Тина Вальен - Начало всех начал
Только десяти девчатам, в том числе и мне, мест не хватило, зато школьный класс превратился в уютную коммуналку: это казалось романтичнее и веселее. Да, смеялись всё лето.
Четыре отряда под предводительством командира построились на берегу заросшей ивами речки. Все дома в селе были построены с видом на неё, и почти каждый дом имел свою пристань.
Серёжа прибыл с директором всего агрокомплекса, который включал в себя несколько сёл с молочным комбинатом, птицефермой, цехом по переработке мяса, коптильней. Глядя на маленького круглого невероятно обаятельного человечка, не верилось, что именно он руководит этой огромной сельской машиной.
— Колобок, — шепнула я стоявшей рядом Маше, одесситке, с которой мы давно нашли общий язык. Как только я посмела? Всё лето уважаемый, даже очень уважаемый человек провёл с этим несолидным именем.
Работы для нашего студенческого десанта Колобок нашёл предостаточно. Ребята занялись ремонтом Дома культуры и коровников, девчата — прополкой.
— Для культурных мероприятий предоставляю для вас пока пустующий ангар-зернохранилище. Думаю, он вам понравится. Главное: мне остаться довольным вашей работой, а вам — своей зарплатой, как и в прошлом году. Здесь я вижу многих, кто уже был у нас. Желаю хорошо потрудиться и прекрасно отдохнуть, — закончил приветственную речь наш кормилец. Все захлопали.
— Разрешите сезон «Лето — лето» считать открытым! — подвёл итог командир.
Стемнело. Все собрались у костра. Выяснилось, что у многих ребят гитары и безграничный творческий потенциал. Каждый жаждал блеснуть эрудицией, потом решили сочинить первую песню. Никто не остался безучастным, каждая новая рифма валила всех с ног. Смеялись до колик в животе. Первые летние вечера, запах жасмина, цветущего луга вдоль берега речки, и свобода! К часу ночи своей песни так и не сложилось, заорали хором всем знакомую: Сидели мы у речки у Вонючки…
Серёжа сидел поодаль, за спинами ребят, и я могла незаметно наблюдать за ним. Пламя костра освещало любимое лицо. Вдруг он повернул голову, встретился со мной глазами, как-то беззащитно улыбнулся, встал и, подмигнув мне, провозгласил:
— И это будущие учителя. Какой позор! — но тут же, не выдержав менторского тона, рассмеялся вместе со всеми. — Лучше бы гимн сочинили для каждого отряда.
— Серёга, будь проще. Спой нам лучше свою любимую, — раздались голоса.
— Нет, я уж прозой скажу вам простые слова. Дети, пора спать! Завтра сбор в семь часов. За час я должен предъявить отрядам конкретные графики работ и развезти по объектам. Уж не взыщите, господа студенты, примите как осознанную необходимость. Работа договорная: сколько сделаете — столько и получите. Надеюсь, я не ошибся в вас, когда брал в стройотряд.
Все стали потихоньку расходиться. День был перенасыщен впечатлениями, и, действительно, пора было спать.
Засыпая, я долго удерживала в памяти беззащитный взгляд Сергея. Откуда у самоуверенного и сильного ковбоя высветилась такая, прямо сказать, «неприличность»? Он улыбнулся мне, пело сердце. Ночью снился Оцеола с лицом Байрона и пионерским горном. Он поднёс его к губам, горн запел человеческим голосом: «Я люблю тебя!» Проснулась я совершенно счастливой. Все уже встали.
— Доброе утро, соня, — пропела Маша.
— Утро добрым не бывает, — потягиваясь, ответила я.
— Ой, ой! Мышь! — вдруг завизжала она и прыгнула ко мне на постель.
— Поймай мыша и ешь, не спеша! — голосом диктора провозгласила я. — Что-то спросонья рифмой поносит…
— Женька, не тошни меня с утра, — заныла Маша.
— Маша, ты — чистая Одесса, пахнешь морем и смехом.
— Благодарю, хотя стилистика хромает. Духи, что ли, такие: «Море смеха»?
— Женя, тебя Лорд вызывает, — сообщила девушка, пришедшая с улицы.
— Я уже успела искупаться и зайти в контору, а вы всё спите.
— А кто это Лорд? Собака?
— Тебя что, поднять подняли, а разбудить забыли? Сказал: «мигом!»
Сердце моё заколотилось: может, сон в руку? Перепрыгивая через лужи (оказывается, прошёл ночной дождь), я побежала в контору. Там матерился Колобок. Перед ним, опустив глаза, стояли два рослых мужика с помятыми мордами. Совковое прошлое благополучно перекочевало в капиталистическое настоящее. Знакомая картина.
— Кто будет распахивать картошку, мать вашу? Сейчас студент с кочергой попрёть…
Мужики что-то пытались объяснить.
— Меня не волнует причина, растуды вашу качель!
Рядом, еле сдерживая смех, сидел Сергей.
— С наступившим вас похмельем, господа мужики. Не перепились ещё богатыри на Руси-матушке! — приветствовала я присутствующих.
Все уставились на меня. Колобок побагровел. Открыл рот и … сказал вдруг совершенно спокойным голосом:
— Не суй взнос не в своё дело, — и добавил, глядя на трактористов: — Прошу, ребята, не передавите никого. И чтоб как… — он не договорил и, косо посмотрев на меня, обратился к Сергею: — Вот эту красавицу и возьми на место Раи.
— Кто такая Рая и зачем мне её место? — заволновалась я.
— Спокойно, Женя, я Тимур! Рая ушла в декрет. Работала учётчицей. Помнишь, у Ленина: учёт и контроль? Это ещё не всё…
Сергея перебил Колобок:
— Ну, я поехал в банк, а вы тут разбирайтесь: кто учёт, а кто контроль. Вечером проеду по объектам сам, посмотрю, кого ты привёз мне на этот раз, — и как-то боком, стараясь не задеть стулья, вышел.
— И покатился Колобок дальше, — прокомментировала я его уход.
— Доведёт тебя язык до киллера, Женя, Женечка. Да! А где твоя Катюша, твоя вторая половина? Без неё ты смотришься как-то однобоко.
— Во-первых, не Катюша, а Оля. Во-вторых, — грустно сказала я, — она далеко, за морем-океаном, и учитывать она будет не человеко-часы, а трупы падающих к её ногам поклонников по всему миру.
— Грусть вам не к лицу. Вы теперь начальник учётного отдела, художник-оформитель, редактор газеты и массовик-затейник. Оговорился, извини: главный режиссёр театра на колёсах. Выше нос, девушка, вас ждут великие дела. Очень на тебя надеюсь. Поточишь свой язычок о чьи-то косточки.
— И всё это на плечи одной бедной девушке?! — возмутилась я.
— Ну, тогда вперёд с тяпочкой… Зарывай талант в грядочки!
— Согласна, согласна, — поспешила я с ответом. — И вас, сэр, на рифмы потянуло?
— Я не ошибся, записывая твою фамилию последней. Сейчас поведу тебя по объектам и научу считать, а писать, рифмовать и рисовать ты и сама умеешь, даже меня заразила, — он действительно взял меня за руку и, как маленькую, вывел из конторы. Меня бросило в жар, но пока Сергей запирал дверь на ключ, я пришла в себя. Недалеко стоял шикарный мотоцикл, на нём мы и поехали по отрядам.