Первая жена (СИ) - Рымарь Диана

И вот сидит мое чудное чудо с искусанными от волнения губами. Кожа бледная, даже, кажется, серая. Дышит тяжело, в одну точку смотрит. А я…

А я ни хрена с этим сделать не могу.

Чувство абсолютной, тотальной беспомощности зашкаливает.

Нет ничего хуже, чем когда твой близкий человек страдает, а ты ни хрена не можешь с этим сделать. Майя ведь мне самая близкая… Кроме нее, по сути и не было никого, потому что никого так глубоко в душу не пускал. Инесса не в счет, потому что и близко не было с ней таких отношений, как с первой женой.

У меня уже начинается от всего этого нервная почесуха.

Главное — спросить ни у кого ничего нельзя. А уточнять, когда должна закончиться операция, вообще, как оказалось, плохая примета.

Живем в двадцать первом веке, телефон давно заменил компьютер, люди в космос летают, на Луне участки покупают, а мы до сих пор в приметы верим, сука.

— Май, ты как? Порядок? — спрашиваю у нее.

— Ага, — кивает она и снова поворачивается к окну.

Говорить с ней сейчас — абсолютно бесполезное занятие.

Ответит и снова давай кусать губы да мять в ручку сумочки. А взгляд у нее какой… Как у испуганной косули, на которую направили винтовку.

Я присаживаюсь ближе, осторожно обнимаю ее за талию, прикасаюсь губами к макушке. А она едва замечает.

Чувствую, как от нервного перенапряжения ее начинает трясти, и мне уже хочется биться лбом об стену.

Кажется, проходят дни, прежде чем перед нами возникает медсестра.

Майя вскакивает, смотрит на нее умоляющим взглядом. Я тоже, понятное дело, встаю рядом с ней.

Медсестра сообщает:

— Операция прошла успешно, Полину перевели в палату интенсивной терапии.

После этого известия я с шумом выдыхаю и буквально ловлю Майю, потому что от резкого облегчения она чуть не падает в обморок.

Артем

Следующие несколько дней, пока Полина находится под пристальным вниманием врачей, мы с Майей практически не разлучаемся.

После удачной операции Майя буквально ожила. Дышит энергией, позитивом, лучится хорошим настроением. Она — будто прежняя девятнадцатилетняя девчонка, которая так понравилась мне когда-то.

Ей разрешают приходить днем, проводить с девочкой несколько часов.

Я каждый раз привожу ее сюда лично. Наверх не подымаюсь, потому что у них там стерильность, и к малявке пускают только мать. Но и в стороне от всего не остаюсь. Не ухожу, жду Майю в кафетерии. Сижу с ноутбуком, разгребаю срочные дела.

Вот и сегодня привожу ее в клинику, обнимаю, прикасаюсь губами к губам, как всегда делаю, прежде чем она уходит.

— Ну что, я пойду? — спрашивает Майя, легко сжимая мою ладонь.

— Ага, давай, — киваю. — Скажи ей там, что я передавал привет, ладно? Кукольный домик ее ждет, скучает. И остальные игрушки…

Коих мы с Майей для нее накупили уже прилично. Майя ей каждый день показывает новые фото, чтобы подбодрить.

— Хорошо.

Майя мне улыбается и уходит. При этом оглядывается, тепло смотрит.

А я балдею, мне от ее взгляда делается просто прекрасно.

Не двигаюсь с места, пока силуэт Майи не исчезает за поворотом. Потому что ну невозможно же уйти, когда она в поле зрения. Такая красивая, нежная… Родная. Я будто врос в нее, единым целым с ней стал. Даже на расстоянии чувствую ее, безумно скучаю, все время видеть хочу и таю от любого знака внимания. Хоть поцелует, хоть даже просто посмотрит ласково, прикоснется — мне все в кассу, от всего балдею. Только сейчас понимаю, как дико мне этого не хватало.

«Я люблю тебя!» — хочу крикнуть ей вслед. И побоку, что в холле больницы полно народа.

За последние несколько дней мы с Майей успели не раз заняться сексом, каждый вечер лежали в обнимку, поговорили, кажется, обо всем. Про бизнес ей рассказал, про Польку послушал. Узнал про ее работу во фрилансе, поведал про свои планы.

Об одном ни хрена не поговорили. О треклятых, мать их так, чувствах.

Не знаю насчет нее, а у меня к ней эти чувства огромные просто.

Когда это произошло?

Когда я в нее заново так сильно влюбился?

В день операции Поли? Или когда мы с Майей ходили к доктору на консультацию? Когда трахал ее в своем ресторане в гримерке?

Все неправда. Все чушь!

Потому что не было за последние годы ни дня, когда бы я ее не любил.

И по херу, что развелись.

Глава 17. Незаменимый

Майя

Я прижимаюсь губами к лобику Поли и чувствую, как сладко ноет сердце.

Буквально напитываюсь ее ароматом, нежностью.

Как же хорошо, что доченька со мной, как же хорошо, что она поправляется.

Мы сидим на ее кровати в палате, развлекаемся как можем. В частности, читаем книжки, которых я принесла с собой целую кучу. Сегодня очередь серии историй про кота-детектива.

Поля не особенно вникает в сюжет. После лекарств она сонливая, к тому же история для нее малость сложновата. Но ей нравится слушать мой голос, рассматривать картинки, повторять за мной особенно впечатлившие ее предложения.

Вот и сейчас читаю ей, а она ведет пальчиком по изображению кота, будто хочет его перерисовать. И обязательно перерисует, когда поправится. Она теперь много чего в этой жизни сделает, а главное — выживет! И ей больше не угрожает… Нет, лучше не думать о том ужасе, которого мы чудом избежали.

Я снова целую ее в макушку, продолжаю читать книгу.

Неожиданно чувствую вибрацию мобильного в кармане.

Достаю и удивленно охаю, ведь мне приходит сообщение от банка, что мой счет пополнен на… три миллиона. Ту самую сумму, что я заплатила в качестве аванса клинике, куда хотела устроить Полю.

Обалдеть! Уже вернули! А нервов сколько вымотали…

Я ведь звонила им в тот же день, когда Артем убедил меня ехать в столицу и оперироваться в кардиоцентре. Очень милая девушка ответила мне и объяснила, что деньги мне обязательно пришлют, но в течение полугода и, разумеется, не всю сумму, поскольку они понесли убытки из-за моего неожиданного отказа. Какие, правда, непонятно, но понесли. И вообще, я разве не читала договор? А я читала, только в упор не помню условий возвращения аванса в случае отмены операции.

В общем, я тогда позвонила Артему и сказала все как есть.

Он велел, чтобы я забыла про это и сосредоточилась на самом важном, то есть на выздоровлении Полины.

А теперь вот…

Сразу пишу Артему: «Мне вернули деньги за квартиру. Это ты постарался?»

Он отвечает: «Делать мне больше нечего».

Недоуменно смотрю на экран мобильного.

Серьезно? Делать ему больше нечего?

Следом приходит новое сообщение от Артема: «Кстати, если у тебя есть еще какие-то проблемы или должники, сразу скажи мне. Есть надежные люди, которые решат вопрос».

Все становится на свои места. Понятно, что он посодействовал, иначе ждала бы я своих денег до второго пришествия. Помог, конечно. И с Полиной помог. И с обустройством в столице, и бог знает с чем еще.

Я вообще в последнее время никаких вопросов сама не решала, все он. И с врачами договаривался, и благодарил, и платил.

В кои-то веки мне кто-то реально помог. А я уже и забыла, каково это — когда тебе помогают. Ведь последние годы только и делала, что сама бегала с высунутым языком, пыталась решить нерешаемые проблемы.

Я безумно благодарна Артему за поддержку. И за то, что он был рядом в самые жуткие моменты, держал за руку, успокаивал.

Не знаю, как справилась бы без него.

Не знаю человека надежнее, чем Артем Булатов.

До того как мы развелись, он вообще казался мне нерушимой стеной, за которой можно спрятаться буквально от всего, даже от цунами. Поэтому я в свое время и вышла за него, не задумываясь. Мне было бесконечно уютно и комфортно рядом с ним, а еще я таяла от нежных чувств, которые меня буквально захлестывали, стоило ему меня поцеловать или приласкать.

Эти чувства никуда не делись, к слову.

Они трансформировались в дикую обиду и ненависть, после того как Артем выгнал нас с Полей. Но теперь…