Мэг Кэбот - Отчаянная девчонка
Правда, сообщение от Крис Парке было не самым неожиданным. Безумное количество репортеров звонили и спрашивали, когда у меня можно взять интервью. Представители всех телеканалов предлагали сделать обо мне передачу.
Забавно. Можно подумать, что в моей жизни было столько значительных событий, что их хватит на часовой телесюжет. Я могла бы предложить только ссору и препирательства с Крис Парке, хотя, думаю, им потребуется нечто более духовное.
Мне казалось, что мы уже на пике происходящей вокруг меня шумихи. Но тут позвонили представители компаний «Кока–Кола» и «Пепси». Они на полном серьезе хотели, чтобы я, сияя улыбкой счастливого идиота, говорила в камеру: «Пейте колу, и вы тоже сможете прыгнуть на сумасшедшего фаната модели Кристи Бринкли и сломать запястье в двух местах!»
Наконец, под номером сто шестьдесят четыре автоответчик выдал мне сообщение, которого я больше всего боялась. Знакомый мягкий голос произнес:
«Саманта? Здравствуй, это Сьюзен Бун. Если помнишь, из художественной школы. Саманта, пожалуйста, перезвони, когда получишь это сообщение. Нам надо кое–что обсудить».
Я страшно испугалась. От Сьюзен Бун меня не спасли бы даже все секретные службы Соединенных Штатов. Более того, надо было ухитриться перезвонить ей так, чтобы никто не слышал. Папа собирался поменять наш телефонный номер, потому что среди сообщений попадалось все больше и больше от психов, утверждавших, что они мечтают со мной познакомиться. Думаю, они действительно были психами, если та ужасная фотография с моего школьного удостоверения не отбила у них всякое желание встретиться с обладательницей столь выдающейся физиономии.
Охранники посоветовали нам не только поменять номер, но и установить сигнализацию. Сами они до сих пор околачивались вокруг нашего дома и отгоняли репортеров. Полиция же регулировала движение на нашей улице, где теперь постоянно были пробки: люди нарочно ездили по ней медленно в надежде увидеть меня. Не спрашивайте, зачем. Почти все время я сижу в комнате, жую печенье и рисую себя с Джеком. Публике нужен был бы герой повыразительней, тем не менее отныне им стала именно я. Героем. Выясняется, что герой – это тот, кто оказался в самом неподходящем месте в самую неподходящую минуту.
Как только папа разобрался с телефоном, я перезвонила Сьюзен Бун, предварительно посовещавшись с Катриной.
– Ужин? – Моя подруга никак не могла успокоиться. – Ты спасла страну, и все, что тебе за это будет – ужин?
– Ну, допустим, страну я не спасала. А ужин между прочим в Белом доме. Прошу, давай сменим тему. Так что мне сказать Сьюзен Бун?
– В Белом доме может поужинать любой дурак. Ну, конечно, за деньги, – презрительно хмыкнула Катрина. – Неужели они не могли придумать ничего получше ужина? Я бы лично дала тебе медаль за заслуги перед страной.
– Ну, может, как раз на ужине мне ее и дадут. Давай все–таки решим, что мне говорить Сьюзен, а?
– Саманта! – нетерпеливо перебила Катрина. – Для вручения медали устраивают специальный прием. Ты спасла жизнь президента, при чем тут какая–то учительница рисования?
– Сама не знаю, Кэт, – призналась я. – Понимаешь, она очень трепетно относится к искусству, и теперь, наверное, выгонит меня из студии.
– И что? Ты же как будто хотела, чтобы тебя выгнали. Тебя там все бесило.
Я задумалась. Действительно ли меня там все бесило? Хм, пожалуй, за исключением самого рисования. И Дэвида, особенно когда он похвалил мои ботинки. А вот все остальное – то, что Сьюзен решила подавлять мою творческую индивидуальность, то, что она унизила меня перед всеми, включая сына президента США, – нет, об этом лучше не вспоминать!
Значит, решила я, если меня выгонят, я буду только рада. И, попрощавшись с Катриной, набрала номер Сьюзен Бун.
–Здрасьте, – неуверенно поздоровалась я, когда Сьюзен взяла трубку. – Это Саманта Мэдисон.
– А, привет! – совершенно непринужденно и даже весело ответила Сьюзен. На заднем фоне послышалось знакомое карканье. Значит, ворон Джо обитал то в студии, то дома у хозяйки. Что ж, даже у мерзкой, огромной, вороватой птицы есть в жизни некое разнообразие. – Спасибо, что перезвонила.
– Да не за что, – сказала я и, помолчав, продолжила: – Я хотела извиниться за то, что не пришла тогда… не знаю, слышали ли вы, что произошло, но…
Сьюзен Бун усмехнулась:
– Саманта, к югу от Северного полюса нет ни одного человека, который не слышал бы о том, что вчера произошло у дверей моей студии.
– А, ну да, – промямлила я и приготовилась выдать подготовленную заранее ложь. Будь я Джеком, я бы, конечно, сказала правду – в знак протеста. Но я, увы, не обладаю достоинствами Джека.
– Понимаете, я не пришла потому, что шел сильный дождь, и я вся промокла, и решила обсохнуть перед тем, как идти в класс, а потом оказалось, что уже поздно, и…
– Саманта, все это не важно, – прервала меня Сьюзен Бун, к моему величайшему изумлению. Правда, ложь не совсем удалась, но ничего лучшего за столь короткий срок я не придумала. – Давай поговорим о твоей руке.
– О моей руке? – Я посмотрела на гипс, к которому уже успела привыкнуть.
– Да. Это та рука, которой ты рисуешь?
– Э–э–э, нет.
– Отлично. Увидимся во вторник?
И тут мне пришла в голову мысль о том, что Сьюзен Бун, вроде Кока–Колы и Пепси, решила использовать меня в целях саморекламы.
– Послушайте, миссис Бун, – начала я, плохо соображая, как лучше сказать то, что я хотела, – насчет подавления индивидуальности. Если не брать в счет историю с ананасом, Сьюзен казалась вполне милой.
– Сьюзен, – поправила она.
– Что, простите?
– Зови меня Сьюзен.
– А, хорошо. Так вот, Сьюзен, боюсь, у меня сейчас не будет времени для уроков. – А вдруг сработает? В этой лжи была доля правда: вокруг моего дома сновали репортеры, на улице толпились зеваки, и всякие подозрительные личности оставляли на автоответчике десятки сообщений. Вполне вероятно, что в суматохе родители забудут и о художественной школе, и о тройке по немецкому,
– Сэм, – сказала вдруг Сьюзен Бун очень серьезно. – У тебя есть талант, но ты его не раскроешь, пока не перестанешь думать и не начнешь видеть. А чтобы это сделать, надо учиться сейчас.
Учиться видеть? Может, миссис Бун решила, что у дверей ее студии я повредила не руку, а зрение?
И тут я поняла. Вот оно – Сьюзен хочет превратить меня в робота и помешать чувствовать то, что я рисую, сердцем! Но только я хотела сказать что–нибудь вроде: «Нет, спасибо, миссис Бун. Я не желаю становиться очередным клоном от искусства», как она продолжила:
– Итак, увидимся во вторник. Иначе, боюсь, мне придется сказать твоим родителям, как мы по тебе вчера скучали.
