Аврил Тремейн - Тайная жизнь скромницы
Кэтрин бессильно уронила руку. От неожиданности она утратила дар речи. Вместо всех прекрасных слов, какие можно было произнести после такого поцелуя, Макс сказал это?!
— Значит, вы поцеловали меня, чтобы разобраться, про кого книга? — выпалила потрясенная Кэтрин.
— Я вообще не собирался вас целовать, Кэти, это получилось совершенно непроизвольно. Просто… кровь закипела… Кажется, в старые времена в таких случаях кровопускание делали.
— С радостью отворю вам кровь, — пугающе спокойным тоном произнесла Кэтрин. — Вот только нож возьму. Будьте добры, пройдите на кухню.
Такого ответа Макс не ожидал.
— Хм?..
— Вы меня так разозлили, что я крови жажду, — пояснила Кэтрин.
— Сначала взгляд горгоны Медузы, а теперь еще и это, — произнес он. — Я что-то не то сказал, да?
Кэтрин поджала губы.
— Нет, что вы. Подумаешь, заявили, что скорее на кровопускание согласитесь, чем на поцелуй со мной! А эти ваши намеки, что я не Дженнифер! Хотите сказать, что, в отличие от моей героини, я отвратительно целуюсь?
— Я вовсе не это имел в виду…
— Что же тогда? — перебила Кэтрин.
— Не пойму, по какому поводу столько негодования, — поморщился Макс. — Я вас поцеловал, вам не понравилось. Ничего особенного не произошло.
С чего он взял, что ей не понравилось? Кэтрин ошарашенно покачала головой:
— Что ж, напишу заявление об уходе, и дело с концом.
Пришла очередь Макса ошарашенно качать головой.
— Снова боитесь, что уволю?
— Нет, на этот раз я уволюсь сама.
— А я не приму ваше заявление. Вы мне нужны.
— Ничего, найдете себе высокую красавицу блондинку, целоваться с которой будет гораздо приятнее.
— Нет, Кэти, вы не так поняли… Дело не в вас…
— Я вас умоляю! — перебила Кэтрин, выразительно закатив глаза. — Вот только не надо классических мужских оправданий — «проблема не в тебе, а во мне»! Мне ли не знать, что я не в вашем вкусе! Помните, как вы сказали? Никому в голову не придет приписывать нам страстный роман, даже если голые по офису расхаживать начнем! Так, кажется?
— Но… Я не в том смысле…
— «Но»? Вы же не любите это слово! И вообще, можете говорить что хотите. Мне плевать, потому что я увольняюсь.
Но Макс, кажется, не собирался отпускать ее просто так.
— Повторяю: можете не писать заявление, я его все равно не приму, так что возьмите себя в руки. Слушайте, если извинюсь, вы меня простите? Хорошо, искренне сожалею, что я вас поцеловал!
— Это я уже поняла.
— А теперь помолчите и дайте хоть слово сказать. Вы почему-то решили, будто мне не понравилось. А на самом деле проблема в том, что не понравилось вам! Я вас целовал, а вы застыли, точно статуя, и не отвечали. Дождись я хоть какой-нибудь реакции, подхватил бы вас на руки, унес в спальню, и мы бы сейчас совсем по-другому разговаривали!
— Но… — Она судорожно сглотнула. — Я отвечала…
— Поверьте, Кэти, я целовал многих женщин, и я знаю, когда женщина наслаждается поцелуем, а когда просто позволяет себя целовать! Такое чувство, будто пень целовал. Всего один случай в практике, потому и запомнился.
— Пень?!
Потрясенная, Кэтрин часто заморгала. От стыда она готова была сквозь землю провалиться. Но Макс продолжал развивать свою мысль:
— Остается только один вопрос: почему вы позволили себя поцеловать? Вы не из тех, кто позволяет мужчинам допускать вольности.
— Просто… Просто…
Кэтрин запнулась и умолкла. Да и что тут скажешь? «Любая женщина рада была бы поцеловать вас, Макс, так с чего вы взяли, что я в этом смысле отличаюсь от остальных?»
— Что «просто»?
— Если поцелуй был настолько плох, давайте просто о нем забудем.
— Он не был плох…
— Хотите сказать, что вам нравится с пнями целоваться? Хорошо, выражусь по-другому: наш поцелуй был ошибкой. Вы сами сказали, что не собирались меня целовать.
— Вообще-то собирался. Но не сегодня.
Кэтрин окончательно перестала что-либо понимать.
— Ну, и что теперь? — спросил Макс, склонив голову набок.
— Забудем, будто ничего и не было. Спишем на мимолетный порыв.
— Ошибаетесь — я себя удовлетворенным не чувствую. Да и вы, скорее всего, тоже. Надо совершенствоваться, повышать уровень, прежде чем вы снова подпустите меня к себе…
— Я сказала: мимолетный порыв, — чеканя каждый слог в слове «мимолетный», повторила Кэтрин. — Вы растерялись и совсем потеряли голову.
— И почему же я растерялся?
— Наверное, чувствовали себя неловко. В первый раз увидели меня в домашней обстановке. А еще на мне красный пеньюар. Кстати, извиняюсь за неподобающий вид.
— Почему неподобающий?..
Кэтрин удивленно уставилась на Макса.
— А сами как думаете? Поглядите, до чего я вас довела! Ассистентки не должны расхаживать перед начальниками будто стриптизерши!
— Значит, вы позволили себя поцеловать, потому что заслужили наказание?! Что за ерунда? Кэти… вы что, серьезно?
— Это вам не шутки, Макс.
— Не знаю. Звучит как шутка. — Он помолчал и вздохнул. — Кэти, будьте добры, посмотрите мне в глаза.
Она с трудом заставила себя поднять голову.
— Пожалуйста, объясните, что творится у вас в голове. Я в такой ситуации в первый раз и, честно говоря, не представляю, как себя вести.
Кэтрин презрительно фыркнула.
— Хотите сказать, что до меня ни разу не целовались с ассистенткой?
— Все женщины, которых я целовал, хотели этого, — пояснил Макс. — Даже Сиан. Просто бедняжка не умела целоваться… Ах вот в чем проблема! Вы тоже… не умеете?
Кэтрин бросила на него испепеляющий взгляд:
— Конечно, не могу похвастаться таким богатым опытом, как у вас, и все же он у меня есть!
— Извиняюсь, но когда вы заявили, что в красном пеньюаре похожи на стриптизершу… Можно подумать, во времена королевы Виктории воспитывались.
— Между прочим, я даже не девственница!
— И как я должен был это понять? По глазам? Во всяком случае, глядя на вашу одежду и поведение, не скажешь, что у вас есть опыт. Хотите продемонстрировать обратное?
— Что?! Ну конечно, если я не красавица блондинка, значит, рыба бесчувственная…
— Соглашусь только с одним пунктом — вы не блондинка.
— Не надо думать, будто я какое-то бесполое существо! В отличие от вас я в состоянии отличить добровольный поцелуй от насильственного! В обоих случаях у меня есть опыт!
Макс собирался что-то сказать, но, услышав последнюю фразу, умолк и устремил на Кэтрин проницательный взгляд.
— Опыт, говорите? — повторил он. — А вот теперь действительно ничего смешного не вижу. Что произошло? Кто это сделал? Когда?
