Барбара Фритти - Желанная моя
А потом она пропала. Не по своей вине. Родители увезли ее, но он в самом жутком сне не смог бы представить, что тот последний день на пляже действительно станет их последним днем, что вновь он увидит ее только через много лет. Брейден не представлял, что она перестанет отвечать на его письма, что не будет звонить ему каждый день. Годами он думал, что они снова встретятся, но, когда наконец выбрался в город, где она жила, она вышла из школы с другим парнем. Если честно, это не очень его удивило. Прошли годы. С чего вдруг ей было цепляться за детскую влюбленность?
Он удивился, узнав от Алексы, что после колледжа она приезжала в Сэнд-Харбор, и, как ни хотел, поверить не мог, что возвращалась она ради встречи с ним. Нет, нет, скорее, она хотела снова увидеться с тетей, а с ним… ну, может, заодно встретиться и с ним. А он уже был женат. Женат и в армии. Он сломя голову ринулся и в семейную жизнь, и в службу.
Однако все это в прошлом. Сейчас Алекса здесь. И он тоже. Впервые за долгое время они оказались одновременно в одном и том же месте… Физически близко. Но во всех остальных смыслах они безумно далеки друг от друга.
Он еще не отошел от событий последних месяцев и тащит слишком тяжелый эмоциональный груз, чтобы вываливать его на кого-то другого. Алекса начнет давить на него. Она уже пыталась задавать вопросы, и понятно, что не остановится на этом, а он не хочет рассказывать ей о своем прошлом. Не только потому, что не хочет делиться страшными подробностями, но и боится, что она изменит свое мнение о нем… А ведь изменит.
Кинли изменила.
При мысли о бывшей – в скором будущем – жене Брейден быстрее завертел педалями.
Кинли – его огромная ошибка. До свадьбы они были знакомы всего три месяца. Все произошло очень быстро, и весело, и совершенно глупо. Им было по двадцать лет. В таком возрасте можно бы уже и мозгами начать шевелить, но он, похоже, не успел избавиться от юношеского идиотизма. Кинли явно не понимала, во что впутывается, да и он тоже. Он верил, что они повторят судьбу его родителей, которые тоже поженились молодыми и были очень счастливы.
Думая о службе в армии, Брейден мысленно видел своего отца в парадной форме, то есть фотографию, которая стояла на каминной полке в гостиной, сколько он себя помнил. Мужчина на той фотографии был идеальным. В его глазах светились гордость и целеустремленность. И ни намека на сомнения в выборе профессии. Смысл жизни для этого человека – служить родной стране и защищать свою семью. Война, на которую попал Брейден, была не совсем понятной, хаотичной и кровавой. Одна победа оборачивалась двумя поражениями. Нескончаемая, тягучая, безнадежная война. Его брак оказался таким же беспорядочным.
Теперь все кончилось… и служба, и брак. И необходимо двигаться дальше.
Брейден остановился на заправке, накачал шины и покатил к гавани, до которой оставалось всего несколько миль в основном по ровной дороге, так что крутить педалями было легко. Погода стояла прекрасная, лишь редкие пушистые облачка плыли по бескрайнему ярко-голубому небу. Когда он служил за границей, то мысленно всегда видел живописные улочки прибрежной части городка с дорогими магазинчиками и открытыми кафе, яхты и лодки, покачивающиеся у пристани, рыбаков, продающих дневной улов. Сэнд-Харбор воплощал его идеальное представление о мире: красота, неспешность, покой. Но в реальности все было по-другому, во всяком случае там, где он бывал в последние годы.
Подъехав к антикварной лавке Фиби, Брейден испытал волнение. Он прислонил велосипед к дереву перед входом и уже собрался постучать, как Алекса распахнула дверь.
– Привет. – Она улыбнулась слегка настороженно. – Я увидела тебя через витрину.
– Я так и подумал, что застану тебя здесь, хотя еще рано. Ты всегда любила охоту за сокровищами.
– Хотела бы я, чтобы мы просто охотились за сокровищами. – Алекса посторонилась, пропуская его внутрь, и, когда он вошел, заперла за ним дверь.
– Есть новости о твоей тете?
– Да, вчера вечером она очнулась, и врач надеется, что обойдется без осложнений. Я заезжала к ней сегодня, но она еще спала. Я навещу ее позже.
– Рад, что она выздоравливает, – произнес Брейден, видя облегчение в глазах Алексы.
– Я тоже. После того как мы вчера расстались, я провела небольшое расследование. Ариэль, известная широкой публике как Шейла Каммингз.
– И что ты нашла?
– Шейла была моделью и начинающей актрисой. Ее первый фильм провалился, но, похоже, она не слишком сокрушалась, найдя утешение в цепочке романов с привлекательными богачами и спортсменами. К сожалению, я не смогла привязать никого из ее мужчин к Сэнд-Харбору. И меня очень удивило то, что местные газеты практически не освещали ее смерть. Неужели в городке, где прежде не случалось ничего сенсационного, не могли уделить хотя бы пару абзацев красивой актрисе-утопленнице? Не понимаю.
– Я тоже это заметил.
– Понятно. Значит, не только меня одолевало любопытство.
– Не мог не думать о той ссоре, свидетелями которой мы невольно стали, – признался Брейден.
– Вот именно. А вдруг мы видели что-то важное, просто тогда этого не поняли. Мы же не знали, что она скоро умрет, и не обратили особого внимания. Но кроме нас никого на пляже в тот вечер не было. Вероятно, мы были единственными свидетелями.
– Свидетелями, которые толком не знают, что видели, – попытался охладить ее энтузиазм Брейден.
Он чувствовал, как его самого затягивает ее история, как и в детстве, и старался не терять связи с реальностью, но, черт побери, его впервые за несколько месяцев что-то заинтересовало. Попытка разгадать тайну пятнадцатилетней давности не самый плохой выход из депрессии.
– По поводу скупого освещения ее смерти в местной газете у меня есть кое-какие соображения. Владельцем здания, где размещалась тогда редакция, был Джек Уэллборн.
– Думаешь, он надавил на редактора?
Брейден пожал плечами.
– Возможно. Он был их хозяином и владел еще кучей зданий в городе. Им наверняка было сложно переехать или наплевать на его пожелания.
– Куда ни копни, натыкаешься на Уэллборнов, – задумчиво протянула Алекса. – Шейла жила в их доме, газетой владел Джек Уэллборн, и коробки в магазин прибыли из дома Уэллборна.
– Три из трех, – пробормотал Брейден.
– Вот именно.
– Но если сосредоточиться на единственной версии, можно упустить другие, – предупредил Брейден. – Мы должны быть объективными.