Гийом Мюссо - Бумажная девушка

– Зачем вы это сделали?

– Затем что вы не желали меня слушать, черт возьми!

У меня на глазах она раздвинула края порезов, чтобы оценить их глубину.

– Давайте отвезу вас в больницу. Вам надо наложить швы.

– Я сама наложу себе швы. Не забывайте, я же медсестра. Мне потребуется только хирургическая нить и стерильная игла.

– Черт! Я забыл внести их в список покупок, когда в последний раз ездил по магазинам.

– И пластыря у вас тоже нет?

– Послушайте, это дом на пляже, а не отделение «скорой помощи».

– Но, может быть, найдется шелковая нитка или конский волос? Вполне подходящий вариант. Нет, у вас есть кое-что получше! Я точно помню, что видела волшебное средство вон там, в…

Она встала с табурета, не закончив фразу, и, как будто была у себя дома, начала рыться в ящиках моего бюро.

– Вот оно! – торжествующе объявила она, возвращаясь к столу с тюбиком «Суперклея» в здоровой руке.

Билли открутила крышку маленького тюбика с надписью «только для керамики и фарфора» и выдавила полоску клея на рану.

– Подождите! Вы уверены в том, что делаете? Мы же не в фильме!

– Нет, но я героиня романа, – лукаво ответила она. – Не волнуйтесь, именно для этого его и придумали.

Девушка соединила края раны и подержала сомкнутыми несколько секунд, чтобы клей успел подействовать.

– Готово! – с гордостью воскликнула она, демонстрируя искусно обработанную рану.

Билли откусила от тартинки, которую я намазал для нее маслом, и отпила глоток чая. За чашкой я видел ее большие глаза, которые пытались читать мои мысли.

– Вы стали намного любезнее, но вы мне по-прежнему не верите, так? – догадалась она, вытирая губы рукавом.

– Татуировка – это еще не доказательство, – осторожно заметил я.

– Но мои порезы доказательство, верно?

– Доказательство того, что вы агрессивны и импульсивны, это да!

– Тогда задавайте мне вопросы!

Я покачал головой, отказываясь:

– Я писатель, а не полицейский или журналист.

– Легкое ремесло, согласны?

Я выбросил содержимое моей чашки в раковину. Зачем я мучаю себя чаем, если я его терпеть не могу?

– Послушайте, я предлагаю вам сделку…

Я не закончил фразу, размышляя о том, что именно ей предложить.

– Да?

– Я подвергну вас испытанию, задав серию вопросов о жизни Билли. Но если вы хотя бы один раз ответите неверно, вы уйдете и не станете пререкаться.

– Обещаю.

– Итак, мы договорились: при первой же ошибке вы убираетесь из этого дома, иначе я немедленно вызову полицию. И на этот раз вы можете изрезать себя на куски мясницким ножом, я оставлю вас истекать кровью на террасе!

– Вы всегда так милы или ради меня стараетесь?

– Мы поняли друг друга?

– Ок, вываливайте ваши вопросы.

– Фамилия, имя, дата и место рождения?

– Билли Донелли, родилась одиннадцатого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года в Милуоки недалеко от озера Мичиган.

– Имя вашей матери?

– Валерия Стэнвик.

– Профессия вашего отца?

– Он был рабочим у Миллера, второго крупнейшего производителя пива в стране.

Она отвечала с лету, без малейших колебаний.

– Ваша лучшая подруга?

– К моему величайшему сожалению, у меня нет настоящих подруг. Только приятельницы.

– Первый сексуальный контакт?

Она задумалась, мрачно глядя на меня и ясно давая понять, что ее замешательство связано исключительно с содержанием моего вопроса.

– В шестнадцать лет, во Франции, во время лингвистической поездки на Лазурный берег. Его звали Тео.

По мере того как она отвечала, меня охватывало беспокойство, и по ее довольной улыбке я видел, что она отмечает для себя каждый верный ответ. Одно оставалось несомненным: девушка знала мои романы наизусть.

– Ваш любимый напиток?

– Кока-кола. Настоящая. Ни легкая, ни без калорий.

– Любимый фильм?

– «Вечное сияние чистого разума». Потрясающий фильм о том, как больно любить. Такой поэтичный и печальный. Вы его видели?

Она встала, вытянулась во весь рост и пересела на диван. И я вновь поразился ее сходству с Билли: те же сияющие белокурые волосы, та же естественная красота без аффектации, те же насмешливые интонации, тот же тембр голоса, который я описывал в моих книгах как «провоцирующий и насмешливый, то уверенный, то детский».

– Качество, которое вы ищете в мужчине?

– Это вопросник Пруста, что ли?

– Просто похоже.

– Честно говоря, я люблю, чтобы мужчина был мужчиной. Не слишком ценю парней, которые во что бы то ни стало хотят вытащить наружу свою женскую часть. Вы понимаете?

Я с сомнением покачал головой и собрался задать следующий вопрос, когда она спросила меня:

– А вы? Какую черту вы предпочитаете в женщине?

– Фантазию, я думаю. Юмор – это квинтэссенция ума, согласны?

Она указала на цифровую фоторамку, в которой сменяли друг друга фотографии Авроры.

– Но не похоже, чтобы ваша пианистка была такой уж шутницей.

– Давайте вернемся к нашему тесту, – предложил я, садясь рядом с ней на диван.

– Вы задаете вопросы, и это вас возбуждает, я права? Вы наслаждаетесь вашей минутной властью! – сыронизировала она.

Но я не позволил ей отвлечь меня и продолжил допрос:

– Если бы вам пришлось изменить одну черту в вашем облике?

– Мне бы хотелось иметь больше форм и мяса.

А я сел в лужу. Она не ошиблась ни разу. Либо эта женщина была сумасшедшей и отождествляла себя с персонажем Билли, удивительным образом копируя ее, либо она на самом деле Билли, и тогда безумец я.

– Ну как? – поддразнила она меня.

– Ваши ответы доказывают лишь то, что вы хорошо изучили мои романы, – сказал я, стараясь хоть как-то скрыть мое изумление.

– В таком случае задайте мне другие вопросы.

Именно это я и собирался сделать. Провоцируя ее, я отправил книгу в хромированное помойное ведро, открыл маленький переносной компьютер, легкий словно воздух, и напечатал пароль. Честно говоря, я знал намного больше о моих персонажах, чем изложил в моих романах. Чтобы прочувствовать своих «героев», я взял в привычку писать для каждого из них подробную биографию страниц на двадцать. Туда я включал максимум информации, начиная с даты рождения и заканчивая любимой песней, не забыв имя первой учительницы. Три четверти этих «сведений» не попадали в финальный вариант книги, но это упражнение было частью невидимой работы, с которой начиналась загадочная алхимия написания книги. С опытом я в конце концов убедил себя, что такая биография придавала достоверности моим персонажам или хотя бы делала их живыми, чем, вероятно, и объяснялся тот факт, что читатели узнавали в них себя.

– Вы действительно хотите продолжить? – спросил я, открывал файл, посвященный Билли.