Дальний и Ближний - Вийя Шефф
Родители гоняли за бардак в комнате. Впитал за столько лет любовь к порядку.
— Поэтому я её и завёл, когда стал жить отдельно. Вы же мне не позволяли, несмотря на то, что мы жили в частном доме. У всех собаки были, у нас нет.
— У тебя был кот, — возражает мать.
— Который меня терпеть не мог…
Мама тем временем проходит на кухню, инспектирует холодильник. Достаёт упаковку с сыром, проверяет срок годности и кладёт обратно. Следом тоже самое проделывает с колбасой.
Не дай бог сыночка отравится.
— Холодильник типичного холостяка.
Каждый приезд одно и то же. Упрёки и нравоучения.
Её взгляд падает на две кружки на сушилке, из которых мы пили утром с Белкой.
Бровь матери удивлённо взлетает вверх, на лице застывает немой вопрос.
Хорошее чутьё у меня точно в неё.
— Что? У меня бывают гости…
— Судя по чашке — это девушка, — пытливый взгляд.
— И девушки тоже, — веду плечами.
— Надеюсь, что эта не одноразовая, как все остальные? Давно пора прижать одно место и найти себе постоянную.
— Надейся… — бурчу и иду повесить куртку в шкаф.
— Я тебе огрызнусь! — кричит в след.
Пиздец! За два дня я с ней рехнусь.
Мою мать даже отец с трудом уже выдерживает. С годами она всё требовательнее и требовательнее. Всё чаще я с огромным нежеланием езжу в Белогорск, город, где живут родители. И именно из-за придирок матери. Всё ей не так или не эдак.
Батя после школы отпустил меня в свободное плавание и успокоился, живи Глеб, как знаешь. Отчислили — не беда, вали, служи в армии. Хотел и дальше по контракту остаться, но мать истерику закатила, пришлось вернуться назад в город, а мне нравилось, чувствовал себя каким-то особенным, так как в спецназ попал.
Финансово я от них не завишу, так что хоть этим она мне на мозг не капает.
* * *
Чёртова удавка! — дергаю галстук, ослабляя узел.
Вот нахер он нужен?
Вполне и без него можно обойтись. Нет же, мать заставила надеть. Выглядишь, видите ли, так солиднее.
Театр этот ещё! Отец умный — слился, сказав, что у него наряды, а мне теперь отдувайся за него.
Понятно, что московские артисты приехали, но мне оно надо? Я в кино-то раз в год и то по большим праздникам выбираюсь, так как мне не до этого или не с кем.
Девушка, не надо меня так пилить глазами! — замечаю пристальное внимание молоденькой девчули в компании мамы.
Сама невинность, а глазищами сожрать готова. Знаю я вас таких невинных и держусь подальше. Проблем от них выше крыши.
И вообще, у меня Белка есть. Почти… Так утром и не дала поцеловать в губы. Но тонкую шею я всё равно попробовал на вкус.
Её в моих объятьях даже колбасить начало, чувствовал, как дрожит тело. С губ сорвался сдержанный тихий стон.
А глазки как томно прикрывает, порхая густыми ресницами. Ммм… Кайф…
Вот кого я бы сам сожрал.
Блядь! Глеб, угомонись! А то конфуз выйдет. От одной только мысли кровь начинает к паху стекаться.
Белка, что ж ты за зверь такой, почему от тебя крышу, как ураганом сносит?
* * *
Спектакль — нудятина. Комедия.
И где смеяться?
Ни одного смешного фрагмента. Ещё и курить хочется, что уши пухнут. Пару раз порывался достать телефон, но мать смотрит волком — хочется под кресло забиться. А он периодически вибрирует в кармане.
Пока мама увлечённо отвлекается на сцену, я всё же достаю мобилу из кармана.
Ух, ты! Сообщение от Белки.
Прислала фото с тусы. Не удивила.
" Приезжай".
Фоткаю актеров на сцене и отправляю с припиской «не могу».
«Ого, да ты эстет! Плюс один, Морозов. Если приедешь, то добавлю ещё один. Будешь в шаге от поцелуя».
Вот зараза мелкая!
" Я подумаю".
— Убери телефон, — рычит на ухо мать.
— Всё-всё, убираю, — прячу.
Когда эта тягомотина закончится? Кто-нибудь знает?
Я скоро сдохну от скуки и желания курить.
Мама после возвращения домой сразу отправляется спать, попросив быть потише. Я около часа сижу и бесцельно листаю каналы на телевизоре, пытаясь найти хоть что-то, что отвлечет меня от дурацкой мысли сесть в машину и поехать к Белке.
— Да пошло оно всё! — выключаю телек и направляюсь к двери.
Дикий подбегает сзади и скулит.
Странный он какой-то сегодня вечером, боится чего-то. Обычно так ведёт себя только, когда к ветеринару его вожу, а тут дома перепугался.
— Дикий, дома остаёшься, хозяйку охранять, — он скулит сильнее. У них с матерью нелюбовь взаимная. — Не могу я тебя взять. Завтра съездим за город фазанов погонять, — достаю из шкафа тёплую куртку.
На берегу не май месяц и комары — звери.
Через полчаса я на месте, может даже раньше, летел, словно на пожар.
Шум, пьяные крики и танцы под долбящую из чьего-то сабвуфера музыку.
Веселье в самом разгаре.
— Гусев, Белкина где? — выхватываю из толпы долговязого.
Тот идёт с бутылкой газировки и стаканами.
— Там, — показывает пальцем.
Он уже в слюни.
— Я же говорила, что он приедет, — проговаривает заплетающимся языком Белка, обращаясь к Красниковой и подходя ко мне. — А вы не верили, — пьяно хихикает.
— Ты пила? — со злостью хватаю за руки, глядя в её мутные глаза.
Там сплошной туман.
— Да, кока-колу…
От напитка так не торкает.
— Гусев, ты опять девчонкам водку в сок подмешиваешь? — наезжаю на него.
— А я ни в кого её не заливаю. Сами пьют, — хватает Красникову за подбородок и засасывает в губы.
Фу, бля! Отвратно…
А с другой стороны тоже так хочу. С Алиной.
— Ты лучше за Белкиной смотри, пока она тебе крышу на тачке не проломила, — показывает пальцем в сторону моего джипа, отвлекаясь от лобызаний.
Где Белка? Как я её упустил? — кручусь на месте.
Ну, нет! Какого хера ты на мою машину полезла?
Сделаешь вмятины, лично выправлять будешь!
— Слезай! — громко, стараясь перекричать музыку.
Но она только вертит пальчиком и начинает подпевать песню, которая звучит из чьей-то машины.
Мелкая, кто тебя так задницей вертеть научил?
Врезать бы тебе по ней хорошенько, чтобы знала, как напиваться и устраивать грязные танцы.
Она встаёт на четвереньки, опускается и поет почти мне в лицо:
«Девушки ищут мажоров… Я люблю треки в миноре… Может, и нравлюсь тебе… Лишь потому, что игнорю… Хочешь украсть этот вечер… Ты так себе криминал… У тебя в голове я… Только я».
— Ого, а Дед Мороз увидел лето, — ржёт Гусев, положив локоть мне на плечо. — Потёк?
— Если не заткнёшься,
