Бывший. Цена измены (СИ) - Эдельвейс Анна
Я чувствовала: что-то не так.
Смотрела на Романа, ожидая, что его, наконец, прорвёт. Так и случилось.
— Выходи за меня.
Я опешила. Чуть не подавилась кофе. Молча уставилась на него, пытаясь прочесть в глазах что случилось. Что именно сподвигло его на такое заявление.
— Я достойно содержу тебя и твоего ребёнка. У тебя лучшая одежда, украшения, я тебе ни в чём не отказываю. Ты и Никита ни в чём не нуждаетесь. Думаю, ты всем довольна. Так мне будет спокойно.
— В смысле спокойно…
Я никак не могла связать "замуж" и "спокойно"
— Никакой хер не будет крутиться возле тебя.
Роман смотрел на меня тяжёлым, чужим взглядом.
— Роман, я не узнаю тебя. Как хорошо, что твоя ревность проявилась именно сейчас. Две минуты назад ты приглашал меня замуж. А сейчас перечисляешь что именно сделал для меня. То есть я должна расплатиться?
— Нет, Жанна, ты не так поняла.
Он откинулся на спинку стула, кулаки тяжело сползли со стола.
— Да что ты? Где же я ошиблась?
— Да, я ревную. Не могу ни о чём думать, кроме как о том, что появился другой. Он имеет над тобой власть. Он знает каждый сантиметр твоего тела. И я по его глазам видел, он хочет тебя!
— Роман, разве я давала тебе повод сомневаться во мне. Я верна мужчине, с которым рядом. Верна настолько, что насмерть буду защищать его честь, пока мы вместе.
Роман смотрел на меня чужим, нехорошим взглядом. Я чувствовала, что он не слушает меня. Пыталась пробиться к нему:
— Роман, я это я. Неважно, кто что хочет. Я занимаюсь собственной жизнью. Именно я и буду решать кто со мной рядом.
— Жанна, если ты выйдешь за меня, мне будет спокойнее. Ты будешь мне верна и он потеряет повод надеяться, что будет трахать тебя.
Я смотрела на эту гору мышц и постепенно до меня доходило, что он ревнив. Роман опасно ревнив. Перед глазами сразу возник образ мамы.
Отец устраивал ей сцены ревности, бил её. Она вечно боялась поднять глаза на улице, улыбнуться лишний раз, ходила в серых шмотках, замазывала синяки. Оправдывалась без вины.
Нет, мне такое не надо.
Я вдруг подумала, что замужество, которое Роман мне предлагает это первая ступень моего рабства. А что потом? Роман запретит сыну видеться с отцом, начнёт подозревать меня в тайных встречах, в изменах.
Его ревность расцветёт пышным цветом. Моя жизнь превратиться в череду его подозрений. Я буду вечно оправдываться. Зачем? Зачем мне всё это?
— Роман, я готова быть верной одному единственному мужчине за которого выйду замуж. Для меня это принципиально. Но я не буду доказывать это ценой рабства.
Я встала. Пора было собираться на работу. Он приближался ко мне, наступая. Смотрел на меня со знакомым блеском в глазах. Вот только теперь мне этот блеск не нравился. Я отвернулась, собираясь выйти из кухни.
Он прижался ко мне сзади.
— Не трогай меня!
Он не обратил внимания на мои слова, уперся в меня сзади, удерживая и не давая пошевелиться:
— Может и ты хочешь его, а, Жанна. Стонешь подо мной, а мечтаешь о нём? — он крепко сжал мой локоть. Я чувствовала, как каменеет его член.
— Мне не нравится агрессивный секс, — я дёрнулась, пытаясь высвободиться.
— Я буду нежен, — хрипло, со сбившимся дыханием Роман шёпотом коснулся моего уха. Он продолжал с напором гулять руками по моей груди. Странно, но мне впервые не нравилось всё это.
Может быть разумнее было сдаться ему, позволить насладиться собой и тем самым помириться. Но у меня внутри всё взбунтовалось, я реально разозлилась:
— Отпусти!
— Ты заводишь меня сопротивлением. О, как мне это нравится.
Роман требовательно удерживал, стискивая меня всё сильнее:
— От него ты тоже бы так вырывалась, или сразу раздвинула ноги? Кого ты хочешь больше из нас, а?
Его руки давно спустили с меня трусики и ласкали там. Пальцы по хозяйски требовали впустить себя, он просто сцапал меня всю, чуть наклонив вперёд и прижав к столешнице:
— Какая ты тугая, я кончу прямо сейчас. Моя. Никому не отдам.
Не знаю, откуда у меня взялись силы. Я умудрилась вывернуться из под него, отскочила. Угрожающе выставила руку вперёд:
— Отвали, Рома.
— У-тю-тю… — он пожирал меня глазами. Я еле держала глаза на уровне его подбородка, чтоб не спуститься ниже. Боковое зрение остро сигнализировало на тёмно-розовый возбуждённый член, направленный в мою сторону.
Всё это напоминало охоту, где охотник точно знал своё превосходство, играл с жертвой.
— Обожаю тебя, моя пантера.
Я пятилась, наконец сорвалась с места, бросилась в прихожую. Впопыхах напяливала на себя пальто, запуталась в рукавах. Он обнял меня сзади.
— Всё, успокойся. Я больше не буду.
Я передёрнула плечами. Стояла, уткнувшись лбом во входную дверь. Немного успокоилась, обошла Романа. Наскоро переоделась в джинсы, нырнула в худи.
Накинула пуховик, схватила сумочку и вышла. Как всегда, принимая решение, пыталась собраться. Быстро, пока ждала лифт настрочила смс-ку Наташке: "я на больничном".
Она тут же перезвонила, я сбросила. Живёт что ли Наташка вместе с телефоном. Не успеешь ей позвонить или написать, она в ту же секунду на связи.
Подруга снова позвонила, я сбросила. Написала: "потом".
Наташка, балда. Тут же прислала смайлик: " желаю вам забойной романтики".
Знала бы она какая тут романтика.
Глава 17
Хорошо, что я не пустила квартирантов в мамину квартиру.
Приехала к ней домой. Всё как всегда. Открыла окна. Ноябрьский ветер ворвался, вздыбив тюль, по-хозяйски расчищая воздух от затхлости. Я шла по комнате, вела пальцем по старенькой совдеповской мебельной стенке.
Единственное богатство, которым так гордилась моя мама. А, ещё хрусталь на полочках за стеклянными дверцами. Я грустно смотрела на плошки, вазочки, рюмочки.
Как мама берегла всё это, как радовалась, выставляя на праздничный стол. Победно осматривала убранство, вот, мол какая я хозяйка. И посуда и угощение на славу.
Я опустилась на старый диван, расплакалась. Сейчас, была бы моя мама жива, я купила бы ей весь хрусталь, который ей нравится. Самыми лучшими продуктами забила бы ей холодильник.
Конечно, в своих неугомонных воспоминаниях, что б уж совсем добить себя, перед глазами всплыла история.
На свою первую мизерную премию на заре своих заработков купила я себе зонтик. Офигенный, складной, японский фирмы "три слона". И такая я была счастливая.
Притащила домой, маме похвасталась. Она так бережно его взяла, повертела в руках, любуясь. Моей бедной маме и в голову бы не пришло попросить его себе.
Но я ведь такая вся щедрая, так прям с плеча: "мама, это тебе". Ах, как она обрадовалась. А я губу закусила. От жадности. Жалко мне зонтика стало.
Я, вспоминая свою мерзкую жадность так разрыдалась! Что ж я за ведьма такая. Зонтик маме пожалела. Прости меня, дорогая мамочка. Все эти годы чувство вины грызёт меня. Мама об этом не узнала, а я себе вины так и не простила.
Слёзы высохли. Я сидела на диване, раздумывая, что делать дальше. Не стала терять время. Быстро взялась за уборку. Пыль, она и в Африке пыль.
Пилимкнул телефон. От Романа:
— Где ты.
Я и не думала отвечать. Новое сообщение:
— Я был дурак.
Ну, что ж, милый. Теперь для меня это неважно. Отложила телефон, собралась за Никитой в садик.
Надо по дороге заехать, продуктов купить. Теперь буду вспоминать, как это здорово оказаться снова матерью-одиночкой. Да уж лучше так, чем ждать вспышек ревности. Кто знает, на что Роман способен в злости. Изучать это на своём опыте не желаю.
Час назад я на собственной шкуре почувствовала его злость. У него столько силы, я шевельнутся не могла под ним. А когда он взбесится и ударит?
Тут же вспомнила, как отлетала мама к стенке от одного взмаха кулаком моего папочки.
Нет. Нет и ещё раз нет! Ревность мужчины, которому я верна это не про меня.
