Кэтрин Стоун - Светлая полночь
И она, открыв путеводитель, нашла главу «Чудеса Британского музея» и углубилась в чтение.
Джейс взял с собой в дорогу черный портфель, и после того как Джулия занялась изучением путеводителя, он извлек из портфеля пачку документов, полученных им накануне.
Их бригада отправилась в самое горячее место планеты — на Балканы. Одних врачей он знал, других нет. Как всегда, в их группе были представлены специалисты разных профилей — от травматологов до акушеров и педиатров.
Джейс читал документы. Делал вид, что читал в промежутках между взглядами, которые бросал на Джулию.
А Джулия? Она читает, решил он. Добросовестно и тщательно. Вот оторвалась от текста, чтобы справиться с соответствующими диаграммами, схемами и картами.
Однако затем какое-то время она смотрела на схему галереи таким отрешенным взглядом, что было ясно: мысли ее далеки от красот музея.
И вообще, обнаружил Джейс, Джулия смотрела даже не на страницу, а на белый листок бумаги. Интересно, что она там видит? Потерянную любовь? Черное предательство? Безжалостную пустоту после потери надежды?
Джулия произнесла слова: она не должна, не может и не станет продолжать любить человека, который ее предал.
Но именно он спровоцировал соприкосновение с правдой. Именно он причинил ей боль. Он с радостью перенес эту боль на себя.
У Джулии болело сердце из-за него, и Джейс опасался, что она вполне может испытывать и другие страдания. Каждый мускул ее тела был напряжен. Будучи врачом, он начал размышлять о таких явлениях, как ацидоз или некроз, несущих смерть тканям, которые начинают задыхаться без подпитки кровью, насыщенной кислородом, и просить о помощи.
Но Джулия не обращала никакого внимания на эти отчаянные мольбы. Была глуха. И неподвижна, словно мраморная статуя. И только безжалостно кусала губы.
Доктор Джейс Коултон всю свою профессиональную жизнь занимался тем, что прикасался к другим людям. Пациентам. Его прикосновения были иногда весьма агрессивны — шприц в вену, огромная игла в кровоточащую грудь, другие иглы — поменьше, но не менее агрессивные — в сердце, в спинной мозг, в глаз. А иногда он как врач прикасался просто для того, чтобы вселить уверенность.
А в личной жизни? Были чувственные интимные прикосновения рук, губ, рта Джейса Коултона. Неподражаемые. И щедрые. Прикосновения, от которых захватывает дух, заявляли его возлюбленные.
В постели. А вне постели, вне страсти Джейс никогда не держал в руках рук возлюбленной, не прикасался нежно пальцем к красивой щечке, не запечатлевал поцелуя на изящной брови, не обнимал по-хозяйски подругу за обольстительную талию.
Джейс прикасался к любовницам в определенные моменты: во время близости, для получения удовольствия — и только. Потому что ничего другого и не было. Не было чувства. Не было интереса. И определенно не было, никогда не было любви.
Так что же направляло его руку сейчас?
Какой-то удивительный импульс, который без его ведома заставил его руку шевельнуться и подняться.
И вот его рука, его пальцы касаются ее губ.
Они были влажные, эти изжеванные теплые шероховатые губы, которые она все еще продолжала жевать под его изучающим взглядом.
Что, если прикоснуться к этим губам совсем нежно, ощутить их тепло, их трепет, их вкус?
— Простите, — пробормотал он, отгоняя от себя плотские, грешные мысли и убирая от ее губ пальцы.
— Простите? — озадаченно переспросила Джулия, а затем извиняющимся тоном добавила: — Ну да, я жевала губы! Я это иногда делаю. Ужасная привычка. Простите меня.
— Джулия, — мягко остановил ее Джейс, — это я должен извиняться.
— За что?
В ее голосе послышалось такое изумление, что Джейс не сразу ответил. Не смог. Он обнаружил, что не знает, почему он должен просить прощения. За прикосновение к ее губам? Нет. За сочувствие к ее боли? Нет. За свои грешные плотские мысли? Нет. Нет. Нет.
— За то, что причинил вам боль, — высказался он наконец.
— Но вы не причиняли мне боли.
— Да, но… — Внимание Джейса отвлекла Марго.
— Просто хочу узнать, — проговорила стюардесса, — не требуется ли вам чего?
Джулия ответила:
— Нет.
Джейс, возвращая Марго так и не открытые бутылочки виски, попросил:
— Еды.
— Еды, доктор? — игривым тоном переспросила Марго. — Это когда я только закончила с завтраком, а до обеда еще несколько часов? Дело не в том, что совсем ничего нет, однако…
— Подойдут любые калории.
Марго улыбнулась:
— Думаю, что смогу наскрести немного калорий.
— Отлично, — кивнул Джейс. — Спасибо.
— Пожалуйста.
Марго ушла, и внимание Джейса снова целиком переключилось на Джулию.
— Я вдруг понял, что очень голоден, — признался он. — И подумал, что вы тоже.
— Из-за моих губ…
Джейс перевел взгляд с ее озабоченных глаз на изжеванные губы, которых он импульсивно коснулся.
— Из-за ваших губ, Джулия?
— Потому что я их жевала.
Он снова посмотрел ей в глаза.
— Нет. Просто я подумал, что вы, может быть, голодны.
«Потому что я такая худая, — догадалась Джулия. — Потому что я слишком много бегаю и слишком мало ем».
— Вы не должны беспокоиться обо мне.
— Я знаю. Но все же беспокоюсь.
— Или испытываете ко мне жалость?
— Нет. — Он произнес это негромко, но быстро и решительно.
Жалеть ее? Женщину, дорожившую любовью, несмотря на предательство, женщину, считавшую своим долгом (перед кем?) так бережно обращаться с тряпичным кроликом? Джейс был заинтригован. И обеспокоен. Но испытывать жалость к ней? Нет.
— Я сожалею из-за него.
— Из-за него?
— Из-за вашего жениха.
— Никакого жениха нет, Джейс. Это была ложь.
Ложь? Он этого не заметил. Даже еще не начал догадываться.
— Для чего?
— Из-за Алексис.
— Алексис? При чем здесь Алексис? — Тональность его голоса резко изменилась.
— Она сказала, что вы обижены, угнетены, пребываете в отчаянии и нуждаетесь в разговоре. Поэтому я пообещала…
— Откуда вы знаете Алексис?
— Я ее не знаю. То есть я, конечно, знаю, кто она, но… Я находилась в зале ожидания, одна из многих пассажиров, ожидавших своего рейса. Алексис решила отдать свой билет мне.
— Конечно, она сопроводила это рассказом?
— Да. Она сказала, что вы должны были обвенчаться вчера вечером.
— И?..
— Она заявила вам, что хочет отложить свадьбу, потому что… ваша любовь к ней столь грандиозна, что ей требуется некоторое время, чтобы прийти в себя. По ее словам, вы были недовольны, но не стали возражать. Прошло три недели, и накануне свадьбы вы оставили ей сообщение с просьбой провести Рождество с ней вдвоем в Лондоне. Она решила согласиться. Однако к этому утру все изменилось.
