Избранная грешником - Мишель Хёрд
— Я чертовски ненавижу повторяться.
А я ненавижу то, что ты заставляешь меня испытывать, потому что из-за этого я чувствую себя недостаточно сильной, и это заставляет меня вести себя иррационально.
Я приподнимаюсь, но Лука не двигается, и наши лица оказываются всего на расстоянии волоска друг от друга.
— Шевелись, — шиплю я. — Я хочу вздремнуть, чтобы избавиться от этого проклятого похмелья, которое ты усугубляешь.
— Мария, — предупреждает он с подавляемым гневом, его тон становится откровенно опасным. — Ты. Будешь. Спать. Рядом. Со. Мной.
Господи, как же он горяч, когда злится.
Я выползаю из-под него, прежде чем совершу какую-нибудь глупость, бормоча:
— Боже, как ты меня бесишь.
Я откидываю одеяло и ложусь к нему спиной.
— Даже не дыши в мою сторону. — Я раздраженно бью кулаком по подушке, но это только заставляет аромат Луки ударить мне в лицо.
Все пахнет им. Это самая сладкая долбаная пытка на свете.
В комнате становится темно, когда электрические шторы задергиваются, затем кровать прогибается под его весом.
Мой позвоночник напряжен, каждый дюйм меня слишком сильно ощущает мужчину, лежащего рядом со мной.
Я закрываю глаза, пытаясь думать обо всем, кроме Луки и этого проклятого брака. Я даже пытаюсь считать овец, но это не работает.
— Я предпочитаю спать на левом боку, — бормочу я.
— Тогда повернись.
— Нет. Поменяйся со мной местами.
— Нет.
Я бросаю взгляд через плечо на Луку, который выглядит расслабленным, с закинутой за голову правой рукой. Он вздыхает.
— Я сплю между тобой и дверью.
— Почему? Думаешь, я попытаюсь сбежать?
Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Если на нас нападут, мне будет легче защитить тебя.
В моей груди возникает странное ощущение тепла, и мне это ни капельки не нравится, я снова ударяю кулаком по подушке и закрываю глаза.
Черт, это было довольно мило.
Не в силах заснуть, я прокручиваю в голове все, что произошло с тех пор, как я проснулась этим утром, пока не вспоминаю, что он сказал, будто слышал, что я плохо готовлю.
— Кто тебе сказал, что я не умею готовить?
— Немного поспи, mia moglie.
Звучит так, будто он дразнит меня, называя своей женой, но я не поддаюсь на уловку.
Раздраженно вздыхая, я снова пытаюсь считать овец, но мои мысли постоянно возвращаются к Луке.
Я не могу поверить, насколько изменилась моя жизнь меньше чем за день. Это безумие. В одну минуту я тоскую по неуловимому и равнодушному главе итальянской мафии, а в следующую я его жена и делю с ним постель.
Господи, какой сумасшедший день.
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании и медленно начинаю успокаиваться, мои мысли больше не бегают туда-сюда.
Это всего лишь шесть месяцев. Ты это переживешь.
Глава 12
ЛУКА
Волосы, щекочущие мое лицо, будят меня. Я провожу рукой по носу и рту, убирая шелковистые пряди, затем открываю глаза и смотрю вниз.
Правая нога Марии перекинута через мои бедра, и она прижимается ко мне сбоку, уткнувшись лицом в мои ребра.
Она тянулась ко мне во сне. Удовлетворенная улыбка растягивает мои губы.
Такая чертовски упрямая, но в тот момент, когда ты теряешь бдительность, твои истинные чувства берут верх. Со временем ты привыкнешь к мысли о нас, и я, наконец, смогу показать тебе, как сильно тебя люблю.
Вытаскивая правую руку из-под головы, я осторожно, чтобы не разбудить ее, зажимаю несколько прядей между пальцами, наслаждаясь тем, какие мягкие на ощупь ее волосы.
Я наслаждаюсь тем, как она прижимается ко мне, почти десять минут, прежде чем она просыпается. Сонно она потягивается, ее тело сильно трется о мой бок. Ее рука обвивается вокруг моей талии, и она испускает вздох, от которого улыбка на моем лице становится только шире.
Внезапно ее голова вскидывается, она в полном замешательстве оглядывается вокруг, затем смотрит на меня. Проходит еще пара секунд, прежде чем она отстраняется и спрыгивает с кровати.
— Хорошо спалось? — Я насмехаюсь над ней, мой взгляд скользит по ее телу. Облегающие шорты и топ не скрывают ее аппетитную задницу и твердые соски.
Христос.
Я мгновенно становлюсь твердым, потребность в этой женщине разгорается в моем теле, как лесной пожар.
— Заткнись, — бормочет она, бросаясь в ванную и захлопывая за собой дверь.
Я усмехаюсь, наклоняясь, чтобы поправить свой твердый, как сталь, член.
У меня такое чувство, что я умру от синих яиц задолго до того, как Мария попытается убить меня.
Как только я сажусь, начинает звонить мой телефон. Видя, как на экране высвечивается имя Марко, моего самого надежного человека, я быстро отвечаю: — Что случилось?
— Только что получили известие, албанцы были замечены в Сан-Диего.
— Ублюдки, — бормочу я, вставая с кровати. Подойдя к шкафу, я спрашиваю. — Сколько?
— Двадцать человек.
— Откуда, блять, они берутся? Сколько бы мы их ни убивали, эти ублюдки продолжают появляться на моей территории. — Я перевожу телефон на громкую связь, чтобы положить его и одеться.
— Такое чувство, что всякий раз, когда мы избавляемся от одного, на месте ублюдка вырастают трое, — говорит Марко. — Как ты хочешь с этим справиться?
Я натягиваю брюки от костюма и хватаю рубашку.
— Я хочу, чтобы за ними велось наблюдение двадцать четыре часа в сутки.
— Сделано.
Застегнув рубашку, я обуваю коричневые кожаные туфли.
— Как дела в Европе?
Обычно албанцы были бы проблемой Николаса, поскольку Албания находится рядом с Грецией, но по какой-то гребаной причине они преследуют меня.
— Тихо после того, как мы расправились с ублюдками четыре месяца назад, — отвечает Марко. — У Лоренцо и Диего все под контролем.
Я засовываю свой Heckler & Koch за спину в пояс брюк и беру трубку телефона как раз в тот момент, когда Мария выходит из ванной. Она останавливается, чтобы взглянуть на меня, хмурится, затем выходит из спальни.
— Кстати, — бормочу я в устройство, — я вчера женился.
— Что?! На ком? — Восклицает Марко.
— Мария Козлов. Мы напились в Вегасе, и одно привело к другому.
С тревогой он спрашивает:
— Господи, Лука. Алексей и Виктор знают?
— Расслабься. Они знают.
— Блять, мое сердце не выдержит такого потрясения. У меня и так стресс от общения с албанцами, а тут еще
