Сандра БРАУН - ДЕМОН СТРАСТИ
– Вряд ли у меня получилось бы. Я не обладаю ни талантом, ни способностью к самодисциплине.
– Вы не дисциплинированны? Не думаю. Сегодня вы с утра сидели в кресле и несколько часов корпели над одной-единственной страницей рукописи.
– Это другое.
– Почему?
– Потому что глубоко личное. Оно имеет отношение только ко мне и моим словам на бумаге.
– Для вас очень важна ваша независимость?
– Очень.
Оглядывая Кирстен, он изучал ее беспристрастно, как киномагнат молодую актрису, оценивающий ее кассовый успех.
– Возможно, именно поэтому вы и не пошли в Голливуд. Они бы уж точно посягнули на вашу независимость.
Он надеялся, что Кирстен примет вызов, и не ошибся. Она спросила, как «они» могли бы это сделать.
– Например, могли захотеть, чтобы вы отрастили волосы, а теперешняя стрижка вам чертовски идет. – Он обвел пальцами контур ее темных волос, затем нежно взлохматил ровную темную бахрому над ушами и сказал:
– У вас потрясающие глаза – большие, умные, выразительные. Таким глазам не нужны накладные ресницы. – И кончиком пальца провел по темным легким ресницам. – Красивый овал лица, высокие скулы. – Он взял Кирстен за подбородок, большой палец быстро скользнул между губами и погладил ее ровные верхние зубы. – Чарующая улыбка. И я уже убедился, что вы превосходно целуетесь.
Странная ласка закончилась прежде, чем Кирстен успела отреагировать. И, пользуясь ее изумлением, благодаря которому она все еще покорно стояла рядом, Рэйлан опустил руки и сжал ее бедра ладонями. Кирстен в шоке молча уста-, вилась на него, но мужчина не убрал рук. «Сейчас или никогда» – это он хорошо понимал.
– У вас здесь довольно узко. – Большими пальцами он тихонько поглаживал ее бедренные косточки.
Модные шорты; скроенные наподобие мужских трусов, были из такой мягкой ткани, что практически не ощущались. Ему хотелось прижать ладонь к ее плоскому животу и опустить пальцы вниз, но он побоялся, что это будет уж слишком.
– Вам не нужно худеть вот ни на столечко. – Его голос был так глух, что звучал как рык.
Она оставалась безучастной. Если он рассчитывал на то, что Кирстен бросится ему на шею, вцепится в одежду, заставит его бегать туда-сюда по песку, отдавшись первому порыву, то Рэйлана ждало глубокое разочарование.
Но она и не сопротивлялась, хотя это не прибавляло ему уверенности. Что заставляло ее грудь вздыматься, как барашки пены на волнах, и что было в ее глазах – страх или скрываемое возбуждение?
Руки Рэйлана скользнули вверх и, задержавшись на мгновение, равное одному удару сердца, легли ей на грудь.
– Им могло прийти в голову накачать это силиконом. И это было бы чертовски обидно. Вы и так хороши необыкновенно. – Большими пальцами он поглаживал упругие вершинки ее груди. – Необыкновенно. – Не надо. Она резко отстранилась. Так же резко Рэйлан снова придвинулся к ней, потому что за секунду до того, как Кирстен дернулась в сторону, он почувствовал, как отзывается на его прикосновения ее тело. То, как она отпрянула, как она сжалась при этом, выдавало ее истинные чувства. Он обнял Кирстен за талию и притянул к себе.
– Чего не надо, Кирстен? – ласково спросил он.
– Не надо меня так трогать.
– Почему?
– Потому что мне это не нравится. Мне не понравилось это вчера и сегодня тоже не нравится. Он посмотрел ей в глаза. Его взгляд был хищным, ее – настороженным.
– Вранье. Вам очень нравится. И это не дает вам покоя.
– Не правда! – Она попыталась освободиться, но Рэйлан держал крепко.
– О чем вы умалчиваете в своей книжке?
– Ни о чем важном.
– Ну-ну. То, что Рамм чувствовал к вам, и то, что вы чувствовали к нему, важно теперь.
Неожиданно собравшись с силами, она оттолкнула его.
– Оставьте меня в покое. Предупреждаю последний раз, я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь ни с вами, ни с кем бы то ни было. Если вы не прекратите изводить меня, придется просить вас уехать.
Он глядел, как быстро и решительно поднимается она по лестнице, и проклинал себя за несдержанность…
Дорога была бесконечной. Горячей и пыльной. В зеркале заднего вида она видела клубы пыли, поднимавшиеся из-под колес и заслонявшие все, что осталось позади.
Она всматривалась в горизонт. Ей нужно было двигаться вперед, чтобы добраться туда до того, как…
До того, как что?
Она точно не знала. Но какая-то тревога заставляла ее мчаться вперед с предельной скоростью.
Боже! Вот оно! Ей нужно туда, где столб дыма. Теперь она его видела, черный и маслянистый, как водяная змея, он возвышался посреди пустыни. Как далеко! Ей не успеть.
Чарли! Чарли!
Она попыталась позвать его, попыталась сказать ему, что сейчас приедет, но облака пыли настигали ее. Пыль наполняла рот и горло жаром и песком. Она не могла произнести ни звука и только хрипела, как животное, почуявшее смертельную опасность. Клубы пыли мешали ей смотреть. Теперь она видела черный столб дыма лишь смутно, сквозь желто-коричневое облако, поглотившее ee!
Влажные руки соскальзывали с руля. Пот стекал у нее по груди, по ногам, пытавшимся нажать на акселератор или тормоз. Педали, казалось, сейчас утонут в полу. Она с трудом дотягивалась до них.
Но она не должна останавливаться. Ей во что бы то ни стало нужно добраться до этого черного дыма, который, как дурное предзнаменование, чернильным пятном расплылся в голубом небе. В конце концов она доехала до источника дыма. Это был серебряный, гладкий, как пуля, самолет, из которого через равные промежутки времени вырывались огонь и дым. Она выскочила из машины.
Нет, Чарльз, нет! Но что это? Слава Богу!
Чарльз сидел в кабине. Она почувствовала слабость и облегчение и засмеялась. Это только часть фигуры высшего пилотажа. Дым. Огонь. Может, это только часть увеселительного представления? Да, конечно. Чарли всегда старался доставить зрителям за их деньги максимум удовольствия.
Он посмотрел на нее и улыбнулся. Затем подмигнул и сказал что-то, но она не услышала из-за шума ревущего огня, вырывавшегося из самолета. Ему пора вылезать. Он может пострадать. Она побежала, но не смогла приблизиться, потому что теперь от горящей машины ее отделяла пропасть.
Чарли, продолжая улыбаться, помахал ей рукой. Нет! Нет! Один из его пальцев вспыхнул. Затем другой. Теперь горела вся перчатка, А потом… ЕГО ЛИЦО ПОД ШЛЕМОМ НАЧАЛО ПЛАВИТЬСЯ.
Она закричала от ужаса. Она смотрела, как расплываются его красивые черты и сливаются в одно, пока могла различать что-то. Хотела подойти, но ноги не двигались с места. Они увязли в песке.
Выбирайся! Выбирайся, Чарли, ты еще успеешь!
Но он и не думал выбираться, потому что толпа, материализовавшаяся из ничего, дико аплодировала его бесстрашию.
