Любовь сквозь пиксели - Таня Свон
А дальше – нотации от мамы и угрозы отключить мне интернет. Однако она забывает обо мне и своих обещаниях тотчас, стоит Мише разок хныкнуть. Мама тут же уходит в другую комнату, но перед этим напоследок строго говорит:
– Через полчаса чтобы уже спала, а то завтра в школу не встанешь. Поняла? Зайду и проверю.
Вяло соглашаюсь с мамой и вылезаю из-за компа. Даже если бы мама не приказала сворачиваться с играми на сегодня, все равно бы отключилась. Надо переварить все, что случилось.
После подготовки ко сну отключаю свет и наконец падаю на кровать. Последнее, что вижу на экране телефона перед тем, как уснуть, – сообщение от Марка.
Ох, братец, если бы я сама знала…
Глава 8
Я стою у окна в школьном коридоре и жду, пока учитель откроет класс, когда ко мне подходит Марк. Брат кажется усталым и помятым. Хотя как еще можно выглядеть в восемь утра?
Высокий и тощий, как шпала, он приваливается поясницей к подоконнику и, скрестив руки на груди, поворачивает голову в мою сторону:
– Привет. Рад, что ты пришла.
Вопросительно приподнимаю бровь и перевожу взгляд с шумной компании одноклассников, что тусуется под дверью кабинета, на Марка.
– Тебе что-то от меня нужно? – спрашиваю с подозрением, позабыв поприветствовать брата в ответ.
– Только поговорить. – Он пожимает плечами, и белая рубашка чуть топорщится на его груди. Все-таки Марк вытянулся за лето, хотя казалось, что больше некуда. – А то ты в сети мне не особо охотно отвечаешь.
С губ срывается сухой смешок. Все-таки обида во мне еще цветет…
– Как твое самочувствие? Не знаю, что случилось с тобой вчера, но ты уверена, что не стоило отлежаться дома пару дней?
Ого. Наш вчерашний разговор все-таки имел действие! Что ж, терновый куст темных чувств во мне начинает потихоньку увядать. Без прежней резкости произношу:
– Все в порядке. Просто упала в коридоре и больно ушиблась.
– И все?
– И все.
Полуправды будет достаточно. Знать причину моего падения Марку необязательно. Хотя он в курсе про мою тревожность, панические атаки и походы к психологу. Если сам не догадывается, то наверняка слышал от родителей. Дядя Дима, брат моего отца, до сих пор сохраняет хорошие отношения с мамой. И в каком-то смысле это здорово… Но мне непонятно.
Не после того, как мама поступила с отцом.
– Дарьяна!
Вскидываю голову и смотрю туда, откуда раздался знакомый голос. За толпой одноклассников замечаю Кирилла. Тот радостно машет мне рукой, точно золотой ретривер хвостом. Да и выглядит он, если честно, похоже… Светлые волосы всклокочены, карие глаза сверкают, а на губах играет красивая улыбка.
– Это он тебе, что ли? – Марк даже сутулиться перестает и отлепляется от подоконника, чтобы получше разглядеть Елина.
Тот довольно размахивает клешней, глядя в нашу сторону.
– Не, точно не мне.
– Силаева-а-а! – орет придурок, направляясь ко мне, и все одноклассники – и мои, и его – устремляют взгляды на меня. – Как дела, как самочувствие? Сидеть больше не больно?
– Господи…
Хотела бы я верить, что последние слова Кирилла слышали только мы с Марком, но, судя по безудержному смеху вокруг, эту надежду тешить не стоит. Еще и брат на меня смотрит дикими глазами. Такими большими от удивления, что скоро веки в трубочку завернутся.
– Почему тебе должно быть больно сидеть? – шипит Марк.
– Говорю же, упала. Ушиблась.
– И все? – с подозрением уточняет он.
– И все, – жестко чеканю я, стараясь не слушать, как гогочут мои одноклассники. Что они себе там напридумывали?
Кирилл подходит к нам. Рубашка навыпуск, черный пиджак висит на плече. Старается выглядеть крутым?
Хочется ухмыльнуться, но как-то не выходит. Потому что замечаю, какими глазами девчонки из моего класса смотрят на Кирилла, пока он этого не видит. В общем, не знаю, кем там хочет выглядеть Кирилл, но быть местным сердцеедом у него получается отлично.
– Чего молчишь, не здороваешься, Силаева? – без единой нотки обиды произносит мой раздражитель. – Я о твоем самочувствии после вчерашнего беспокоюсь, а ты!
Он лучезарно улыбается. Девчонки начинают шушукаться.
– До сих пор боишься меня? Обещаю, больше никакой крови не будет! – В доказательство своих слов он показывает чистые руки и задирает голову, демонстрируя нос, который больше не фонтанирует кровью.
Шепотки становятся громче, и теперь к ним прибавляются смешки и удивленные вздохи, которые искренне не понимаю.
– Нормально все, – бурчу, смущенная чужими взглядами. – Еще побаливает, но терпимо.
Марк незаметно пихает меня, пока Кирилл задумчиво кивает каким-то мыслям. Смотрю на брата с немым вопросом. «Чего?»
Он выпучивает глаза и чуть качает головой, как бы говоря: «Что за треш? Тормози!»
– Тогда скоро увидимся на физре. Видела расписание? У нас пока будет совмещенная. Наш физрук, говорят, ногу вчера вечером сломал. Прикинь?
– Да пофиг. У меня формы нет и покупать не планирую, – вру я и забираю рюкзак с подоконника. Марк уже тащит меня за локоть в сторону кабинета, как бы намекая, что пора сваливать от Кирилла и этого разговора.
– Приходи просто на лавке посидеть. Посмотришь, как я в волейбол играю.
– У меня другие планы, – бросаю уже через плечо.
Упрямый Кирилл идет за нами. Снова открывает рот, чтобы что-то сказать, но я перебиваю его:
– Слушай, физра нужна, чтобы делать на ней домашку по другим предметам. Мне некогда сидеть на лавке и смотреть, как кто-то перекидывает мяч через сетку. Ищи другую фанбазу. Чего ко мне пристал?
– Не могу так просто отстать от девушки, которую носил на руках. – Он подходит ближе, неожиданно наклоняется к самому уху, едва касаясь моей кожи губами, и шепчет: – И которая видела меня в минуты слабости.
Мне не нравится, что он подошел без разрешения так близко. Не нравится, что чужое дыхание опалило кожу. Страшно представить, сколько микробов Кирилл выдохнул мне в лицо! А если у него ангина? Стафилококк? Ротавирус?..
Если. Если. Если…
Безумная карусель тревоги начинает раскручиваться, унося меня все дальше от хрупкого спокойствия. Это не похоже на страх смерти, который мне хорошо знаком. Это ощущение более поверхностное, но оттого не менее гадкое.
Отвращение.
Прихожу в себя и отталкиваю Кирилла. Несколько девчонок рядом со мной взвизгивают. Кто-то из парней присвистывает и начинает ржать. Тяжело дыша, смотрю на Кирилла сквозь красный туман и будто бы издалека слышу голос Кати Черновой:
– Кто тебе дал право без разрешения девушку целовать?!
– Я не целовал ее! – защищается Кирилл, который из всеобщего дамского
