Вера Иванова - Потанцуй со мной!
Он жал Димону руку, а тот старательно прятал глаза, чувствуя стыд и радость одновременно. Оказывается, Сыч знает, как его зовут! Ну, ничего. Зато он, Димон, не только приблизился к Казантипу, но и утер нос веселой компашке. Он уже представлял, как сообщит этим умникам о пятерке и как вытянутся у них лица!
Он нашел в списке их фамилии — у Светляка и Лайки, конечно, пятерки, у этой толстой — четвертак, а у Вовика — так и вовсе тройбан! Теперь его отец гайки закрутит, к машине и близко не подпустит. Да только так ему и надо! Нечего было отрываться от настоящих друзей. Если бы этот предатель был с ними, они бы с Витьком и ему пятерочку устроили!
«Предатель» вместе с остальной компанией не замедлил появиться возле списка.
— Ты посмотри, что творится! Сыч, гад, тройбан влепил! — возмущался Вовика. — По полной программе обломал!
Остальные, вполне довольные своими отметками, принялись успокаивать несчастного, но тот был безутешен.
— Папахен теперь меня на все лето заниматься засадит!
На стоящего рядом Димона никто не обращал внимания, хотя он видел, что его оценка не осталась незамеченной: палец Аглаи, двигавшийся по списку, на секунду замер у его фамилии, после чего сестры многозначительно переглянулись. Димон ждал, что они обратятся к нему, он готов был уже принимать их поздравления, но нет, все были поглощены проблемами Вовика.
— Горе надо залить, — авторитетно заявил Светляк.
— Жарко! — скривилась Марфа. — В такую погоду горе лучше загулять!
— По мне, так лучше и то, и другое, — махнул рукой Вовик. — Пошли, народ, на Поклонку, проветримся перед сочинением!
Однако прогулка не удалась. Сестры не скрывали озабоченности: младшая отказалась утром пойти с ними в школу и просила не ждать ее к обеду… Между ними тремя не было больше той откровенности, к которой они привыкли. У Тины появились свои тайны. Например, букет. Кто подарил его? Раньше Тина сама бы все рассказала, а теперь скрытничает, уклоняется от расспросов.
Беспокойство не исчезло и только усилилось, когда девочки вернулись домой. Их встретила радостная, возбужденная Тина.
— Сестренки, я наконец-то решила проблему с бальными платьями!
Спору нет, новость была важной, и все же… Сестры встревоженно переглянулись. Чтобы Тинка не спросила их об экзамене! Чтобы даже не поинтересовалась оценками! Она никогда раньше не была равнодушной и невнимательной. Ее всегда волновали дела сестер. Но только не сегодня.
Тина, не замечая нахмуренных бровей и озабоченных взглядов, продолжала щебетать о своем.
— Это все тетя Люда, Димкина мама! Такая лапочка! Когда узнала, что мы с Димкой танцуем, предложила взять ее платья! Она позвонила, когда вы были в школе. Разрешила мне самой порыться в шкафу, и я уже их нашла! Лаечка, Арфочка, это такой класс, вы не представляете!
— Ой, неудобно, — покачала головой Аглая. — Все-таки мы тут чужие…
— Вот и я тоже сначала отказалась. Но она, как услышала, что ее ненаглядный Димочка снова решил бальными заняться, сама настояла, чтобы я себе что-нибудь подобрала. Сказала, у нее есть два старых бальных платья, в которых она сама когда-то танцевала. Оба ей уже давно малы. Она держит их просто как память. Девочки, они на мне — как влитые! Это просто чудо!
— Поздравляю, — буркнула Марфа. Ей и Аглае очень хотелось взглянуть на замечательное приобретение сестры.
Проблема с платьями — это извечная проблема каждой девочки, решившей заняться бальными танцами. Платья в танцах — самое главное. Выбор подходящего наряда — ответственный шаг. Платьев должно быть как минимум два — для «стандарта» (танцев стандартной танцевальной программы) и «латины» (латиноамериканских танцев). Если первое — длинное, классическое, то второе — соблазнительное, открытое. Но при этом оба должны выглядеть эффектно и нарядно, чтобы привлекать внимание публики и судей, подчеркивать красоту и грацию девочки, оттенять строгое изящество ее партнера. Платья должны не только соответствовать требованиям класса (начиная с «D»-класса длина платья — ниже колена), но и идеально подходить партнерше, ее фигуре, цвету волос и глаз, темпераменту.
Оба платья сидели на Тине просто идеально. Легкие, искрящиеся, они как будто были сшиты специально для нее.
— Это для стандарта, — Тина восторженно вертелась перед зеркалом. Расшитое бисером белое платье с открытой спиной, широкой летящей юбкой и оборкой из нежного бирюзового пуха вдоль выреза и по подолу обвивалось вокруг ног.
— Оборка как раз в цвет глаз, — улыбаясь, подмигнула Аглая, она невольно заразилась радостью сестры.
— И с волосами гармонирует, — подтвердила Марфа. — Ты похожа на рыжего ангела! Или на фею любви. Парни от тебя должны сойти с ума! — вздохнула она.
— Вот они и сходят, — притворно вздохнула Тина. Она быстро переоделась и теперь стояла перед сестрами в другом платье — золотисто-зеленом, облегающем, как кожа змеи, и переливающемся золотистыми искорками, с бахромой по низу и большим разрезом сбоку. Максимально открытое, это платье удерживалось на правом плече узкой бретелькой, стянутой маленькой золотой розой.
— Для латины в самый раз! — возбужденно щебетала Тина. Она сделала несколько танцевальных па, платье разлетелось, открывая стройные ноги. — Только чуть-чуть убрать в талии… А белое немного укоротить. Арфочка, сделаешь? Я хочу поскорее потанцевать в них.
— Куда ж я денусь, — вздохнула Марфа, единственная из сестер умеющая шить. Глядя на раскрасневшееся лицо Тины, она тихо шепнула Аглае: — Мне кажется, пора нам понаблюдать эту парочку в деле. Очень интересно, что это они там танцуют!
— И мне интересно, — задумчиво кивнула старшая. — Надо же! — сказала она уже громче. — У такого олуха — и такая замечательная мама!
— Олух? Это кто тут олух? — недовольно нахмурилась Тина. — О ком вы?
Сестры промолчали, тревога их нарастала. А если бы они услышали разговор, который состоялся у Тины с Витьком в тот же день поздно вечером, их беспокойство переросло бы в настоящую панику.
После репетиции партнеры решили немного прогуляться. Взявшись за руки, они медленно брели по набережной. Витек осторожно теребил тонкие пальчики, и на этот раз Тина не спешила отнимать руку. Разговор начал Витек.
— Я хочу тебе сказать… Я давно хочу, но не решался. Ты мне нравишься. Даже очень, — в глухом голосе чувствовалось волнение.
Тина молчала. Ее тщеславное сердечко от слов Витька застучало чуть-чуть чаще.
— Я ни о чем другом не могу думать. Стал полным психом, сам себя не понимаю. Хожу по дому, как лунатик, углы сшибаю. А вчера, представляешь, чашку в мусорное ведро выкинул! К чему бы это, а?
