Жестокий хозяин - Люси Смоук
Ее щеки порозовели. Ее губы приоткрылись, а затем ее глаза расширились, когда я снова поднес пальцы к своим губам, раздвинул их и втянул внутрь. Ее вкус на моем языке действительно был всем, что я помнил. Сладкий. Пьянящий. Нежный. Я закончил слизывать сок моей жены со своих пальцев, а затем достал из кармана костюма носовой платок и вытер остатки со своей руки.
— Есть вещи, которые у нас не было возможности изучить, когда мы были вместе, моя дорогая, — начал я. — Я надеялся мягко ввести тебя в тот образ жизни, который веду я, но ясно, что тебе не нравится мягкость.
Ей нравятся мои наказания.
— Гейвен…
Ее губы задрожали, когда я бросил на нее мрачный взгляд.
— Первое, — заявил я, обрывая ее, — отныне ты будешь называть меня своим хозяином. Ты можешь называть меня "сэр" в смешанной компании, но не волнуйся, я не позволю тебе выйти из этой комнаты в течение некоторого времени. Нет, пока ты не докажешь мне свое хорошее поведение.
— Это смешно, — отрезала она.
— Только хорошим женам дана привилегия называть своих мужей по имени, Ангел, — честно сказал я. — А ты не была хорошей женой.
Она втянула в себя воздух.
— Что ж, тогда тебе повезло, — ответила она. — Потому что мы больше не вместе.
— Да?
Я склонил голову набок и осмотрел ее.
— Ты должен отпустить меня, — настаивала она. — Я подпишу все документы о разводе, какие ты захочешь. Я хочу уйти. С меня хватит.
— О нет, дорогая. Уже слишком поздно для этого. Возможно, ты слишком долго жила во внешнем мире, но тебе следует понимать реальность своей ситуации. Ты принадлежишь мне, Ангел. Любая попытка к бегству приведет к большему наказанию, — Я жестом указал обратно на стул. — Тебя слишком долго не было. Это только начало. Ты можешь считать себя не более чем симпатичным объектом для моего ублажения и наказания, это понятно?
Ее мягкие волосы рассыпались заколками по плечам, когда она покачала головой.
— Я не гребаный объект, — огрызнулась она. — Ты можешь злиться на меня, но ты, черт возьми, понятия не имеешь, что делаешь. Ты думаешь, я та самая наивная девушка, которую заставили выйти за тебя замуж? Что ж, ты ошибаешься. Я сильно отличаюсь от того, какой была тогда. Тебе ни хрена не принадлежит — и уж точно я тебе не принадлежу.
Я встал с кровати и обошел ее, прежде чем устроиться сбоку, когда она закончила извергать свою желчь в мою сторону. Схватив ее за подбородок, я запрокинул ее голову назад и навис над ней. Это нормально. Ее гнев, ее дух, ее борьба. На самом деле я предпочитал, чтобы все было именно так. Возможно, если бы она не была бойцом, у меня, возможно, не хватило бы гребаного самоконтроля, чтобы удержаться от того, чтобы трахнуть ее, пока я не сломаю ее.
Это правда, что мой сексуальный образ жизни был гораздо мрачнее, чем все, что я ей показывал, но это была чистая месть. Женщине, которая украла мой рассудок, а затем сбежала с ним посреди ночи. Женщине, которая солгала мне, предала меня и оставила подбирать обломки.
— Я хочу, чтобы ты кое о чем подумала, Ангел, — сказал я. — Последние пять лет я готовился к этому моменту. Я спланировал и подготовился к той секунде, когда ты снова окажешься у меня на коленях, и я точно знаю, как удержать тебя там, где я хочу, — законно и навечно моей.
— Что ты хочешь этим сказать? — Ее глаза встретились с моими.
— Это значит, — Я позволяю своему большому пальцу погладить ее по щеке, когда держу ее за подбородок, — что ты довольно неуравновешенная молодая женщина с историей психотических срывов и насилия по отношению к твоим опекунам.
Она нахмурилась.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? Я никогда…
— У меня есть многолетние больничные записи, подтверждающие, что тебе нужен кто-то, у кого есть и средства, и время, чтобы посвятить себя твоему здоровью.
Ее губы приоткрылись, когда мои слова начали доходить до нее.
— Они ненастоящие.
Ее протест был в лучшем случае слабым, а в худшем — шокированным. Ей никогда не приходило в голову, что я могу помешать ей когда-либо вернуться к Эванджелин Прайс. Возможно, она думала, что после стольких лет, возможно, однажды сможет снова стать самой собой. Если она этого хотела, то сейчас самое время сказать мне правду. Я подождал немного, но она ничего не сказала. Вместо этого она просто уставилась на меня.
Я вздохнул.
— Конечно, они ненастоящее, — согласился я. — Но — после стольких лет, что ты бегала от меня, и, должен добавить, довольно умело, — ты должна знать, что идеальная документация — это такое же оружие, как и пистолет.
— Подобная бумажная волокита только… — Она остановилась, не закончив фразу, но я уже понял, что она имела в виду.
Это только привлечет внимание Джеки. Впрочем, меня это вполне устраивало. Достаточно скоро я позабочусь о Жаклин Прайс, и как только она уйдет, если Ангел все еще захочет сбежать, я позабочусь о том, чтобы у нее это никогда не получилось.
Ангел покачала головой — в знак отрицания или внутреннего смятения, я не мог сказать.
— Боюсь, из-за твоего психического здоровья, — продолжал я, в то время как ее лицо становилось все бледнее и бледнее, — тебе ничего не принадлежит. Твои лицензии были отозваны. Все твои первоначальные документы свидетельствуют о том, что ты не более чем молодая женщина, которой требуется родственник, работающий полный рабочий день, чтобы присматривать за тобой. И как твой муж, я твой единственный кормилец и опекун. Если ты когда-нибудь покинешь это помещение или отправишься куда-либо без одобренной мной охраны, любая попытка обратиться за помощью приведет тебя обратно ко мне и ты снова сядешь в это гребаное кресло для очередного раунда пыток. Только на этот раз я оставлю тебя не на час.
Я бы сидел здесь и наблюдал, как она кончает, в течение многих часов. Дней, если бы пришлось. Я бы ждал, пока ей не становилось так больно, что она теряла сознание, а потом я бы будил ее только для того, чтобы начать все сначала. Я бы подключил ее хорошенькую ручку к капельнице, чтобы убедиться, что у нее не будет обезвоживания, и с удовольствием наблюдал, как она кончает, и кончает, и кончает. Никаких перерывов. Без остановки. Я бы показал ей, что значит бросить меня. Что произойдет, если она осмелится сделать это снова.
— Ты… ты
