Конфетка для мажора - Аля Драгам
Пристань украшена гирляндами, импровизированная диджейская стойка расположена на настиле, а на узкой полоске пляжа девчонки извиваются в откровенных танцах. Пацаны с ухмылкой наблюдают шоу, кто-то успел накидаться и присоединился, я же облокачиваюсь на перила и скольжу по разношёрстной толпе ленивым взглядом.
Лизка держится ближе к центру, как всегда. Любительница привлечь внимание. У неё для этого шикарные данные, если объективно смотреть. Высокая, стройная, идеальная внешность. Но… не цепляет. Уже — нет.
Сначала я кайфовал: стоило поманить пальцем и девчонки слетались сами. Потом пользовался и наслаждался такой свободой. Сейчас же меня это… напрягает? Не то, чтобы реально напрягало. Лишает удовольствия. В мужике живет зверь, который желает охоты. Желает завоёвывать, приручать, подчинять. А когда дичь сама падает к ногам… Становится скучно…
— Хм, — Витёк с тихим пшиком открывает банку пенного. — А у девочки неплохая фигурка.
Поворачиваю голову в ту же сторону и сжимаю кулаки. Очкастая подруга убогой меня совсем не интересует. Хотя да, в этом спортивном костюме явно есть, на что посмотреть. А вот сама… Юля… широко улыбается какому-то ботану, ошивающемуся рядом.
Ему, значит, мы можем улыбаться, а на меня без тонны брезгливости смотреть не можем? Ничего не попутала?
Витёк отвлекает, и когда я в следующий раз поворачиваю голову, на прежнем месте никого не нахожу. Зато среди танцующих наметилось движение: Лизка расталкивает народ и летит в нашу сторону. Лицо перекошено от гнева, и я вижу причину: в образовавшемся круге пара вытворяет невероятные вещи. Танец выверен до мелочей, партнёры словно парят над песком. Красиво. Слишком красиво. И слишком отвратительно.
Потому что один из танцующих недавний ботан, а вторая… скользящая в его руках, как гуттаперчевая игрушка, Юля…
И меня это бесит!
* * *
Я не сразу понимаю, что не моргая смотрю на кружащуюся в центре площадки пару. Начинаю соображать только после тычка Езерского, который многозначительно играет бровями. В уши проникает Лизкин голос. Прислушиваюсь.
Она жалуется на незнакомую выскочку, посмевшую «подвинуть» её с пьедестала.
— Лиз, заткнись, а?
Девчонка дуется, но мне ровно. Я по-прежнему стою таким образом, чтобы следить за веселящейся толпой.
Когда танец подходит к логическому завершению, у меня внутри что-то с грохотом рушится, и я стартую с места, чтобы побыть в одиночестве. Лиза бежит следом, решив наверняка, что я затеял игру, но я быстрее… и я лучше, чем она, знаю места…
Останавливаюсь у заброшенных качелей позади старых корпусов. Они поскрипывают, наполовину скрыты кустами, но все еще действуют. Раскачиваюсь ногой, хлопая себя по карманам. Не курю, но сейчас бы не отказался.
Нашариваю несколько одноразовых зубочисток и прикусываю одну зубами. Бесит!
Что она себе позволяет?
Как посмела забраться в мои мысли?
Что она там делает?
Слышу Лизкин голос, зовущий меня. Совесть всё же пересиливает, и я возвращаюсь. Цепляю девчонку и волоку за собой, особо не заостряя внимания, что я кроссах, а она семенит на высоченных каблуках. Ибо не фиг надевать на себя то, что не подходит местности.
— Ты на хрена за мной поперлась? Я звал?
— Я думала…
— Плохо думала. Очень плохо думала, Лиза. Иди. — Она мотает головой, а я начинаю рычать. — Лиза, иди.
Хорошо, что мы достигаем берега, где веселье в самом разгаре. Я подталкиваю Елизавету к остальным, а сам подхожу к воде и стою, всматриваясь в противоположный берег.
Не знаю, что хочу там увидеть. Возможно, просто переключиться с дурацких мыслей. Уже жалею, что шуганул Лизку, но она отходчивая. На крайний случай есть… любая… Любая из извивающихся сзади девчонок согласится быть со мной, если я намекну.
Отлично! Так и сделаю. Выберу лучшую.
А сейчас мне надо найти Витька с Юриком.
Достаю телефон и проматываю ленту вызовов, удивившись количеству пропущенных звонков от отца. Перезваниваю, но он молчит. Душу в себе чувство беспокойства, которое поднимает голову. Такое раньше бывало: нажимает автодозвон и забывает о нем, а я несусь через весь город.
Отправляю сообщение с просьбой перезвонить или отбить, что он в норме. Ну или… Да нет, в норме.
Зависнув в мыслях, абстрагируюсь от музыки и улавливаю или скорее чувствую движение впереди. Присмотревшись, вижу лодку, скользящую в нескольких метрах от меня. Иллюминации с берега хватает, чтобы узнать танцующего ботана. Он явно с девушкой. Её лица не видно, но тёмные волосы, рассыпанные по спине, и мужская куртка, наброшенная на плечи…
В несколько широких шагов преодолеваю расстояние до хохочущих девчонок.
— Пойдем? — Не глядя беру ладонь и, повернув голову, матерюсь сквозь зубы. На моём плече виснет Таран, кривя губы в пьяной улыбке. Впрочем… Какое мне дело до её улыбок? Я её не анекдоты рассказывать зову.
Аня цепко держится за меня, а я вынужден положить ей руку на талию, чтобы не упала. Можно вернуться и забрать с собой другую. Да хоть ту же Лизку, но мне претит сама мысль оказаться там снова.
— Спасибо за цветы! Мне никогда не дарили таких шикарных букетов.
— Не понял. Какие цветы?
— Ты прислал. Ммм, спасибо, Ромочка! Я знала, что ты…
— Еще раз. Какие цветы? — Перебиваю откровения Таран.
— Розы. Много-много роз. Так приятноооо…
Розы? Букет?
Этот тот букет, который…
— Когда? Когда я присылал, — показываю кавычки одной рукой, — тебе цветы?
— Не помнишь? — Анька дует губы и отворачивается. — Когда я приезжала тебя поддержать. Я ещё подумала…
Останавливаюсь. Меня пробивает нервный смех: как туууупооо… Вот почему не было ответа или хотя бы банального «спасибо».
Таран сначала топает ногой, а потом переключается на проскочившую мимо парочку. Её мысли принимают правильное направление, и уже не я веду её к себе, а она меня.
Глава 24
Юля
Мне так здесь нравится, что даже появление неадекватного и странного Романа не может испортить настроения.
Я просто абстрагируюсь от него и его пассии, которая ведёт себя… эээ… не очень прилично. Может, не заметили, что не одни?
Не хотелось бы выяснять и показываться на глаза, поэтому как можно незаметнее скатываюсь с другой стороны мостика и обуваюсь, пользуясь тенью от него же.
К жилым домикам ведут несколько тропинок, я выбираю максимально дальнюю. Она проходит мимо заинтересовавших меня старых зданий. Сейчас я знаю, что именно в них будет проходить завтрашний квест, а сегодня вечер отдыха и знакомства.
— Юль?
Знакомый голос заставляет замедлить шаг.
Из кустов показывается Феликс со своим надменным другом. Сейчас этот друг выглядит не так высокомерно, как в начале: одежда помята и в пыли, на щеке царапина.
— А мы тут…
— Мы решили изучить местность, — поясняет парень. — Ты в какой команде?
— Команде?
— Группе? Куда ты записалась?
— Эээм… никуда. Я думала, как учимся, так и играем, нет?
Я вообще далека от вылазки была, мысли об учёбе и репетициях. Объясняю это, пока мы вместе движемся к жилой зоне.
— Мы в свою запишем, не против?
— Только за. И Лариску. Шумкову, — уточняю, если Кент вдруг не запомнил её фамилию. — Мы с ней вместе.
Получаю подтверждение и прощаюсь. Думаю над тем, что надо бы тоже позвонить домой, узнать, как дела. Но откладываю на завтра. В который уже раз…
Малодушничаю, но позволяю себе эту слабину, потому что имею право на передышку. Какой бы эгоисткой в глазах других не выглядела. Но здесь никто не знает, так что…
— Сахарова! Утром дежуришь! — Наша староста окликает, когда я уже сворачиваю к нашему номеру.
— Что делать нужно?
— Завтрак, Юль. Подруге тоже передай.
Оттопыриваю вверх палец, показывая «класс» и оказываюсь, наконец, в комнате.
Лара с мокрыми щеками бездумно смотрит в окно, а брошенный на постели телефон вещает на громкой визгливым голосом.
Прислушиваюсь, предварительно покашляв. Присутствие обозначила, если бы были секреты, Лариса бы отключила динамик.
На мамин голос не похоже, я его уже слышала. Скорее, бабушкин. Она у Шумковой та ещё… Властная и, если верить услышанному, грубая. Отчитывает единственную внучку, не стесняясь выражений. Даже у меня щёки краснеют, а на Ларку смотреть больно.
Я терплю минуты две монолога и решительно шагаю к кровати подруги. Беру в руки телефон и сбрасываю звонок, сразу переключив на режим «авиа».
— Пусть думает, что зарядка кончилась. За что она тебя?
— Даа… так… Мероприятие, видите ли, развращает. В подоле не приноси и по списку.
— Я слышала. Жесть, конечно. А мама?
— Мама с мигренью лежит, там сейчас папина мать всем заправляет.
— Пф, — фыркаю, потому что не нахожусь с ответом. Еще и царапает странное
