Преследуемая тенью - Мишель Хёрд
— Стойте! — кричу я, пытаясь освободиться. — Господи... Господи... Господи. — Бешеная паника вводит меня в ступор, и я снова и снова задыхаюсь от одного и того же слова.
Колено отрывается от моей спины, меня поднимают на ноги и усаживают на сиденье.
Широко раскрытыми глазами я смотрю на мужчину, которого никогда раньше не видела. У него светло-каштановые волосы и глаза, которые кажутся черными. Его шею покрывают татуировки, отчего он выглядит чертовски страшно.
У меня перехватывает дыхание, а сердце колотится в груди, когда я смотрю на человека, который только что похитил меня средь бела дня.
Прежде чем я успеваю спросить, что происходит, он окидывает меня ужасающим взглядом, от которого лед стынет в жилах. Он хватает с пола старую тряпку и, склонившись надо мной, силой затыкает мне рот, после чего завязывает его за головой. Из меня вырываются тревожные звуки, заглушаемые тряпкой, впивающейся в мои губы.
Что мне делать?
О, Боже. Что мне делать?
Черт.
Я не знаю, что делать!!!
Глаза щиплет от непролитых слез, шок накатывает на меня приливными волнами.
Я пытаюсь понять, куда меня везет фургон, и надеюсь, что отца везут туда же.
Боже, пожалуйста, не дай им навредить папе.
Они собираются убить нас?
За что?
Это похищение с целью выкупа?
Черт!
Мысли в панике проносятся в голове, от которых кружится голова.
Фургон продолжает набирать скорость, делает резкие повороты, от которых меня подбрасывает на сиденье, и когда он наконец с визгом останавливается, я падаю вперед.
Мужчина ловит меня, и, когда боковая дверь распахивается, меня с силой выталкивают из машины.
Я дико озираюсь по сторонам, и мне кажется, что я нахожусь на каком-то складе. Слева от меня - стена из ящиков, а впереди - офисное помещение, где за столом сидит мужчина и смотрит на меня.
Справа от меня собираются группы мужчин, некоторые сидят за столами, уставленными оружием. Там же стоят открытые ящики, наполненные всевозможным оружием.
Иисус.
Другой фургон въезжает на склад, и меня толкают вперед. Я постоянно оглядываюсь через плечо, когда мужчина хватает меня за бицепс, заставляя идти, пока он тащит меня к металлическим ступеням.
Я наблюдаю за тем, как двое мужчин вытаскивают отца из фургона, а он борется с их захватом, пытаясь вырваться. Видя, как отец борется, я отступаю назад, и мне удается вырваться. Я бегу к папе, но через мгновение меня снова хватают сзади, и мои ноги отрываются от пола, когда меня поднимают в воздух.
Мой бок болит от всех этих усилий и манипуляций, и я беспокоюсь о своей почке. Мне нельзя делать ничего напряженного еще три недели, а это чертовски напряженно.
Я слышу приглушенные крики отца, его глаза смотрят на меня с шоком и беспокойством.
Нас поднимают по ступенькам и заталкивают в комнату. Я натыкаюсь на бетонную стену, затем отца бросают на испачканный пол.
Через секунду дверь захлопывается, и я задыхаюсь от шока, вызванного ужасающей ситуацией, в которой мы оказались.
Я не могу ничего понять, и ничто не имеет смысла.
Мои глаза устремлены на папу, который с трудом поднимается на ноги, а дыхание становится все быстрее и быстрее, пока не начинает гореть грудь.
— Папа, — хнычу я, задевая грязную тряпку с привкусом масла.
Я смотрю на стальной стол у одной стены, пустое ведро с пятнами и все следы на бетонном полу. Думаю, некоторые из них могут быть от крови.
Боже.
Отец двигает головой из стороны в сторону, напрягаясь, пытаясь убрать тряпку со рта. — Скайлер.
Он бросается ко мне и судорожно оглядывает комнату, прежде чем его полные страха глаза встречаются с моими.
По моей щеке проскальзывает слеза и исчезает в тряпке.
Внезапно дверь распахивается, и мои глаза увеличиваются вдвое, когда в комнату вталкивают доктора Бенталла.
Четверо мужчин следуют за ним внутрь, и один из них хватает меня за руку. Я пытаюсь сопротивляться, пока он тащит меня на середину комнаты, где меня ставят на колени.
О Боже.
Мое сердце бьется так чертовски сильно, что, клянусь, грудь сотрясается от каждого удара.
Папу заставляют встать на колени с правой стороны от меня, а доктора Бенталла - с левой. Я смотрю между ними и вижу в их глазах тот же ужас, что и в каждом дюйме моего тела.
Один за другим они вынимают тряпки из наших ртов, и мой язык высовывается, чтобы смочить пересохшие губы.
Как только папа может говорить, он начинает умолять: — Не делайте этого. Пожалуйста. Отпустите мою дочь. Она невинна.
Я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на отца, потому что, похоже, он знает, почему мы здесь.
— Заткнись, — огрызается один из мужчин, ударяя отца по голове.
Двое из них уходят, а двое оставшихся достают пистолеты из-за спины, где они заправлены в пояс брюк.
— Вы должны стоять на коленях и говорить только тогда, когда к вам обращаются, — приказывает один из них.
Мои колени начинают болеть от неприятного контакта с холодным бетоном, а тело дрожит, как лист в бурю.
Я слышу, как в комнате раздаются вычисленные шаги, и через мгновение входит мужчина с хищным взглядом.
От узнавания мои глаза снова расширяются, и я смотрю на мужчину, который наблюдал за мной. Того, кто загнал меня в угол в туалете прошлой ночью.
Сегодня он одет в бледно-зеленый костюм, и это подчеркивает зеленое кольцо вокруг его радужки. Коричневый цвет кажется почти золотым, и снова он напоминает мне тигра.
По излучаемой им силе я сразу же понимаю, что он главный.
Дыхание срывается с губ, грудь быстро поднимается и опускается.
Приносят стул, и мужчина, даже не взглянув, садится, небрежно расстегивая пуговицы пиджака.
Господи, как же он страшен.
Медленно его взгляд останавливается на мне, затем переходит на отца и останавливается на докторе Бенталле. В его взгляде столько ярости, что мой страх усиливается в десятки раз.
Когда его глаза возвращаются ко мне, я вздрагиваю от того, что они сфокусированы на мне.
Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем он делает глубокий вдох и кивает одному из своих людей.
Один за другим нас обыскивают. Они забирают телефоны и бумажники доктора Бенталла и отца и, бросив бумажники на металлический стол, передают телефоны человеку, который за них отвечает.
Когда он раздвигает губы, его голос звучит так низко и глубоко, что у меня бегут мурашки по коже.
— Кто-нибудь из вас знает, кто я?
Я мгновенно встряхиваю головой, волосы дико разлетаются по плечам.
— Ренцо Торризи, — шепчет папа, его тон пропитан страхом.
Мой взгляд мечется между папой и мужчиной.
Мужчина удерживает папин взгляд, требуя: — У кого ты купил почку?
Что?
Когда я резко выдыхаю, глаза Ренцо возвращаются ко мне, и я снова сжимаюсь.
— Все устроил доктор Бенталл, — поспешно отвечает папа.
Ренцо продолжает смотреть на меня, спрашивая:
