Андрей (СИ) - Мира Айрон
Почему Владе всегда удавалось "достать" из Андрея то, что он даже самому себе не спешил продемонстрировать? В детстве он оскорблял Владу после её "милых" шуток, хотя никогда до встречи с ней и впоследствии не позволял себе сквернословить. Единственное, чего он не сделал бы никогда, — это не поднял бы руку на Владу. Но неоднократно хотелось в детстве, что уж скрывать! Очень хотелось.
А сейчас больше всего хотелось перезвонить Владе и попросить прощения за сегодняшний разговор, но Андрей понимал, что сделает ещё хуже, если будет акцентировать внимание на своём поведении.
* * * * * * * * * * *
Роман с Ларисой ушёл в небытие очень быстро. Андрею некогда было задумываться о неудачах в личной жизни: работа, семья и стройка отнимали всё время и все силы.
Семён Аркадьевич наделял Андрея всё бо́льшими полномочиями, не скрывая того, что готовит себе замену. Всё чаще директор заговаривал о том, что пора на покой, и Андрей подозревал: заслуженный отдых Семён Аркадьевич мечтает коротать в компании тёти Томы.
Директор чаще, чем того требовали обстоятельства, заезжал домой к Андрею, чтобы "поговорить о работе и обсудить ряд нюансов", при этом подолгу пил чай в обществе Тамары Константиновны. Слухи уже вовсю циркулировали по Заречному, и даже баба Шура заговорила о том, что директор школы "неровно дышит к Тамарке". А если баба Шура сказала, то нет причины сомневаться. Можно не верить собственным глазам, а вот бабе Шуре не верить нельзя, и Андрей имел возможность в этом убедиться.
Однако все прекрасно понимали, что Андрею ещё нужно набираться и набираться опыта работы, потому, к великому счастью Андрея, директор пока свой пост не оставлял.
Весна в этом году выдалась довольно ранняя, и в начале четвёртой четверти было почти по- летнему тепло. Конечно, деревья пока не покрылись листвой, но мать-и-мачеха, а за ней и молодая травка, пробивались то тут, то там.
Яркое апрельское солнце пробуждало не только землю, уставшую от снега и льда, но и сердца людей. Как в песне из фильма "Сердца четырёх":
"Вся жизнь потекла по весенним законам,
Теперь от любви не уйти никуда!"*
Однако Андрей искренне верил в то, что его-то это не касается: он закрылся глухо-наглухо. Испытывать судьбу в третий раз хотелось меньше всего. Потому, несмотря на то, что Андрей оказался внезапно одним из самых завидных женихов в Заречном, он старательно игнорировал все знаки внимания со стороны односельчанок. И пока ему это превосходно удавалось.
Даже Лариса осмелилась напомнить о себе ещё дважды после их бурного расставания. Правда, Андрею удалось пресечь на корню попытки сближения со стороны бывшей.
На первой учебной неделе четвёртой четверти педсовет проходил не в понедельник, как обычно, а в среду, когда у Андрея было больше всего учебных часов. Потому Андрей опоздал на две минуты, зашёл и устроился с краю, у двери, а не рядом с директором, где сидел обычно, как и остальные заместители.
Пока доставал ежедневник и ручку, по сторонам не смотрел, потому и смысл того, что говорил Семён Аркадьевич, дошёл до Андрея не сразу.
— Прежде всего хочу вам представить нашу новую коллегу, — заговорил директор после того, как поприветствовал всех. — Очень радостно, что наша школа пополняется молодыми, однако по-настоящему профессиональными кадрами. Замечателен тот факт, что достойная, неравнодушная молодёжь тянется к работе в селе. Это внушает оптимизм и уверенность в нашем "завтра". Прошу любить и жаловать: новый преподаватель физической культуры, Влада Денисовна Ковалёва. Влада Денисовна будет курировать начальную школу, а с сентября, надеюсь, у нас появится секция по волейболу. Вот такие прекрасные перспективы.
Андрей вдруг понял, что не может оторвать взгляд от страницы ежедневника, а рука, против воли, что-то старательно выводит на этой странице. Лицу стало жарко.
Пожалуйста, пусть это окажется слуховыми галлюцинациями! Или таким вот удивительным совпадением. Ну бывает же, правда?
Андрей исподлобья, как Пашка, посмотрел в ту сторону, где сидел Семён Аркадьевич, и глаза сразу встретились с бойким, знакомым с детства взглядом огромных чёрных глаз.
Андрей отчётливо понял: то, что он считал беспокойной жизнью, большой занятостью, переменами, адаптацией и трудностями, было лишь лёгкой рябью на поверхности воды. Настоящий шторм начался сейчас, в этот самый момент.
После педсовета все заместители, как обычно, задержались, потому к тому моменту, когда Андрей вышел из здания школы, Влада уже растворилась в туманной дымке.
По поводу дымки — это, конечно, шутка. После первоначального шока, как только к Андрею вернулась способность соображать, его охватило странное состояние. Он чувствовал одновременно злость и непонятную радость, душевный подъём. Ничего-ничего, он тоже умеет делать сюрпризы!
Андрей прекрасно понимал, что в одиночку всё это провернуть Влада не смогла бы. И понятно, что приехала она не сегодня. Самое ранее, вчера. Понятно также, что на сегодня Владе уроки вряд ли поставили, а вот на завтра — вполне возможно. Необходимо узнать точно.
Что ж, всё равно ему ещё нужно заехать в начальную школу и проверить расписание на завтра. Отлично, очень кстати!
Вечером, во время ужина, Андрей посмотрел в безмятежное лицо тёти Томы и тоже безмятежно, как о чём-то само собой разумеющемся, спросил:
— Тётя Тома, где остановилась Влада? Только давай сразу перешагнём через этап твоего показного недоумения. Я уверен, что ты в курсе всего.
Пашка перестал жевать, вытаращился на Андрея. Потом перевёл взгляд на лицо тёти Томы, утратившее былую безмятежность.
Ну хоть Пашка не в курсе дела, слава Богу! Не все в сговоре за его, Андрея, спиной.
— На даче, — призналась тётя Тома.
— На какой даче? — Андрей отложил вилку и, подперев подбородок рукой, ещё пристальнее уставился на тётю Тому.
— У дочери Семёна Аркадьевича здесь, в Заречном, есть дача. У неё семья большая и шумная, и друзей много. Летом часто собирается компания на шашлыки и на баню. Потому и купили собственную дачу, чтобы Семёна Аркадьевича не беспокоить слишком. Правда, внуки всё равно у него живут, когда приезжают.
Значит, ещё и Семён Аркадьевич "в деле"! Хотя Андрей нечто подобное и подозревал.
— Скажи, тётя Тома, я на монстра похож?
— Андрюша… Не сердись.
— Разве я сержусь, тётя Тома? Я же не умею сердиться. Только удивляюсь.
— Умеешь, и сейчас ты именно сердишься. Девочка попросила
