Анна Богданова - Самый бешеный роман
Загадки, одни загадки! Ну зачем он ночью ходил на кладбище и в анатомический театр (Дерюгины лет десять назад нашли подтверждающую этот факт записку, написанную рукой самого Гоголя)?
И почему Николай Васильевич так толком ни разу и не описал ни одной красивой живой женщины, однако с наслаждением и упоением изобразил помершую панночку в «Вие».
А по какой причине он сторонился собратьев по перу и, прикрывая лицо черным плащом, старался остаться незамеченным?..
И эта его ужасная смерть, а потом и перезахоронение и расцарапанная в диком ужасе крышка гроба никак не давали покоя супругам-гоголеведам.
Дерюгины часто уезжали из Москвы в поисках какой-то, где-то и кем-то найденной личной вещи сочинителя или случайно обнаруженного клочка бумаги с его текстом.
Но, как говорится, в семье не без урода. И этим уродом, который наотрез отказался продолжать дело родителей, была, конечно же, Пулька. Стать врачом она решила еще в раннем детстве, но вот только каким? Этот сложный вопрос ей помогла решить ее собственная беременность.
Забеременела она совершенно неожиданно, после школьного выпускного вечера от парня из параллельного класса. Надо заметить, что Пульхерия не относилась к собственной невинности как к чему-то драгоценному, в отличие от Анжелки, которая ломалась целый год, так что в конце концов рослому чернобровому детине пришлось на ней жениться.
И так как за свою короткую жизнь Пульхерия прочла гору медицинской литературы, через месяц она заподозрила неладное и отправилась в нашу районную женскую консультацию.
Врач Угряшкина сразу не понравилась Пульхерии – у гинекологини были очень грязные волосы, как будто намазанные жиром, утиный нос и прыщавое лицо. Она осмотрела Пульку и сказала, что у нее все в порядке и нет поводов для беспокойства.
– Задержка – обычное дело в твоем возрасте, – аргументировала она заключение.
Через три недели Пульку потянуло на солененькое, и начался страшный токсикоз – она останавливалась чуть ли не у каждой урны и снова заявилась к Угряшкиной.
– Дайте мне направление на аборт. Я без вас знаю, что беременна.
Угряшкина сделала Пульке УЗИ и даже не стала уговаривать оставить ребенка.
Пуля уже лежала, задрав ноги, в операционной, и только медсестра успела ей сделать укол, как подошел доктор и заявил:
– Я не буду ей ничего делать. У нее слишком большой срок, и она слишком молода.
Но Пульке повезло – наркоз уже был введен, и врачу ничего не оставалось, как сделать свое дело.
После всего произошедшего Пульхерия решила навестить свою участковую гинекологиню. Она выстояла очередь и зашла в кабинет. Угряшкина с любопытством смотрела на Пулькину сумку в ожидании подарка, но вместо этого моя подруга сказала:
– Благодаря вам я решила, наконец, кем буду.
Угряшкина зарделась от удовольствия.
– Я стану гинекологом. По крайней мере, смогу сама себе вовремя сделать аборт.
– Но ты ни при каких обстоятельствах не сможешь этого сделать! – воскликнула Угряшкина.
– Это вы ничего не можете, а я все смогу. Таких, как вы, нужно поганой метлой из медицины гнать! – выпалила Пульхерия и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
Так наша подруга стала хирургом-гинекологом.
У Пульки в сталинской квартире с высокими потолками была своя комната, раза в два меньше гостиной, ее Вероника Адамовна неизменно называла спальней. Когда я захожу в эту так называемую спальню, у меня складывается впечатление, что я переступаю порог совершенно другой квартиры. Даже нет, не квартиры, а будто попадаю в больницу или медицинскую лабораторию. Уже много времени прошло с тех пор, как Пулька вышвырнула из своей комнаты все художественные книги, и теперь вместо них на полках красовались банки с заспиртованными чудовищами. Пульхерия очень ими гордилась и каждый раз показывала мне новый экземпляр пополнившейся коллекции. Иногда ей доставляет удовольствие проводить своеобразную экскурсию по полкам:
– Это вот, смотри, фолликулярная киста, маленькая. Они вообще не бывают большими – с куриное яйцо. Она принадлежала девушке… Кажется, ее звали Наташа и ей было 22 года.
– Почему звали? Почему было 22 года? Она что, умерла у тебя под ножом? – спрашивала я.
– Что за глупости?! Просто когда я ее оперировала, ей было 22 года.
– А это что? – интересовалась я, глядя на огромного, отвратительного мутанта в большом круглом аквариуме.
– А это я на прошлой неделе удалила муцинозную кистому одной художнице. На самом деле это еще не самый большой экземпляр. Порой они достигают тринадцати килограммов. Внутри была жидкость. А вот, да нагнись ты! Видишь, у этой есть даже зубы, а вон с той стороны и волосы растут! – с восторгом восклицала Пулька.
– Фу! И как ты только можешь этим заниматься всю свою жизнь? – На самом деле я всегда этому удивлялась.
– Я люблю свою работу и отношусь к ней серьезно. Мне интересно.
– Слушай, а кто тебе разрешает таскать всю эту гадость домой?
– Ты имеешь в виду моих гоголеведов?
– Нет, в больнице.
– Ха! Уметь надо! Я сама заместитель заведующего гинекологическим отделением, а с ним, ты сама знаешь, у меня очень даже близкие отношения.
Вообще-то в детстве Пульхерия была неказистой, худенькой девочкой с блеклым русым хвостиком. Но зато сейчас она просто помешалась на своей внешности и действительно выглядела потрясающе.
Все началось с самой простой пластической операции по исправлению ее торчащих ушей… Потом она увеличила себе грудь на два размера, перекрасила волосы в естественный золотистый цвет, научилась умело накладывать макияж, скрывая природные недостатки, и всерьез подумывала выпрямить ноги. Если б я не общалась с ней все эти годы и случайно увидела на улице, то прошла бы мимо. Она была совсем не похожа на ту Пульку, которая в хмурое летнее утро явилась в беседку с лягушками в мешке вся перемазанная болотной жижей.
А теперь вокруг нее вечно вьются какие-то рентгенологи, кардиологи, травматологи… У нее не бывает недостатка в мужчинах. Только Пулька никогда в жизни никого не любила и, как она говорит, не полюбит, потому что даже самый совершенный мужчина недостоин последней подзаборной женщины-пропойцы. Может, она и права. Уж кому, как не Пульке, это лучше знать!
Д-зззззз-дз-дз! Снова проклятый телефон!
– Манечка, здравствуй, деточка! Мы с тобой сегодня еще не разговаривали?
– Разговаривали, бабушка, три раза разговаривали! – в отчаянии воскликнула я, нервно поглядывая на экран ноутбука. Там было написано: «Ячсмитж тррр». И это все, что я смогла сегодня написать.
– Вы завтра ко мне собираетесь?
– В пятницу. Бабушка, у тебя день рождения в пятницу.
