Хребет Индиго - Девни Перри
— И что они сказали?
— Никто не знал ее хорошо. Одна из офицеров сказала, что ее сын закончил школу вместе с Лили, но они потеряли связь, когда ее сын уехал в колледж. Большинство остальных знали ее только по банку, где она работала кассиром. Все говорят, что Лили всегда улыбалась. Она была счастливой молодой девушкой.
Это не обязательно что-то значило. Я знала, каково это — чувствовать себя совершенно потерянной и одинокой, но заставлять себя улыбаться внешнему миру.
— А как насчет других самоубийств?
— Сведений мало.
Бывший шеф не был приверженцем деталей. Это было то, что сотрудники должны были изменить, потому что я не собиралась допускать, чтобы короткие, поспешные отчеты были стандартом.
— В прошлом году семнадцатилетний парень повесился в своем подвале. До этого все это были женщины. Трое, включая Лили, прыгнули в пропасть со скалы. Еще одна перерезала себе вены в ванной. Другая выпила бутылку таблеток по рецепту. А первая, десять лет назад, застрелилась из пистолета своего отца. Полагаю, он был полицейским.
Никто в участке не хотел говорить об этом деле.
— Черт. — Коул издал протяжный вздох. — Это очень много для такого маленького городка. Особенно потому, что здесь в основном женщины.
— Именно. — Уровень самоубийств среди мужчин был в три раза выше. Однако в Куинси статистика как будто поменялась местами.
— Это не является чем-то неслыханным, но это заставляет меня задуматься.
— Меня тоже. Это не обязательно выходит за рамки нормы, но всем девушкам было за двадцать. Обычно я ожидала, что они будут моложе. Заниматься школьными делами, понимаешь? Все эти девушки работали и вступали во взрослую жизнь. Школьные проблемы должны были остаться позади.
— Они все были из Куинси?
— Да.
— Несмотря на то, что они были старше, они, вероятно, все еще были связаны с этим. Их старые знакомые, хорошие и плохие. Город.
— Верно.
— Что говорит твоя интуиция? — спросил он.
— Что-то неладное, — признала я. — Может быть, если бы мы нашли записку, дневник или что-нибудь еще, что показало бы, что эта девушка боролась, я бы не чувствовала себя так беспокойно.
— Продолжай искать. Продолжай разговаривать с людьми.
— Я взъерошиваю перья[9].
Он рассмеялся.
— У тебя неплохо получается терять телефон и ключи. Но ты фантастически умеешь взъерошивать перья.
— Ха-ха, — пробормотала я, на моих губах появилась улыбка. Мне не хватало поддразниваний Коула.
— Выведи их из себя, Уинни. Если это то, что нужно, пока твое нутро не перестанет кричать, взъерошь все перья, которые тебе нужны.
— Спасибо. — Узел беспокойства ослаб в моем желудке. Коул часто говорил мне то, что я уже знала. Но от этого его слова не становились менее весомыми.
— Позвони мне, если тебе понадобится еще раз все обсудить.
— Хорошо. Обними Поппи за меня. Брэди и Маккенна тоже.
— Хорошо. Я дам тебе знать, какие выходные нам подойдут.
— Не могу дождаться. — Мы попрощались, а затем я откинулась в кресле, уставившись на беспорядочную кучу файлов, которые нужно было просмотреть.
Может быть, я слишком много читала о Лили Грин. Куинси был маленьким городком, и я думала, что мои офицеры хорошо чувствуют происходящее. Если бы были причины подозревать нечестную игру, они бы это заметили, верно? И дедушка тоже. Он ничего не говорил о самоубийствах.
Но что, если причина, по которой никто не задавался вопросом об этих самоубийцах, заключалась в том, что они были из Куинси? Я была единственным человеком, который не провел годы, работая в этом отделе. Мало того, все сотрудники родились и выросли в этом округе.
Возможно, для них это было нормально.
Самой печальной правдой было бы, если бы они оказались правы.
В дверь постучали.
— Входите, — позвала я.
Дженис просунула голову внутрь.
— Эмили из газеты на первой линии для вас.
— Скажи ей, пожалуйста, что я на встрече и прими сообщение.
— Конечно. — Она закрыла дверь, оставив меня наедине с собственными мыслями.
Я вертелась на своем стуле, то вправо, то влево, то вправо, то влево. Мой взгляд не отрывался от стопки папок.
Почему? Почему смерть Лили беспокоила меня?
— Нет записки.
Это была самая большая недостающая часть.
— Ее машина.
Почему она была в нескольких милях от хребта Индиго? Кто отвез ее туда?
— Ее туфли.
Если она шла пешком, где были ее туфли?
В субботу, после беспокойной, благодаря человеку, от поцелуя которого у меня закружилась голова, пятничной ночи, я вернулась на хребет Индиго. Я обследовала местность, поднявшись на хребет не один, а два раза. Затем я снова пошла по тропинке к тому месту, где мы нашли машину Лили.
Ни улик, ни пропавшей пары обуви.
Что мне действительно хотелось сделать в этот день, так это снова отправиться на тропу, но стопка файлов не уменьшалась, поэтому я сделала глоток своего уже остывшего кофе и принялась за работу.
Восемь часов и слишком много папок, чтобы их пересчитывать, не принесли ничего особенно примечательного, хотя я добавила еще три пункта в список новых требований к оформлению документов. Дженис назначила встречи один на один с каждым офицером отдела, и с завтрашнего дня я буду беседовать с каждым из них в индивидуальном порядке.
Я положительно оценила каждого — за исключением офицера Смита, — но была и критика. Я сомневалась, что приобрету много друзей к тому времени, когда эти встречи закончатся, но мне все равно. Теперь это был мой отдел, черт возьми, и мы собирались начать создавать отчеты, достойные прочтения.
К тому времени, когда Дженис пришла пожелать мне спокойной ночи, я была измотана и голодна. Я как раз собирала несколько папок, чтобы забрать их домой на ночь, когда зазвонил телефон.
— Привет, дедушка.
— Я готовлю гамбургеры на ужин.
— Я уже в пути. Мне нужно что-нибудь докупить?
— Холодное пиво.
— Будет сделано. — Я улыбнулась и поспешила выйти за дверь. Заскочив в магазин за его любимым «Coors Original», я направилась на другой конец города.
Дедушка жил на окраине Куинси, в районе, приютившемся у реки. Этот дом принадлежал ему и моей бабушке до того, как она умерла пятнадцать лет назад. За всю мою жизнь дом не изменился. Снаружи он был все того же горохово-зеленого цвета. Внутри была симфония бежевого цвета.
Моя бабушка обожала кур, и ее коллекция статуэток петухов и кур гордо возвышалась над кухонными шкафами. Проходя через входную дверь, я словно попадала в свое детство. Его любовь к ней сохранилась в устаревших цветочных занавесках, вязанных крючком салфетках и расшитых крестиком подушках, которые она оставила после себя.
— Дедушка? — позвола
