Эмили Гиффин - Любить того, кто рядом
В первый раз со времени проклятой встречи ко мне приводит теплое чувство уверенности. Этой уверенности не могли дать мне ни секс, ни поход в бистро, ни даже целая ночь рядом с милым мужем, когда я просыпалась и слышала рядом привычный уютный звук его дыхания. Лео чужой человек, думаю я. Он не имеет отношения к семье Энди. К нашей семье.
— Ты тоже хочешь? — спрашивает Энди. Его рука ласково гладит мне спину и массирует поясницу.
— «Хочешь» чего? — Я делаю вид, что не понимаю.
— Не чего, а кого, — поправляет он. — Маленького. Вы же любите с Марго все делать за компанию.
Я не знаю точно, как расценивать его слова — как шутку, предложение или вопрос из разряда теоретических. Поэтому отвечаю расплывчато:
— Ну, когда-нибудь.
Рука Энди движется медленнее и, наконец, застывает — он засыпает. Я смотрю, как вздрагивают его ресницы, и представляю это «когда-нибудь». Рядом с Энди.
Глава 7
За следующую неделю мысли о Лео почти напрочь выветриваются из головы, и все благодаря мужу, новости Марго и, главное, работе. Просто удивительно, как благотворно действует на душу неделя хорошей продуктивной работы. С работой мне страшно повезло; Марго бы сказала, что работа мне «ниспослана свыше», придав несколько мистическую окраску обычной жизненной лотерее. Во всяком случае, работа для меня — надежное убежище. Я читала, если за работой время бежит незаметно, значит, ты нашел свое предназначение. Что касается меня, то, хотя бывает по всякому, мне определенно знакомо это чувство полнейшей погруженности в любимое занятие.
Сейчас у меня свое дело — я фотограф-фрилансер. Заказы для меня находит агентство: то съемку товаров для рекламы за кругленькую сумму, иногда несколько тысяч баксов всего-то за пару дней работы, то небольшие оформительские задания от издательств, что мне гораздо больше нравится — там есть, где творчески развернуться.
Больше всего я люблю, как ни странно, портреты, хотя сама довольно замкнута и с незнакомыми людьми схожусь трудно. Хочется преодолеть в себе эту черту, и работа над фотопортретом здорово помогает. Обычно мы знакомимся за ленчем или кофе, после чего можно приступать к делу. Я обожаю сам процесс проб и ошибок — усадить модель, поэкспериментировать со светом и все такое. И вот, наконец, получается тот самый, идеальный снимок, который представляет мою версию сущности сидящего передо мной человека. Так сказать, его индивидуальность моими глазами. Такое никогда не надоест! А выполнять заказы для издательств — все равно, что писать на разные темы: например, сфотографировать предпринимателя для «Бизнес уик» — совсем не то, что сделать серию фото для странички моды в «Нью-Йорк таймс» или глянцевого разворота в «Таун энд кантри».
Только за последнее время моими моделями стали знаменитый писатель, актеры, снявшиеся в одном арт-хаус фильме, чемпион колледжа по баскетболу и его легендарный тренер, а также модный шеф-повар — восходящая звезда на кулинарном небосклоне. Короче говоря, я прошла длинный-длинный путь с тех пор, как проявляла пленку на Второй авеню. Вспоминая встречу с Лео, я теперь жалею только о том, что не рассказала ему о личной карьере, раз уж судьба свела нас еще раз. С другой стороны, я успела похвастаться Энди, а, как ни крути, муж важнее. В идеале, конечно, хорошо бы упомянуть и то, и другое. А потом, о моих успехах он может узнать из других источников; вполне возможно, он так и сделал, просто виду не подал. Он, наверное, поэтому и не спросил меня о работе — нашел мой сайт в Сети или случайно наткнулся на мое имя в глянцевом журнале. Я-то ведь тайком обмерила всю прессу, отыскивая материалы с его подписью.
Его статьи я читала со странным чувством — смесью жгучего интереса и отстраненности, гордости и скептицизма. Любопытство в этом случае непреодолимо, и если кто-то всерьез утверждает, что ему совершенно неинтересно, как сложились дела у бывшего или бывшей, — я не верю. Такой человек либо врун, либо бесчувственный чурбан. Спорить не буду: маниакальный интерес ко всем бывшим — это не здорово, но интересоваться тем, кого когда-то любила, — вполне нормально.
Если Лео отыскал мою веб-страничку и посмотрел мои работы, то неминуемо должен заподозрить, что наш разрыв сработал как детонатор, подтолкнув меня к действиям и головокружительным переменам. Впрочем, я далека от того, чтобы винить Лео за собственную лень и бездеятельность, которые имели место, пока мы были вместе.
Тут я недовольно морщусь, вспоминая собственное благодушное настроение и отсутствие амбиций в дни нашего романа. Фотографировать я любила, но относилась к делу с прохладцей. Все, даже любимое занятие, отступило на второй план — только наша любовь имела значение. Я думала только о Лео, мечтала только о нем. Он настолько занимал меня, что сил ни на что другое, включая фотографию, просто не оставалось. Никаких планов на будущее, никаких мыслей о карьерном росте — один и тот же автобус каждое утро, та же самая фотомастерская, где Квин уже научила меня всему, что могла. По пути на работу я убеждала себя: «Зачем искать другое место? Деньги не главное. Главное счастье, а оно у меня есть».
После работы я сразу ехала к Лео в Куинс и была в его полном распоряжении, возвращаясь к себе, только если у него были свои планы на вечер или у меня кончалась чистая одежда. В редкие вечера без Лео я ходила куда-нибудь с Марго и нашими общими друзьями, но сидеть дома мне нравилось гораздо больше. Я проводила время в мечтах о Лео, строила планы о том, что мы будем делать вместе, или записывала для него альбомы любимых групп на кассеты. Песни я выбирала самые крутые, интеллектуальные и душевные — чтобы угодить своему крутому, интеллектуальному и душевному Лео. Как мне хотелось произвести на него впечатление, убедить его и себя в том, то он меня любит не меньше, чем я его!
Сначала, кажется, так и было. Лео тоже был по уши влюблен, но без сентиментальности, а на мужской манер. Однако работой он, в отличие от меня, не пренебрегал. К тому же, будучи старше, он успел продвинуться выше по карьерной лестнице — выполнял серьезные задания в сжатые сроки. Сначала он по возможности включал меня в свою профессиональную жизнь — брал с собой на интервью или в офис (но это только в выходные), где я раскладывала папки или смотрела, как он печатает. А еще он соблазнял меня на офисном столе. И главное, с легкостью пренебрегал и друзьями, и родственниками, чтобы иметь лишнюю возможность побыть наедине со мной.
Это блаженство продолжалось несколько месяцев, словно какое-то волшебство. Мы разговаривали с Лео без устали. Мы неизменно оттягивали момент расставания, даже по телефону, и каждый раз прощались словно навсегда. Нам не хотелось тратить время на сон, когда мы были вместе, — лишь для этого мы задавали друг другу бесчисленные вопросы о прошлом. Ни один мало-мальски значительный эпизод из детства не ускользнул от нашего внимания, а это верный признак если не любви, то одержимости. Лео даже повесил у себя над кухонным столом мою детскую фотографию (шесть лет, не хватает двух передних зубов), утверждая, что это «самая прелестная прелесть на свете».
