Людмила Леонидова - Хмельная музыка любви
Вот! Все! Больше вам ничего не скажу. Если вам Женькино счастье дорого, вы образумьте свою дочь.
Ведь Женька ваша и так как восточная вдова — постоянно в черном да в черном. Будто конец света, будто ни солнца, ни любви нет. И если уж ей кто приглянулся — радуйтесь, пляшите!
— Как же плясать? — Надежда не знала, как объяснить горячей Женечкиной подруге, что с женатым человеком счастья не будет никогда.
— Если хотите знать, то это все я.
— Что ты?
— Это я ей яркое платье присоветовала купить. С него все и началось.
Глава седьмая
Впервые Женя позволила себе прийти в офис не в строгом деловом костюме, а в нарядном платье. Наташа настояла. Выбирала долго.
— Ну что ты, как запрограммированная, все в темном да в темном, — ворчала подруга. — Это же юбилей фирмы! Все вырядятся, а ты опять словно мышь серая.
И Женя согласилась.
— Ну, тебе какое нравится? — Подойдя к стойке в магазине, где были развешаны дорогие эксклюзивные вещи, Наташа бережно провела по ним рукой.
— А тебе? — скривив нос, не очень-то привлеченная пестрым зрелищем, спросила Женя.
— Кому должно нравиться, мне или тебе?
— Вроде вот это, в горошек, только мне кажется…
— Ничего тебе не кажется. Очень классное платье для лета. Надевай! — скомандовала Наташа.
— Ну как? — повернувшись спиной к зеркалу и с сомнением разглядывая себя через плечо в необычном наряде, поинтересовалась Женя.
— Зеленое тебе потрясающе! Под цвет глаз.
— Они у меня не зеленые.
— Они у тебя как камень александрит. Когда ты насупишь брови, темные становятся, почти фиолетовые, а когда расслабишься, настроение хорошее — в зелень отдают.
— Скажешь тоже! Что я, — как светофор, переключаюсь?
— Представь себе!
— А оборочки эти как-то ни к чему, уж очень легкомысленные? — хмурилась все больше Женя.
— Оборочки тебе женственность придают. С ними ты на девчонку после выпускного бала похожа.
— Вот-вот, я и говорю, институтка какая-то! — продолжая поворачиваться вокруг себя, выражала недовольство Женя.
— Не все же тебе в темном. Вы все как из одного детского дома, — с жаром убеждала ее Наташа.
— Кто мы?
— Все руководство фирмы…
— Я не могу иначе, как ты не понимаешь, должна быть как все.
— Ну да, всё как у всех: на работу в ноль-ноль, ни минутки опоздания, потом на ленч, потом снова на работу.
— Ты еще про тренировки забыла, — поддела подругу Женя.
— Да, еще эти мужские виды спорта! Господи, ну зачем тебе эта борьба? Если хотела спортом заняться, могла просто в фитнес походить. Чтоб в форме тело поддерживать. А ты словно мужик.
— Бизнесвумен должна уметь себя защитить в случае чего.
— Вот поэтому тебе нарядное платье чем-то инородным кажется. А на самом деле ты в нем прелесть!
— Уверена? Все подумают, я с катушек съехала.
— Не подумают. Это же не на работу! И время года надо учитывать. Посмотришь, в такую жару все в шелках заявятся.
— Я против шелка не возражаю, только хотелось бы что-нибудь построже, однотонное…
— Закрытое до горла и длинное до пят, — насмехаясь над подругой, закончила за нее Наташа. — Ты же молодая, забыла? Только-только институт с тобой закончили, а? Эх, если бы мне фигура позволяла, я бы всегда только в таких и ходила.
Воздушное платье в модный желтый горох делало Женю совсем юной.
— Еще туфли будем покупать, — видя, что Женя собирается поскорее улизнуть из магазина, напомнила Наташа.
— А эти чем тебе не туфли? — Женя посмотрела на свои ноги.
— Черные, на низком каблуке, к ярко-зеленому платью? Фу!
— Какие, ты считаешь, нужно, неужели?..
— Да-да, зеленые. — Наташа подняла с пола игривые туфельки, что специально были поставлены под платье, и подала их Жене.
— Вот эти-и?
— Конечно, примерь.
Высокий каблук и закругленный вздернутый мысок позже понравились даже бабушке.
Перед юбилейным вечером, когда Женя при параде вышла показаться родным, Надежда всплеснула руками.
— Такой фасончик сразу после войны носили и туфельки круглоносые тоже. В этой одежде ты на одну мою знакомую похожа.
— На кого?
— Подругу мою, у нее тоже такие наряды были.
— А у тебя нет?
— Нет. — Надежда покачала головой, — она ведь за генерала замуж вышла.
— А я, бабуля, почти сама себе генерал!
— Я так за тебя рада! — любуясь на внучку, искренне проговорила Надежда.
Сев за руль своего дорогого авто. Женя укатила на вечеринку. За рулем такого солидного автомобиля в этом легкомысленном платье Женя чувствовала себя папиной дочкой, без спроса решившей прокатиться по Москве.
Появление ее в офисе в непривычной одежде тоже сразу же привлекло внимание коллег.
Вид девочки-десятиклассницы удивлял.
— Евгения Арсеньевна, вы сегодня выглядите моложе меня, — сделала ей сомнительный комплимент курьер Ирочка.
— Да?
В глазах бизнесвумен появилась тревога.
«Это все платье», — с досадой подумала она.
— Вам так идет, — имея в виду необычный наряд, постаралась исправить ошибку девочка. — К глазам подходит.
— Угу. — Еще не приспособившись к быстрому шагу на высоких каблуках. Женя неуверенной походкой проследовала в свой кабинет.
Артур, заглянув поздороваться, остолбенел, увидев преображенную Женю, но от комментариев воздержался. Не в его правилах было делать ей комплименты.
— Ты останься, потом… после вечера, — однако, не сдержавшись, попросил он. — Я жену отправлю с водителем домой, мы с тобой где-нибудь отпразднуем отдельно.
Женя, не сказав ни слова, кивнула.
Была в этой девушке какая-то загадочность и непонятная сила, которая, однажды притянув его, солидного, женатого мужчину, любящего свою семью, дом, зажала в клещи и не отпускала. Каждый раз он давал себе слово, что это в последний раз. И каждый раз, когда он видел ее рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки, забирал у самого себя это слово обратно.
Женя не требовала ничего: ни обещаний в верности, ни подарков, ни даже того, что он давал ей легко, без всяких угрызений совести, — возможности делать карьеру. По служебной лестнице она не карабкалась благодаря его поддержке, а, вспорхнув однажды, словно бабочка, легко перелетала с одной перекладины на другую.
Нежаркая в постели, молчаливая и сдержанная во всех проявлениях, она великодушно позволяла себя любить. От этого он возбуждался больше, чем если бы она бросалась на него и терзала, была бы требовательной, активной любовницей. Он желал ее именно такой, какая она была. Или нет? Он сам толком не мог разобраться в своих чувствах.
