Редкие и драгоценные вещи (ЛП) - Миллер Рейн

— Ты сделаешь это, — мрачно пообещал он.

Мои трусики были спущены вниз, когда Итан благоговейно поцеловал мой холмик. Это была последняя нежная вещь, которую он делал, прежде чем все становилось по-настоящему грязным и порочным. Словно он говорил, что он любит меня и не забывать об этом, когда все становится дико примитивным. Я узнала, что у моего неистового сексуального бога была беспокойная совесть. Это только заставило полюбить его еще больше, когда он проявил свою заботу обо мне.

Однако ему не стоило беспокоиться на этот счет. Я бы хотела его агрессивным или нежным... или любым другим.

Итан перекатил меня на бок и повернул свое тело напротив моего так, чтобы мне было удобно пробовать его, а ему — меня. Он приподнял мою ногу и не торопясь целовал внутреннюю сторону моего бедра, медленно приближаясь к моему лону, как будто это было лакомство, которым он хотел насладиться.

Я взяла его толстую длину в руку и погладила, сделав небольшой круг наверху, зная, как это сводит его с ума. Он застонал в мою киску, когда я взяла его в рот. Я втянула его поглубже и скользнула рукой в тандеме, чтобы соответствовать ритму, который, я знала, он любил. Сосать... крутить... поглаживать... скользить.

Я увлекла его за собой, наслаждаясь напряжением его бедер и живота, звуками и словами, которые он произносил, приглушенные его губами между моих ног, доводя меня до собственного оргазма, пока все это не превратилось просто в кружащийся вихрь секса и удовольствия, который невозможно описать. Затем мы оба кончаем, теряясь в прекрасном и безумном экстазе.

— Так хорошо... О, черт возьми, так хорошо. Ты сосешь мой член… просто невероятно, детка... — Задыхающиеся стоны Итана вывели меня из моего собственного вихря удовольствия, заставив мое тело двигаться.

Я люблю сосать твой прекрасный член. Я обошла его и встала на колени между его ног, принимая его твердую плоть очень глубоко, длинными размашистыми посасываниями, от которых у меня перехватило горло. Я обхватила его яйца другой рукой и сжала, чувствуя, как они напрягаются, готовясь дать мне то, что я хотела.

— Блядь, блядь, блядь… Я сейчас кончу тебе в рот. Бринн... — выдавил он, короткими рывками двигая бедрами, трахая меня в рот. Его руки вцепились в мои волосы пригоршнями, удерживая меня в плену на своем члене... пока его горячая мужская сущность не заполнила меня.

В последний момент, как я и ожидала от него, потому что Итану это было нужно именно от меня; он произнес мое имя в отчаянном призыве посмотреть на него снизу вверх.

Я подняла глаза и обнаружила, что его собственные голубые глаза смотрят на меня сверху вниз, сияя во всем своем пламенном блеске любовью... ко мне.

— Я... люблю... тебя, — сказал он мне ревом, который можно было описать только как крик полного, мучительного блаженства.

Я знала, потому что это было именно то, что он сделал со мной.

Несколько часов спустя, испытав больше оргазмов, чем я думала, что это возможно, я лежала в сильных объятиях моего мужчины, слушая мягкий плеск моря о берег и мерцание свечей в банках, освещающих темноту вокруг нас мягким сиянием. Я познала больше счастья и любви, чем когда-либо испытывала в своей жизни, и теперь поняла, как драгоценно иметь такую любовь.

Как я могла жить без этого? Что будет со мной, если я когда-нибудь потеряю его? Смогу ли я вообще пережить такое?

Итан изменил меня навсегда и вернуть прошлое не получится. Никогда.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на том, где я была в данный момент. На нашем ложе любви посреди итальянского пляжа, с Итаном, лежащим за моей спиной, его рука обнимала мой живот, пока он спал.

Прижимая нас обоих к своему сердцу, владея нами, защищая нас… любя нас.

Какой прекрасный момент…

Мне было страшно поверить, что это случилось со мной.

Глава 6

30 сентября

День Сомерсет

Мальчик плакал над бездыханным телом матери, брошенное в грязи. Часы тянулись так же медленно, как солнце над головой. Мне становилось все труднее игнорировать его. Вопль проник прямо в уши и мое гребаное сердце.

Этим мальчиком был я. Стоял там, где он. Я не мог больше слушать его ни секунды, черт возьми. Поэтому я бросился на него. Решение, которое я не могу изменить, потому что то, что я сделал, было его смертным приговором. У него не было шанса. Никогда. Они использовали его как приманку, чтобы заманить меня внутрь. Никаких исключений за то, что я сделал…

Я проснулся, задыхаясь. Как в фильме в супер замедленной съемке и вернувшийся обратно в реальность. В фильме, бросающий вызов логике, но со смыслом места, где только что был в своем сне. В какой-то момент я был с головой зарыт под гнетущей тяжестью темноты и отчаяния, но в долю секунды меня отбросило на поверхность, заставляя проснуться.

Я чертовски ненавидел это.

Эти сны преследовали меня.

И из-за них я все проебал.

Я спал в одной постели со своей беременной женой. Это та часть, которой я боялся больше всего на свете. Момент, когда пришлось лежать там, подвешенный и напуганный, чтобы взглянуть на нее и проверить, мирно ли она спит... или безмятежно бодрствует. Поймала ли она меня на этот раз? Или я мне снова удалось проскочить?

Собравшись с духом, я поднимаю взгляд.

Поворачиваюсь к ней медленно, боясь разбудить ее — что было абсурдно, потому что люди постоянно двигаются во сне — в надежде, что она не видит, не слышит... не знает.

Бринн спит на боку, спиной от меня.

Спасибо, Боже!

Моя девочка теперь спала не так крепко, когда была беременна, в отличии от меня. Пытаться объяснить причины моих кошмаров, выяснить, почему возникли так внезапно после того, как были похоронены в течение многих лет, невозможно.

Причина была в Бринн. Я нашел ее, затем влюбился — все это пробудило во мне собственнический инстинкт. Она просто завела меня, и все. Да, я стремился заполучить ее, но именно Бринн ответила мне взаимностью, впервые заставив меня переживать. Именно то, что она подарила мне покой, изменило ее саму.

До Бринн я мог похоронить все плохое и ужасное, отстраняясь от того, что со мной произошло, и отключить все эмоции. Я был изолирован и без всяких эмоций. Но не теперь.

Сейчас, когда у меня было воспоминание, последовательность событий была еще более безумной, чем обычно. В голове прошлое и настоящее слились воедино, в беспорядочный клубок, который засел в подсознании, но не был и близок к реальности. Дерьмо, которое произошло, смешалось с тем, что могло произойти, но не произошло. А потом я оказался в чертовом будущем… Я был уверен, ублюдок убьет меня.

Есть куча дерьма, о котором нужно беспокоиться в будущем.

Влюбленность меняет человека. Ты поймешь это потом, в тот момент, когда, казалось, не о чем беспокоиться до того, пока кого-то не потеряешь. Что тогда?

Маленькая загвоздка, идиот. Ты можешь потерять их. И не только в переносном смысле. У тебя куча гребаных причин для беспокойства. Например, сможешь ли ты продержаться еще день, если какой-нибудь ненормальный заберет единственного дорогого тебе человека на земле?

Бринн была для меня таким человеком. Она была нужна мне, чтобы я мог жить сейчас.

И, к счастью, она все ещё спала, в безопасности. В постели со мной, не потревоженная моим подсознательным бредом.

Я сделал глубокий вдох и убедил себя, что смогу это сделать. Я стал лучше различать прошлое от страха перед неизвестностью в будущем.

Поэтому я сосредоточился на успокаивающем аромате Бринн и скользнул, чтобы прижаться к ее телу, утыкаясь лицом прямо в ее волосы, рассыпанные на подушке, где я мог вдыхать опьяняющий запах цветов и цитрусовых, который принадлежал исключительно ей.

Я положил руку на ее живот, который увеличился со времени нашего медового месяца, но все еще не казался очень большим — просто изогнутый холмик там, где раньше было плоско. Прошло восемнадцать недель, и теперь у нас был сладкий картофель, если верить приложению TheBump.com 7, который был добавлен в закладки «избранное» на всех моих устройствах. Мне нравилось знать, чего ожидать.