Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов
— Где вы ее нашли?
— Куда обычно люди складывают телеграммы, письма и приглашения? За большую стеклянную сахарницу, стоящую на каминной полке. А в этой квартире роль сахарницы выполняет отполированный кусок мрамора. — Он протянул телеграмму Флоре. — Прочтите.
Флора неохотно взяла телеграмму в руки. Энтони снова взгромоздился на высокий табурет и как ни в чем не бывало отхлебнул чай.
— Ну, читайте же.
«ПОСЫЛКУ И ПИСЬМО ПОЛУЧИЛ. НЕОБХОДИМО УВИДЕТЬСЯ. ТАППИ ТЯЖЕЛО БОЛЬНА. ВЫЛЕТАЮ ЛОНДОН ПЯТНИЦУ ПОСЛЕ ОБЕДА. ЭНТОНИ».
Флора стояла оглушенная. «Как Роза могла?.. Как она могла заткнуть эту телеграмму за сахарницу? Почему не ответила Энтони? Почему, в конце концов, ничего не сказала мне?»
— Кто такая Таппи?
— Моя бабушка. Что это Розе неожиданно понадобилось в Греции?
— Она…
Флора увидела, как настороженно прищурился Энтони, и ей вдруг не захотелось говорить ему правду. Она сделала нарочито беспечное лицо и попыталась придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. Но все, что приходило в голову, казалось неубедительным и еще больше запутывало ситуацию.
— Ну?
Флора сдалась.
— Она поехала, чтобы встретится с каким-то мужчиной, с которым познакомилась в Нью-Йорке. Он снял виллу на острове Спеце и пригласил туда Розу. — Сообщение было встречено каменным молчанием. — У нее был забронирован билет на самолет. Она улетела сегодня утром.
— Ясно, — сказал Энтони после паузы.
Флора протянула ему телеграмму.
— Я не понимаю, какое отношение Роза имеет к вашей бабушке.
— Мы с Розой обручились и собирались пожениться. На этой неделе она вернула мне обручальное кольцо и разорвала помолвку. Но Таппи этого не знает.
— И вы не хотите, чтобы она узнала?
— Не хочу. Мне тридцать лет, и Таппи считает, что мне пора жениться. Она хочет увидеть нас обоих, строит планы, думает о будущем.
— И чего вы хотели от Розы?
— Чтобы она поехала со мной. Продлить историю с обручением. Обрадовать Таппи.
— Вернее, обмануть.
— Только на выходные. Таппи очень больна, — добавил он с серьезным лицом. — Возможно, она при смерти.
Эти страшные слова повисли в тишине. Флора не знала, что сказать. Она смущенно села и положила руки на гладкую блестящую поверхность стола.
— Где ваш дом? — спросила она, чтобы как-то уйти от тяжелой темы.
— На западе Шотландии. На берегу залива Арисейг.
— Я не знаю, где это. Я никогда не была в Шотландии.
— Это в Аргайле.
— Там живут ваши родители?
— У меня нет родителей. Корабль, на котором плавал отец, пропал без вести во время войны, а мать умерла вскоре после моего рождения. Меня вырастила Таппи. Это ее дом. Это место называется Фернриг, — добавил он.
— Роза знакома с Таппи?
— Да, но не очень хорошо. Пять лет назад Роза и ее мать снимали на лето дом в Фернриге, там мы познакомились. Затем они уехали, и я не вспоминал о них, пока год назад не встретил Розу в Лондоне.
Фернриг. Арисейг. Аргайл. Шотландия. Роза не упоминала о Шотландии. Она рассказывала о Кицбюэле, Сан-Тропе и Большом Каньоне, но не о Шотландии. Как все это странно. Ясно только одно: столкнувшись с проблемой, Роза решила просто сбежать.
— Вы сказали, что приехали из Эдинбурга.
— Я там работаю.
— Собираетесь вернуться обратно?
— Не знаю.
— А что вы будете делать?
Энтони пожал плечами и поставил на стол пустую чашку.
— Бог знает. Наверное, придется ехать в Фернриг одному. Но я надеюсь… — он посмотрел на Флору и продолжил будничным тоном, как будто в его словах не было ничего необычного. — Я надеюсь, что вы согласитесь поехать со мной.
— Я?
— Да, вы.
— Зачем?
— Сделаете вид, что вы — Роза.
Больше всего Флору оскорбил спокойный тон, которым он сделал это возмутительное предложение. Сидит тут, хладнокровный и невозмутимый, с невинным выражением на лице. Флора и без того была потрясена до глубины души его первоначальной идеей — склонить Розу к тому, чтобы она притворилась, что никакого разрыва помолвки не было. Но это…
Она растерялась, не зная, что сказать в ответ.
— Нет уж, большое спасибо, — промямлила она в конце концов.
— Почему нет?
— Почему нет? Потому что это будет ужасная, отвратительная ложь. И потому что придется обманывать человека, которого вы, как я догадываюсь, очень любите.
— Я собираюсь обмануть Таппи именно потому, что очень ее люблю.
— А я не собираюсь никого обманывать, так что вам придется придумать что-нибудь другое. Например, взять свою сумку и плащ и уйти отсюда, оставив меня в покое.
— Вам понравится Таппи.
— Мне не может понравиться человек, которого я обманываю. Обман всегда вызывает чувство вины.
— Вы ей тоже понравитесь.
— Я не поеду.
— А если я очень попрошу?
— Нет.
— Только на выходные. Я пообещал. Я никогда в жизни не нарушал обещаний, данных Таппи.
Флора почувствовала, что ее возмущение стихает, и это пугало. Гнев был лучшей защитой против этого молодого человека. Нельзя поддаваться его обаянию. Нельзя позволять себе сочувствовать ему.
— Я не стану этого делать, — сказала она. — Извините. Я не могу.
— Можете. Вы ведь сказали мне, что у вас нет работы и вам негде жить, кроме как здесь. А ваш отец в Корнуолле, поэтому вряд ли он начнет сразу разыскивать вас. — Он задумался. — Если, конечно, нет кого-то другого, кто будет беспокоиться.
— Вы хотите знать, существует ли мужчина, который настолько без ума от меня, что звонит каждые пять минут? Такого нет.
Энтони не ответил на эту резкую вспышку, но в его глазах блеснул смех.
— Не понимаю, что здесь забавного, — сказала Флора.
— Это не забавно, это курьезно. Я всегда считал, что Роза — самое прекрасное существо из всех двуногих, а вы оказались ее копией. Так куда же смотрят мужчины? Или они слепы?
В первый раз Флора увидела улыбку Энтони. До сих пор он казался ей обыкновенным, скорее, некрасивым, хотя и привлекательным. Но его улыбка была удивительной. Она начала понимать, почему Роза увлеклась им. Но почему бросила?
— Вы выглядите не слишком расстроенным для человека, которого только что оставила любимая женщина.
Его улыбка погасла.
— Да, — признался он. — В душе я хитрый и практичный шотландец, а потому увидел в этом знак судьбы. В конце концов, не ошибается тот, кто ничего не делает. И потом, у нас был замечательный роман.
— Мне жаль, что она сбежала. Она ведь знала, что нужна вам.
Энтони скрестил руки на груди.
— Вы тоже мне нужны, — заявил он.
