Пошлость между нами (СИ) - Валерия Иванова
Я была ошеломлена его ответом. Я даже и подумать не могла, что Зорин выбился из самых низов. В горле образовался противный ком, и я быстрее постаралась избавиться от него с помощью вина.
Наверное, мне тоже стоит рассказать что-то личное…
— Я всегда любила рисовать, хотела связать жизнь с искусством, но папа не позволил. Он военный и считает, что всё это глупости. Сказал, что не даст ни копейки на обучение. И это был первый раз, когда я не послушала его. Мне было так страшно, ты даже не можешь представить. Когда сказала, что поступила на дизайнера, он просто побагровел, на секунду я даже испугалась, что он меня ударит, но он никогда ни меня, ни мать не трогал физически. Но морально… Мне кажется, он сломал маму. Она настолько безвольная кукла, что мне её жаль. И я… Я тоже такая, — тихо призналась.
— Ты — не твои родители, бабочка. Твори, что хочешь, и радуйся жизни, — легко заявляет мужчина.
— Ну да, ведь именно так всё устроено во взрослом мире. Ты же юрист, Зорин, и прекрасно знаешь, что нельзя творить всё, что хочешь.
— А у тебя запретные желания? — пошло улыбается, и я чувствую, что начинаю краснеть под его взглядом.
— Отвянь.
— Расскажи, хочу послушать, о чем мечтают такие, как ты.
— Такие как я?
— Хорошие маленькие девственницы.
— Ты вообще в курсе, что я жила с парнем кучу лет?
— Секс с выключенным светом в миссионерской позе не лишил тебя девственности, бабочка.
— Какой ты просто невыносимый. Я не собираюсь обсуждать свою половую жизнь, — с раздражением ответила.
Я вообще не поняла, как мы от такой душевной темы перешли к обсуждению секса?! Хотя ответ очевиден — это Зорин.
— Спорим, самое яркое воспоминание — это когда я прижал тебя к стене на свадьбе. Расскажи о том, как ты потом себя трогала? И продолжаешь воспроизводить эти воспоминания снова и снова.
Я вытаращилась на мужчину, словно у него выросла вторая голова. Мы сидим в приличном месте, а он говорит о… Сексе. Других тем для разговоров, что ли, нет? Я вообще не люблю говорить о таком. И ещё больше не люблю, что он прав! Я и правда думаю о той нашей шалости и жалею, что не было продолжения. Я ведь могла пойти тогда к нему в номер. Но…
— Секс — это просто, Нина, а ты всё усложняешь.
— Что?.. Ты вообще о чём говоришь? И с чего вдруг возомнил себя экспертом? Я не спрашиваю твоего мнения в этом вопросе.
— Вот ты даже не можешь произнести слово секс. Скажи: секс.
— Отвали.
— СЕКС, МИНЕТ, КЛИТОР, — начал громко говорить, некоторые люди стали оборачиваться.
Я пригнулась и пнула его под столом.
— Замолчи, на нас уже смотрят.
— Плевать на других. Ты их больше никогда не увидишь.
— Если ты сейчас не замолчишь, то я уйду, — пригрозила я.
— Но почему тебя это так напрягает?
— Потому что приличные люди не говорят об этом!
— Да, старики.
— А тебе сколько? — язвительно спросила.
— Мне тридцать три, я в полном расцвете сил.
— Рада за твой расцвет, но не все такие озаботы, Макс, как ты.
— Думать и говорить о сексе — нормально. Любой мужик рядом с тобой только и думает о том, как бы тебя поимел и на какую часть тела кончил. Для первого раза я бы выбрал живот. Но ты такая правильная и зажатая, что это грозит импотенцией.
Я в неверии смотрела на мужчину. Он действительно только что произнёс все эти вещи? Официально заявляю: Максим Зорин в моём чёрном списке. Никогда в жизни у нас ничего не будет.
16
Глава 16
Я в шоке смотрю на эту наглую морду.
— Повтори, что ты сказал? — говорю тихо.
Может, я ослышалась? Слуховые галлюцинации и всё такое.
— Да, пожалуйста. Ты зажатая и правильная. И это отвратительно.
— Если я не пала жертвой твоих «чар», то это означает лишь одно — я очень умная, — парирую я.
А внутри всё клокочет от злости. И по его лицу вижу, что ему это нравится. Стараюсь взять себя в руки.
— Нет, это говорит лишь о том, что тебе нужно расслабиться, — заявляет нагло.
— С тобой? — уточняю я на всякий случай.
— Можно, я сегодня не занят, а дальше по улице хороший отель.
— Ты не затащишь меня в отель, Зорин!
— Хорошо, — покорно кивает. — Кабинка туалета тоже подойдёт.
— Ты отвратительный, — морщу нос, показывая, насколько он мне не нравится.
— Я офигенный, Ниночка, и это тебя бесит. Оглянись вокруг, любая в этом зале хотела бы быть на твоем месте.
— Мне уйти?
Мы смотрели друг на друга в упор. Я хотела его ударить, очень сильно. И плевать, что он почти на две головы выше, пододвину табуретку. Не могу поверить, что Наташа устроила мне свидание с ним! А ведь я чувствовала подвох с её стороны. Какая я слабачка, не смогла отказать беременной подруге. Ну, ничего, родит, и я ей всё припомню. А я ещё же уточнила, нормальный ли мужчина? А Юницкая, точнее, уже Берестова, соврала и глазом не моргнула. Где Зорин и где нормальный. От воспоминаний о бывшем внутри кольнуло. Внезапно накатила такая обида и разочарование. В самой себе. Я уже столько раз анализировала наши отношения, пыталась понять, где пошло всё под откос… Но не понимала. Между нами всё было хорошо, ровно и без качелей! А он… Уехал, меня оставил, как ненужную вещь. А потом и вовсе признался, что давно изменял мне и у него скоро родится ребёнок! Его предательство ранило меня очень сильно и глубоко. Я, конечно, пытаюсь со всем справиться и уже становится легче, но иногда накатывает, как сейчас.
Нам принесли заказ, и напряжение немного пропало. Я моргнула и перевела взгляд на тарелку с пастой с морепродуктами.
— Надеюсь, ты подавишься, — пожелала вместо приятного аппетита Максу и мило улыбнулась.
— Три, — загадочно сказал он, пристально разглядывая меня.
Я хотела ему ответить всем известной фразой про «попу» и «подотри», но промолчала. Воспитание не позволяет, даже с Зориным.
— О чём ты?
— Столько раз ты кончишь, когда окажешься у меня
