Обещания, которые мы собирались сдержать - Моника Мерфи
Отпустив Каролину, Август поворачивается ко мне и протягивает руку. Я пожал ее, крепко сжав, как он и любит. Патриарх Ланкастеров предпочитает твердое прикосновение, крепкое рукопожатие, мужественные объятия со шлепками по спине. Он считает себя мужчиной, не признающим своего поведения, даже если оно женоненавистническое, гомофобное, какое угодно. Он оскорбителен, он курит, пьет, играет в азартные игры. Затем он идет в церковь, исповедует свои грехи и получает прощение.
И все это по кругу. Этот человек — возвращение в другую эпоху. Его дети совсем не похожи на него. Ну, Уит похож в некоторых поступках, что и привлекло меня в нем. Ему абсолютно наплевать, что о нем думают другие люди, и это легко сделать, когда ты богат, как он.
Я хотел быть таким же. И до сих пор хочу. С возрастом я понял, что мне не так важно, что обо мне думают люди.
За исключением этих чертовых Ланкастеров. По какой — то причине их мнение важно для меня.
Слишком сильно.
— Как поживаешь, Спенс? Слышал, ты тесно сотрудничаешь со стариком. — Его ухмылка знакома. Мне кажется, он даже подмигивает мне.
Не обращая на это внимания, я киваю, засунув руки в карманы. — В последнее время я много работаю, да.
Это все, что я говорю. Я чувствую на себе любопытный взгляд Каролины. Она вряд ли много знает о бизнесе семьи Донато. Она никогда не обращала на меня особого внимания, и она на целых четыре года моложе меня. Кроме того, она почти все время была за пределами страны, за исключением того года, когда родители заставили ее вернуться домой и посещать Ланкастерскую школу в выпускном классе.
Август усмехается. — Рад это слышать. Тяжелая работа полезна для души.
Прежде чем я успеваю ответить, кто — то окликает его по имени, полностью отвлекая его. Он улыбается и машет рукой, оставляя нас.
— Типично, — бормочет Каролина, скрещивая руки перед собой.
Я ничего не говорю. Определенно, не стоит с ней спорить, потому что она права. К тому же, какого черта Август Ланкастер знает о тяжелой работе? Этот человек за всю свою жизнь не пошевелил и пальцем. Ему все было приподносено на блюдце с голубой каемочкой.
В то время как я происхожу из богатства, Донато тяжело работают. Это ожидаемо. Это традиция.
Пока мы наблюдаем за происходящим, вечеринка продолжается, и я стараюсь воспринимать ее так, как будто никогда здесь не был. Черно — белые паркетные полы, которые блестят, несмотря на то, что им более ста лет. На массивных гобеленах изображены Ланкастеры давних времен, как будто они принадлежат королевским особам. Гигантские люстры из стекла французской огранки освещают нас, погружая всех присутствующих в неземное сияние. Смеющиеся, журчащие голоса разносятся эхом по огромному помещению, на заднем плане играет нежная музыка, а официанты носят огромные круглые подносы с блюдами. Подается первое блюдо ужина, но я не так уж голоден.
Не после встречи с ней.
Полагаю, я должен быть счастлив. Я никогда не думал, что этот момент действительно произойдет. Что Уит действительно найдет кого — то, кого полюбит по — настоящему, и кто полюбит его в ответ. Когда мы росли, мы не верили в это дерьмо. Его родители развелись, как и мои. Как я уже отмечал, наши отцы не были верными, как и моя мать. Я понятия не имею, чем занималась Сильвия, но знаю, что ничем хорошим.
Она испортила голову и здоровье своей дочери, это я точно знаю.
Вытеснив из головы все мысли об этой злой женщине, я переключилась на вечеринку, размышляя, не пойти ли мне на свое место и продолжить как ни в чем не бывало. Как будто я не был потрясен тем, что снова увидел Сильви. Взгляд в ее прекрасные голубые глаза, то, как она смотрела на меня, с благоговением. Потрясением.
Обожанием.
Последнее, я уверен, мне привиделось.
Аромат еды ударяет мне в ноздри, заставляя мой желудок урчать. Еда будет вкусной, в этом я не сомневаюсь. Экстравагантность, разворачивающаяся передо мной, не иначе как эпическая, но разве кто — то ожидает от Ланкастеров чего — то меньшего?
Думаю, нет.
Дом представляет собой чудовище, построенное в те времена, когда налога на недвижимость не существовало, и богатейшие из богатых считали, что оказывают услугу местной экономике, нанимая всех желающих для строительства своих возмутительных домов, которые они использовали только летом.
Большинство домов в конечном итоге были переданы историческим обществам, поскольку семьи не могли поддерживать расходы на такие большие поместья. Но только не Ланкастеры. Они все еще достаточно богаты, чтобы позволить себе все, что построили предыдущие поколения.
Солидные инвесторы, все до единого. Уит тоже на пути к этому. Однажды он и Саммер станут владельцами этого дома и заполнят его всеми своими многочисленными детьми. Учитывая, что Саммер сейчас беременна и у них уже есть Оги, я предполагаю, что они создадут футбольную команду в течение следующих десяти лет. Возможно, к тому времени они поселятся в этом доме навсегда и заполнят все комнаты своей семьей.
Я уверен, что мысль об этом жжет задницу Сильвии Ланкастер. Боже, я ненавижу эту женщину.
Ее дети? Они мне нравятся. Одна в особенности, хотя из — за нее мне кажется, что я схожу с ума большую часть времени.
И это не та девушка, которая сейчас стоит рядом со мной и забавляется тем, что я использую ее, чтобы заставить ревновать ее сестру. Потому что это так. Или же мне все таки стоит затащить Сильви в тайную комнату — в этом доме их много, я уже затаскивал ее в несколько из них, когда мы были младше, безрассуднее и наплевательски относились друг к другу, — и заняться ею.
Но я все еще слишком зол на нее, чтобы даже захотеть сделать это. К черту ее за то, что она вышла замуж. Мне плевать, что мужчина мертв — она вышла замуж за другого, почти сразу после секса со мной. Она отдалась другому — позволила старому ублюдку, которого она даже не знала, осквернить ее прекрасное тело, которое принадлежало мне.
Каждый мускул в моем теле напрягается, я сжимаю руки в кулаки. Черт, как же я это ненавижу. Я смотрю на нее сейчас, она пробирается сквозь толпу в платье, которое я бы не назвал сексуальным, но она выглядит в нем чертовски красиво.
Так красиво, что у
