Родовое влечение - Кэти Летт
– Да кто его знает. Две пары изо всех сил пытаются зачать ребенка. Брайс уже позвонил и сообщил, что на этот раз они планируют девочку, поэтому Имоджин можно только… я забыла… а, яички летучих мышей и проросшие зерна пшеницы. Соня и Рок-Звезда, без сомнения, нацелились на мальчика и будут есть только тибетский сладкий укроп и «Молтизерз».[23]
– Просто подай одним розовую еду, а другим – голубую.
– Ага. И лимон для фаталистов, которые делают первую попытку.
– Вот это другой разговор!
– О Боже, меня уже тошнит. Взгляни, что мне всучил мясник. Волнистых попугайчиков. – Обе с подозрением уставились на поднос с перепелками.
– Расслабься. Не все так плохо. – Джиллиан неторопливо вытащила из своей сумки бутылку вина. – Если они сгорят, мы скажем, что приготовили блюдо кейджанской кухни.[24] – Она сжала бутылку коленями и ввинтила штопор. – А если будут недожарены, мы назовем их суши. – Она с громким хлопком выдернула пробку. – Договорились? – Джиллиан закатала рукава и, спрыгнув со стола, принялась помогать Мэдди, фаршировавшей перепелок. – Между прочим, я принесла тебе «Кто есть кто», – с деланным равнодушием добавила она.
– Джиллиан, я же говорила тебе. Я больше не участвую в твоих сафари.
– Ну, хотя бы просмотри по диагонали, – мягко настаивала она. – После твоих приключений в Уимблдоне эта книжка может оказаться очень полезной. Я имею в виду, что тебе нужно многое узнать о сложности английских условностей, – добавила она, засунув указательный палец в птицу. – Я отметила самые актуальные страницы.
– Джиллиан, если мы не поторопимся, нас ждет самая настоящая катастрофа.
Джиллиан постучала ногтями по огромной книге.
– Нет, вот где рецепт катастрофы, – сказала она, но Мэдди не поняла намека.
Обе были по локоть в перепелках, когда в квартиру влетел Алекс, свежий и радостный. Он оглядел Джиллиан с таким же подозрением, с каким посетитель закусочной смотрит на обезьяньи мозги, которые ему подали в комплексном обеде. Мэдди представила их друг другу.
– Ах, – Джиллиан протянула руку, облепленную крохотными косточками перепелок, – Рыцарь в твидовых доспехах.
– Ах, Большая-белая-охотница-за-мужьями, – отпарировал Алекс.
– Гм, дайте пройти. – Вернувшись за фужерами, Мэдди обнаружила, что ее возлюбленный и лучшая подруга все еще стоят над миской с перепелками и пожирают друг друга глазами. – Все в порядке? – осведомилась она, внимательно оглядывая их.
– О, да, замечательно, – солгал Алекс. У нас дела идут на лад, как в очаге, в котором разожгли огонь.
* * *– Зачем ты пригласила ее? – раздраженно спросил Алекс, когда они с Мэдди вышли из гостиной на кухню. – Она абсолютно не к месту.
Стильная кухня была такой крохотной, что, стоя в центре, можно было дотянуться рукой до каждой стены.
– Почему? Не того класса?
– Мэдди, твоя подруга Джиллиан сделана из материала более низкого сорта. Ты, любимая, создана из шелка, – Алекс уклонился от свисавшей с потолка смертельно опасной кухонной утвари, – хотя и сырца. Она же на сто процентов искусственная. Господи, да ее отец был торговцем оружием!
– Но при чем тут ее отец? – Мэдди выразила свое возмущение, яростнее застучав ножом по разделочной доске. – Я оцениваю людей по внешнему виду. – Она обошла Алекса и направилась к раковине. – Во всяком случае, она честная. Она хотя бы знает, что тщеславна, ограниченна и зациклена на самой себе.
– Что ты этим хочешь сказать? – Алекс последовал было за Мэдди, но натолкнулся на колоду для рубки мяса и взвыл дурным голосом.
– Я просто ненавижу, когда твои друзья строят из себя Мать Терезу. То тебе пожертвования в «Оксфам»,[25] то дар Вацлаву Гавелу – и все думают, что они монополизировали рынок Человеческих Трагедий.
– Они хоть что-то пытаются сделать. Что до Джиллиан Касселлс, для нее трагедия – это, ну, не знаю, помада на зубах.
Мэдди отправила в измельчитель отходов крохотные печенки, сердечки и прочие жизненно важные органы, оставшиеся от перепелок.
– Эта тварь, Хамфри, претендует на звание прогрессивного социалиста. Да его беспокоит только то, как за столом распределяется вино, и женщины. – Мэдди щелкнула включателем, и возражения Алекса потонули в скрежете измельчителя, перемалывавшего кости. – На, – предложила она, протягивая мизинец, измазанный в чем-то сером, – попробуй.
– Но оно же не готово!
– А мне-то казалось, что тебе нравится сырое.
Алекс хотел что-то сказать, но запутался в косах чеснока и лука-шалота, свисавших с полки для сковородок.
– Я уже не говорю об этой старухе Гарриет, – продолжила Мэдди. – Вон она стонет по поводу безработных. Да что, проклятье, она знает о них? У нее же есть на что жить.
– Именно о работе она и рассказывает, – объяснил Алекс, выпутываясь из овощной удавки.
– Единственное, что может ее разжечь, – это бурный восторг. И главным образом в твой адрес.
– Я знаю, что пообещал взять тебя в следующую экспедицию, но мы имеем дело с каннибалами. Ты слышала о вегетарианцах, так вот та публика – гуманитарианцы. Они едят людей.
– Попробуй. – Мэдди все еще протягивала к нему мизинец, на котором поблескивали серые капельки чего-то. – Соли достаточно?
– Не могу, – скривился Алекс. – Это похоже на блевотину ротвейлера.
Мэдди почувствовала, как по спине потек пот. Она мрачно взглянула на Алекса.
– Послушай, дружище, ведь не мне пришла в голову идея полдня бланшировать корку от грейпфрута. Ведь это ты считаешься Обновленным Человеком. Предполагается, что именно ты должен уметь готовить нежные яства из mange-tout.[26]
– Манж чего?
– О Боже! – Крышки кастрюль сердито постукивали. Из духовки вырывались крохотные торнадо пара. Итак, сообразила Мэдди, у них состоялась первая ссора. – Почему у мужчины, как только в его доме поселяется женщина, тут же атрофируются руки, едва он приближается к кухне?
В дверях показалась остриженная голова Гарриет. Зубастая ухмылка на ее лице растянулась от уха до уха.
– Все в порядке?
– Все замечательно, – хором ответили любовники, лучезарно улыбаясь.
– Есть что-нибудь выпить? – Гарриет помахала пустым фужером. Обычно Гарриет хлебала алкогольные напитки так, будто у нее в кармане была запасная печень.
– Сейчас приду, Г. – Когда она удалилась, Алекс закрыл ладонями нос и рот, изображая кислородную маску. Сделав несколько глубоких вдохов, он примирительно улыбнулся Мэдди. – Ты права, дорогая. Прости меня. Теперь ты видишь, как мы отравлены «классом»? – Он присел на корточки и принялся перебирать бутылки на стеллаже. – Подумай об этом. Я хочу сказать, что даже наша почта путешествует первым и вторым классом.
– Я заметила. Письмам, летящим первым классом, во время рейса показывают кино и выдают коктейль с бумажным зонтиком?
– Это не смешно, любимая. Мы живем в больном обществе. – Поставив бутылку на прилавок, Алекс обнял Мэдди за талию. – Тебе значительно полегчает, когда ты вернешься в Австралию. – Он чмокнул ее в лоб. – Кстати, когда ты собираешься ехать? – небрежно осведомился он.
Мэдди отпихнула Алекса, хотя все ее тело так и искрилось от его прикосновения.
– Моя виза действительна еще четыре месяца, ты, тупица, – Мэдди играючи стукнула его. – Кроме того, старый пропойца, я скоро подыщу себе
