Развод. Ищу папу для ягодки (СИ) - Брис Руфина

Взгляд Вадима смягчается, он по-хозяйски обнимает меня, прижимает к себе. Растекаюсь сладеньким сиропом от его обволакивающей ауры, от родного запаха, от ощущения горячего, крепкого тела, от понимания, что его губы совсем близко, где-то у моих волос.

Кладу голову Вадиму на плечо, с облегчением выдыхаю, погружаясь в медово-вязкое блаженное состояние. Ощущаю волнение и чистую, ничем не запятнанную влюблённость, смешанную с предвкушением сказки. На губах то и дело блуждает глупенькая, счастливая улыбка. Мне невыносимо хорошо сейчас. Здесь. С ним…

Со сцены звучат восхитительные мелодии. На большом экране позади оркестра, словно за окном иллюминатора подводной лодки, рассекающей просторы морских глубин, резвятся яркие рыбки, мягко колышутся водоросли, парят полупрозрачные, изящные зонтики медуз.

И я погружаюсь в умопомрачительную атмосферу благодати и спокойствия. Плаваю в своих чувствах, как в умиротворяющем, сладкозвучном океане.

Не могу справиться с эмоциями, тянусь к уху Вадима:

— Спасибо за потрясающий подарок, любимый…

Вадим вздрагивает, а я пугаюсь собственных слов. В лицо бьёт волна жара. Как я назвала его сейчас? Капец… Только бы не расслышал, только бы не разобрал… Зажмуриваюсь и замираю, как мышь, загнанная в ловушку. Громкий пульс в затылке отсчитывает несколько мгновений.

Наконец, ощущаю ответное движение со стороны Вадима. Он нащупывает в темноте мою правую руку, поглаживает, мнёт пальцы, дышит так, как будто порывается и никак не может что-то сказать. И вдруг одевает на мой безымянный палец холодный и гладкий предмет. Открываю глаза, перевожу взгляд на свою руку. Сердце срывается в тахикардию. На моём пальце поблёскивает изящное золотое колечко.

Горячий спазм в области переносицы вызывает у меня неожиданные слёзы. Я поднимаю глаза, сквозь тёплую пелену смотрю в его взволнованное лицо, открываю рот, собираясь возразить. Но Вадим не даёт этого сделать. Он обхватывает мои губы своими, целует так нежно, что я обречённо расслабляюсь. Со стоном облегчения он углубляет поцелуй, на секунду прикусывает мою нижнюю губу, ласкает языком. И меня вообще уносит, как по морской глади на скоростном катере в неизвестном направлении. Мы целуемся, покачиваюсь на уютных, приятных волнах наслаждения.

Отдалённо, словно со стороны, вспоминаю, что хотела сказать важное. Упираюсь ладонью в грудную клетку, отодвигаю Вадима от себя. Освобождаюсь всего на секунду. Глубоко вдыхаю и… забываю, что дальше.

Его взгляд такой горячий, глубокий, откровенный и любящий, что я не могу больше обманывать ни себя, ни его. Вместо возражений я с упоением шепчу:

— Люблю тебя… Очень. Очень. Очень. Очень…

Вадим

Вернулись после концерта. Стоим на этаже.

Лариса прижалась спиной к двери, не пускает внутрь. Зажал её, руки возле головы на стене поставил. Наклоняюсь к ушку, с наслаждением всасываю маленькую серёжку в форме прозрачной капельки, легко прикусываю мочку.

— Ну, давай вместе войдём, м?

Голос не узнаю свой, как будто внутри меня кот живёт и мурчит сейчас. Скольжу кончиком языка ниже по шее, к ключице.

От удовольствия веки становятся тяжёлыми. Какая же у меня сладенькая девочка… Сожрал бы всю…

— Нее, — с кокетливым смешком прижимает ухо к плечу, пытаясь освободиться, — Вадь, ну не надо, соседи же увидят, что мы с тобой в подъезде целуемся, как подростки.

— Вот и впусти, чтоб никто не обсуждал. Один поворот ключа — и мы внутри, — напираю я, сдвигая её своим телом к замочной скважине.

Легко и совсем не больно стучит попеременно ладошками по моей грудной клетке. Ловлю её руки, задираю вверх, припечатываю к стене. Скольжу ртом по скуле к приоткрытым губкам, которые с нотками возмущения шепчут:

— Нет, нет-нет… Знаю тебя, ты мне спать ночью не дашь, а у нас с Санькой в саду утренник, рано вставать. Иди домой лучше… Завтра вечером приходи, — живо извивается всем телом, пытаясь выбраться, — Вааадь, мне пора, честно.

Ты же сейчас только хуже сделала, неужели непонятно… После таких провокационных телодвижений, меня и битой по башке не выгнать. В теле вибрации, что сам себе завидую.

Отпускаю её кисти и ещё сильнее подминаю под себя. Мы дышим чаще, но не сдаёмся. Глазки у неё счастливые такие… А у меня губы саднит от поцелуев, и внутри огонь с каждой секундой сильнее разгорается. Тестостерон на пределе. Как будто нам опять по двадцать, и всё только начинается.

Жарко шепчу в припухшие от поцелуев губы:

— Ларис, ну чо ты, правда. Пока Санька в гостях.

— Вот именно, Ксюша привезёт её утром, а здесь ты. Я не хочу так.

— Как ты хочешь?

Замирает на мгновенье, обдумывает. Выворачивается, достаёт ключ, собираясь выскользнуть из моих объятий. Трусь щекой о её нежную кожу на шее. Она с жалобным стоном возвращается. Взгляд плывёт. Ну, кажется, почти договорились… Осторожно убираю растрёпанную прядь с раскрасневшейся щёчки и…

Вдруг у меня в кармане громко звонит телефон. Достаю, смахиваю блокировку, на экране высвечивается «Татьяна В.» Это соседка моя.

Скидываю, убираю телефон в карман. Поднимаю глаза и натыкаюсь на ледяной взгляд. Всё. Искра между нами исчезла. Лариса смотрит на меня напряжённо и холодно. Как на чужого.

— А кто это? — её губы вздрагивают.

— Соседка, — честно отвечаю, — одинокая женщина. Помогаю ей, когда необходимо.

Лариса захлёбывается воздухом от удивления.

С трудом выдавливает из себя:

— Аха… Ночью. Помогаешь, значит. Отлично. Молодец какой…

Корёжит от её слов, но понимаю, что сам виноват, раз не доверяет. Пытаюсь объяснить.

— Ларис, ты сейчас ошибаешься. Я тебя одну люблю.

Она затыкает уши ладонями, зажмуривается. И тут снова раздаётся звонок. Да что там срочное такое⁈ Хочу ответить, но остерегаюсь неадекватной реакции.

— Ну, возьми, не стесняйся, — с металлом в голосе язвительно предлагает моя малышка.

— Потом, сейчас другое важно, — не теряя зрительного контакта, пробую остановить начинающуюся ссору.

Но Лариса с силой отталкивает меня, вставляет ключ в замок, поворачивает, скрывается за дверью, захлопнув её перед моим носом.

Опять… Меня накрывает. Да почему так⁈ Не могу сдержаться, бью кулаком в стену возле двери и большими прыжками сбегаю по лестнице. Вываливаю на улицу, останавливаюсь на крыльце, глубоко вдыхаю, слепо пялясь в темноту.

Так обидно сейчас. Ничего же плохого не сделал.

Мне можно доверять, Ларис. Ну, что должно произойти, чтоб ты поверила?

Телефон звонит опять.

Выдыхаю, собираюсь, довольно резко отвечаю:

— Да, Татьяна Васильевна. Московское время два двадцать три.

— Вадим, прости, ты спал, наверное? Мне очень стыдно, но сложилась безвыходная ситуация. Мне очень срочно нужна твоя помощь. У нас в саду завтра праздник, посвящённый Дню Нептуна. А воспитательница, которая должна играть главную роль, заболела. Остальные педагоги все заняты. Мне больше совсем не к кому обратиться за помощью. Ты сильно занят? Не можешь сейчас ко мне заглянуть?

Глава 21

На улице ливень. Во дворе детского сада уже почти никого: часть родителей разошлась по своим делам, часть ждёт начала праздника в актовом зале. А дети завтракают. Из приоткрытых окон время от времени слышно негромкое постукивание ложек об тарелки, и аппетитно пахнет молочной рисовой кашей.

После ночных событий я отключила телефон. А ещё так невыносимо устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки, и из-за этого проспала.

Наверное, Вадим доложил Ксюше о нашей ссоре. Она привезла Саньку без предупреждения и разбудила меня настойчивой трелью дверного звонка. Если бы не подруга, сегодняшний утренник сорвался бы.

Мы с дочкой торопливо семеним по дорожке к зданию детского сада, быстро поднимаемся по ступенькам, входим с центрального.

Наши платья немного промокли — зонт у нас был один на двоих.

Нажимаю на кнопку, чтобы собрать его, и одновременно командую дочери: