют и тепло. Как бы рано он ни приехал, на столе в классной комнате горела лампа, отбрасывая круг света на красную бархатную скатерть, был растоплен камин. Как только он приезжал, горничная Энни приносила ему чашку горячего шоколада. Часто он приезжал очень рано и какое-то время классная комната была целиком в его распоряжении, и он занимался самостоятельно, пока не появлялись Кэтрин и близнецы. Он был очень благодарен им за эту любезность.
Иногда его мучило чувство вины, что он наслаждается этим уютом и роскошью, а его сестра Нэн остается дома узницей хижины в каменоломне, где вода струится по внутренним стенам, образуя на полу лужи, где дым, вырываясь из очага, заполняет всю кухню копотью.
– Не знаю, почему только у меня такая счастливая судьба, – говорил он ей. – Но одно я знаю точно: как только у меня появится возможность, я сделаю для тебя все, что будет в моих силах.
– Ты не должен чувствовать себя виноватым, Мартин, ты и так делишься своим счастьем со мной. Ты учишь меня всему, что узнаешь сам. Ты рассказываешь мне о Ньютон-Рейлз. Мне кажется, что я знаю там все так же хорошо, как и ты. И мне кажется, что я знакома со всей семьей.
Нэн никогда не могла вдоволь наслушаться, что говорят или делают Тэррэнты, какие платья носят девушки, какую музыку они любят и какие песни поют. Каждая мелочь имела значение для нее. И Мартин, зная это, припоминал все и доставлял ей этим огромную радость. Иногда он поддразнивал ее.
– Мистер Хью кладет в чай сахар, а девушки – нет. Они, конечно, наливают молоко, но после того, как нальют чай. Ты должна запомнить все это, а то вдруг тебе когда-нибудь посчастливится наливать молоко в чай.
– Я думаю, ты не расскажешь им, что я расспрашиваю о них.
– Конечно, нет.
Однажды в конце ноября Руфус вручил Мартину конверт, чтобы тот передал его мистеру Тэррэнту.
– Это счет за работу, которую мы сделали ранним летом, – пояснил он. – Он просил нас дать ему время, прошло уже шесть месяцев. Я думаю, что этого достаточно.
Мартин взял конверт и хмуро посмотрел на отца.
– Полагаю, что в этом случае у меня больше не будет занятий?
– Почему это? – спросил Руфус.
– Потому что, насколько я понял, вы с ним так договаривались. Я брал уроки в обмен на то, что ты разрешил ему оплатить счет позже.
– Мисс Кэтрин все равно учит брата и сестру, не так ли? Тогда она и тебя может продолжать учить. Я не вижу в этом никакого беспокойства ни для нее, ни для ее отца. Это ничего им не стоит, ведь правда?
Джон Тэррэнт, получив в этот день счет, когда присоединился к детям за чаем, посмотрел на Мартина с удивлением.
– Счет за работу? Господи благослови! Уже подошло время оплаты? Как быстро летит время. – Он отложил конверт в сторону. – Скажи отцу, что я заплачу сразу же, как только смогу.
Когда он покинул комнату, конверт остался на столе. Кэтрин заметила это, взяла его и чуть позже зашла к отцу в кабинет.
– Ты не забудешь оплатить счет, папа?
– Конечно нет, моя дорогая. Но с Руфусом ничего не случится, если он немного подождет. Я сейчас в затруднении. Джинни так быстро из всего вырастает, да и до Рождества осталось лишь несколько недель.
– Но и у Коксов будет Рождество. Это несправедливо, папа, что мы будем купаться в роскоши, а счет останется неоплаченным.
– Я сомневаюсь, что это что-либо изменит в том, как Коксы будут встречать Рождество.
– Боюсь, что ты прав, и это очень огорчает меня. Но все равно счет должен быть оплачен. Работа выполнена шесть месяцев назад, и нечестно с нашей стороны, папа, откладывать оплату.
– С нашей? – переспросил удивленно Тэррэнт и покачал головой. – Когда это ты поступала нечестно, Кэт, за все свои восемнадцать лет? – Он открыл счет, посмотрел на него и тихонько вздохнул. – Хорошо. Я оплачу. Даю тебе честное слово.
Когда Мартин пришел в следующий раз, конверт лежал на столе в классной комнате.
– Отец просил передать это тебе с выражением нашей благодарности, – сказала Кэт.
Джинни, сидя рядом с Хью за столом, наблюдала за Мартином с удовлетворением.
– Теперь вы знаете, мистер Кокс, что джентльмены оплачивают счета?
– Да, – с отсутствующим видом согласился Мартин, положив конверт в карман.
– Что-нибудь не так? – поинтересовалась Кэтрин.
– Я хочу спросить о занятиях, – неловко сказал Мартин. – Теперь, когда этот проклятый счет оплачен, я не знаю, как мне быть, приходить мне на занятия или нет?
– А ты хочешь?
– Да.
– Тогда я буду счастлива учить тебя.
– Конечно, ты должен по-прежнему приходить! – воскликнула Джинни. – Тебе еще нужно так много узнать!
Но в основном речь сейчас шла о подготовке к празднику. На Рождество должен был состояться прием, на котором будут певцы, а потом еще будет святочный вечер с танцами и музыкантами. Еще нужно будет нанести визиты соседям, а это означало, что занятий не будет по крайней мере две недели. Мартин получил приглашение на рождественский вечер, но неловко отказался.
