Зеленое солнце - Марина Светлая
— Как он не подавится!
— Ты меня услышал, Петро Панасович. Мужики, чтоб больше на прииски его и всю его ораву не допускали, ясно? — с этими словами Кречет развернулся в сторону минивэна и махнул парням, которые ездили с ним на подобные «воспитательные» мероприятия. Но сейчас и шагу ступить не успел, как его догнал голос младшего Никоряка.
— А ты не охуел, шестерка Шамрайская? Нам жрать что?
Наз обернулся и равнодушно пожал плечами:
— Не мои проблемы. За столько лет при тех бабках, что вам платили, мог бы уже придумать, что тебе жрать.
— Так за что платили-то? За то, что мы сами же спины гнули на своей земле, а Стах отжал? Бать! Ты что молчишь?
— А ты сам-то знаешь, чье жрешь, а, Назар? — подал голос старший Никоряк. — Так же, как и мы, подачками перебиваешься.
— Ебальник завали. Каждый свой хлеб отрабатывает, как знает.
— Вот мы и брали свое!
— Так по-хорошему не свалишь?
— А то что?
Губы Кречета исказила неприятная, кривая усмешка, не коснувшаяся глаз. Те по-прежнему были полны мглы и совершенно нечитаемы. И едва ли кто понимал, что он сделает следующим, но кому есть что терять — тем страшно. Кому нечего — тем страшно вдвойне, потому что Назар и землю сожжет, а будет как Стах велел.
— Петро, угомонись, только хуже делаешь! — крикнул кто-то из толпы.
— Сколько молчать будем?! — отреагировал младший Никоряк. — Пошел нахер отсюда, Шамрайский выблядок! Наша это земля!
И кинулся с лопатой на Назара, за что через мгновение уже летел в канаву от молниеносного столкновения с Шамрайским кулаком. Чвякнула жижа размокшей от воды песчаной почвы. Парень прямо лицом в нее угодил и теперь барахтался, пытаясь встать на ноги, да хотя б на колени.
— Сука! — выкрикнул Петро, побагровев, сорвавшись с места, но парни его скрутили быстро, даже рыпнуться не успел, повалили на волглую землю и прижали к ней мордой вниз.
— Это для скорейшего понимания, — рявкнул Назар, разминая кисть и глядя на мычащего Никоряка. — Еще раз увидим на наших пятаках, блядь, пеняй на себя. Хотел свободной торговли — лес большой. Ищи свою жилу.
— Да вы ж с дядькой и отожмете, если найду, — прохрипел Петро.
На это Кречет ничего не ответил. Только усмехнулся снова, поднял теперь уже не мглистые — острые, злые глаза на мужиков, мрачно наблюдавших за происходящим, но не лезших на рожон. Не потому что Шамраи были правы, а потому что знали — никуда ты от них не денешься. Все ими схвачено. И если кто действительно месторождение новое в этих лесах найдет, туда очень быстро зайдет это чертово семейство, потому как хрен скроешь. Едва к другим скупщикам пойдешь — сразу и прижмут вопросом, где взял. Некуда здесь идти, кроме Стаха.
Были в их положении и плюсы. Их крышевали, обеспечивали им более-менее приличные условия на копанках, в случае проблем — приходили на помощь. Сколько намыл — все твое. Но за блага приходится платить. В данном случае тем, что хрен продашь за ту цену, которую хочешь. Продавай за ту, что дадут. Не устраивает — вали. И похрен, что за янтарь такого качества, да еще иногда и зеленый, водившийся в их краях, в отличие от большинства других месторождений, 4–5 тысяч условных единиц на черном рынке получить можно. Стах сказал 3,5 — и не прыгнешь ты выше. Посторонних здесь Шамраи не терпели. И договор с ними был скреплен если не кровью — то куском хлеба для собственных детей, а иногда такое даже важнее.
Это знал Стах. Это знал Назар. Это знал Никоряк. И каждый из всех, кто хмуро смотрели на избиение обоих «бунтовщиков», предназначенное преподать урок остальным, чтоб неповадно было. А наказали их жестко.
После парни погрузились по своим машинам и свалили. Настоящая банда.
Платили им хорошо, но и поручения выполняли они не самые безобидные. Часть из них официально работала в охране на нескольких точках, которые держали в городе Шамраи. Еще часть — Назар привел из спортклуба, в котором занимался сам. Не хочешь гнуть спину в поисках солнечного камня — умей чистить рожи. В любом случае за нормальный заработок придется потеть, и не только от жары. Назар эту истину усвоил с младых ногтей. Еще с того самого времени, как Стах уберег его от колонии, а потом отправил в армию — «учиться уму-разуму». Там научили.
Ну и дядька добавил. Назар не лукавил, когда говорил, что каждый свой кусок он отрабатывал. Его жизнь из них и состояла, из этих кусков. Кусочничал, перебивался. И искренно считал, что только того и стоит. Куда выше-то, даже если мужичье на клондайке прозвало Кречетом?
Он мчал по грунтовке к трассе последним. Остальные вырвались вперед, но Наз поотстал. Нужно было заехать еще на другие участки, где дела шли гладко. В итоге в город добирался один, да еще и объездными путями. На скупке сегодня не он, потому можно и не спешить. Рука, черт подери, ныла — сбил костяшки. Привычно, что тут непривычного-то, но и приятного — что?
А потом увидел ее.
Панночку. Милану. Гостью Стаха.
Верхом на белой кобылке, по грунтовке, ему навстречу. Волосы собраны в хвост, выпущенный вдоль спины над застежкой брендовой бейсболки. Джинсы, завязанная под грудью рубашка, чтоб плечи не сгорели. Обувь по всем правилам — чтоб плотно ногу обхватывала. Такая ладная, сдуреть можно. И держится уверенно как для городской. Хотя разве может такая как-то иначе.
Назар притормозил, высунулся из окошка машины и только после этого увидел, что следом за Миланой скачет и Станислав Янович. Что-то кричит ей вслед, отчего она хихикает. А потом они оба замечают его и тоже замедляют лошадей.
Стах никогда в это время не ездил верхом. В жизни среди рабочего дня, среди рабочей недели не ездил, разве что когда приезжают их польские родичи или еще какие… высокопоставленные.
«Ну а она тебе чем не высокопоставленная?» — хмыкнул сам себе Назар, вспомнив прием и радушие, какие Шамрай-старший редко к кому проявлял.
— Привет! Ты с пятака? — бросил Стах,
