Айрис Джоансен - Единственный мужчина
— Я действительно никогда не нуждалась в твоей опеке, — как можно спокойнее сказала она.
— Ты всегда была умной девочкой, — констатировал Карл. — Жаль, что слово «дисциплина» было не для тебя.
Дори крепче сжала в руке бокал.
— Да, я сильно осложняла в прошлом твою жизнь, отец. Мне очень жаль. — Она поставила бокал на столик. — А теперь, если позволишь, я покину тебя. Филип делает мне знаки, чтобы я подошла.
— Не заставляй его ждать. — Доктор Мадхен отступил в сторону, давая дочери дорогу. — Может быть, мы поговорим потом.
Дори от души надеялась, что этого не произойдет. Она быстро шла к Филипу, охваченная единственным желанием — как можно скорее убежать от отца. Шейх резко оборвал фразу и посмотрел сверху вниз на Дори.
— Все в порядке? — тихо спросил Филип.
Дори улыбнулась лучезарной улыбкой.
— Конечно. Просто мне стало вдруг одиноко.
Филип прикрыл ладонью руку девушки.
— Да тебе холодно!
Весь мир превратился в огромный ледник после разговора с отцом.
— Просто я только что держала бокал со льдом. Со мной все в порядке.
— Тогда нам, видимо, пора приступать к обеду.
— Отличная идея, — поддержала его Дори, улыбаясь бородатому нефтяному магнату, с которым беседовал Филип, когда она подошла. — Я жутко проголодалась, а вы?
Во время обеда она все время чувствовала на себе взгляд Филипа, сидевшего на другом конце стола. С трудом заставив себя что-то съесть, Дори сосредоточилась на общении с гостями. Она улыбалась, шутила и говорила с гостями не переставая. Это отвлекало от грустных мыслей.
После обеда все перешли в библиотеку, где продолжили беседу за кофе и чаем с мятой. Дори даже удалось заставить себя улыбнуться отцу. Неожиданно все закончилось. Последняя пара покинула дворец шейха, а Дори все никак не могла отделаться от искусственной улыбки, словно приклеенной к лицу.
— Мне кажется, все прошло хорошо, — сказала она Филипу.
— Отлично! — с восторгом произнес он. — Ты вся просто светилась. Я вполне мог приказать выключить свет в гостиной и сэкономить на электричестве.
— Мультимиллионерам не к лицу жадничать. — Дори разгладила платье на бедрах. — Напомни мне как-нибудь рассказать тебе, как я заставила однажды счетчик крутиться назад, когда у меня совсем не было денег заплатить за электричество. Это позабавит тебя.
— Не нахожу в этом ничего забавного. — Взяв Дори под локоть, Филип увлек ее за собой по длинному коридору.
— Слава богу, что гости твои не такие привередливые. Им я, кажется, показалась вполне занимательной.
— Да ты просто очаровала их. Они даже не обратили внимание на твой ужасный рыжий парик.
— Напротив. Жена посла спросила меня, где я его купила. По ее мнению, такие парики войдут в моду. — Смех Дори напоминал перезвон маленьких серебряных колокольчиков. — Ну разве не забавно?
— Обхохочешься! — угрюмо пробормотал Филип, открывая дверь комнаты Дори. — На ближайшем официальном мероприятии мне, видимо, предстоит увидеть дам в таком же рыжем безобразии. — Филип быстро выдергивал из волос Дори булавки, державшие парик. — Но только не тебя. Я никогда больше не хочу видеть тебя в этом. Ты поняла меня?
— Так тебе не понравилось? Ты меня очень огорчил. — Дори изобразила отчаяние.
— Ты напоминала мне рыжего клоуна, который хохочет изо всех сил, чтобы удержаться от слез.
Она знала, что рано или поздно он догадается обо всем.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Оставь для публики эти свои невозможные, неискренние улыбки. — Повернув Дори спиной, он расстегнул «молнию» на платье и снял его с плеч. — Раздевайся побыстрее, а я найду тебе ночную рубашку.
Подойдя к комоду, Филип стал рыться в ящиках. Вскоре он вернулся к Дори, держа в руках тонкий голубой шелк.
— Пожалуй, вот эта подойдет. Все остальные прозрачнее паутины.
— Таким и должен быть гардероб наложницы шейха, — заметила Дори. — Поставщики из Марасефа знают твой вкус. Голубое для блондинок, пурпурное для брюнеток, желтое для…
— Замолчи! — Филип надел рубашку на голову Дори. — Для одного вечера вполне достаточно.
— Прости, — она улыбнулась. — Но ты ведь сам все это устроил.
Филип подхватил Дори на руки и понес к постели. Осторожно положил, прикрыв покрывалом. Шелк приятно холодил тело.
Филип стоял и, нахмурившись, глядел на Дори сверху вниз.
— Ты не хочешь раздеться? Тебе помочь? — Дори села на кровати. — Скажи мне, что тебе нравится. У меня нет опыта, но я быстро учусь.
— Мне кажется, ты любишь наступать на одни и те же грабли. Тебя наказывают, а ты возвращаешься за новым наказанием. — Глаза его странно блестели. — И я вовсе не хочу, чтобы ты помогла мне раздеться, и воспользоваться твоим прекрасным телом, как я сделал это прошлой ночью.
«Воспользоваться? Как можно называть таким отвратительным словом то, что произошло между ними вчера?» — думала Дори. Очень хотелось плакать, но она не могла позволить себе этого.
Филип снял пиджак и через секунду уже лежал на кровати рядом с Дори, прижимая ее к себе.
— Ты не хочешь заняться со мной любовью? — тихо спросила она.
— Нет, — отрезал Филип. — Я хочу, чтобы ты поговорила со мной. — Рука его нежно гладила волосы девушки. — Я хочу поговорить о твоем отце.
Дори насторожилась:
— Не знаю, зачем тебе это нужно. Да и говорить, в общем, не о чем. Ты, наверное, ожидал более эффектной сцены.
— Я знал, что встреча с ним причинит тебе боль. Но то, что случилось на самом деле… Этого я не ожидал.
— Не беспокойся, я не собираюсь по этому поводу лить слезы.
— Почему ты не хочешь быть откровенной со мной, Дори? Может быть, рассказать тебе, как шесть лет назад доктор Мадхен отреагировал на известие о твоем исчезновении?
— Не надо!
— Тебе все равно придется выслушать. Он не сказал тогда ни слова. Просто пожал плечами. Бегство родной дочери волновало его не больше, чем потеря носового платка!
— Я не хочу больше этого слышать! — Дори попыталась оттолкнуть Филипа, но в ответ он лишь крепко сжал ее в объятиях.
— Тебе придется услышать еще более неприятные вещи. За эти шесть лет отец ни разу не упомянул о тебе. Тебе больно, Пандора?
— Почему мне должно быть больно? — Ее сотрясала дрожь, которую она никак не могла унять.
— Это всегда будет причинять тебе боль, пока ты пытаешься спрятаться от истины. А истина в том, что Карл Мадхен способен на человеческие чувства и эмоции не больше, чем камень или кусок дерева. Он не любит тебя, Дори, и ты ничего не можешь изменить, но твоей вины в этом нет.
— Пожалуйста, Филип, не надо, — умоляла Дори, но он не собирался останавливаться.
