Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна
Поэтому, когда она позвонила, Горбовский взял трубку: действительно хотел поговорить.
— Витенька, — выдохнула Даша, услышав его слегка хриплое от долгого молчания «алло», — как ты?
— Замечательно, — ответил Виктор, сам на себя удивляясь: оказывается, он ещё способен на самоиронию. Хочется удавиться, а он шутит. Наверное, так и приговорённые к расстрелу — до последнего смеются над собой и собственным невезением. — Как я ещё могу быть?
— Ну-у-у… — протянула Даша, и Горбовского неожиданно передёрнуло. Он вдруг ощутил, насколько нарочито сладко-медовым звучит её голос. — Не знаю… Всё-таки ситуация неприятная… И… как твоя жена, Витенька?
К сладости добавилось заискивание, и настолько неискреннее, что Виктор даже оторопел. И раньше так было? И он просто не замечал? Не могло ведь прорезаться сегодня!
— Жену прооперировали. Пока состояние стабильное.
— Ох, я рада, что всё в порядке, — произнесла Даша слишком быстро, словно торопилась скорее перейти на другую тему. — Я волновалась. Но, раз она в больнице, мы же можем видеться чаще? Да?
У Виктора было такое чувство, будто его ударили кулаком в лицо, да так сильно, что мозги внезапно встали на место.
Циничность Даши, которая легко и просто предлагала встретиться, когда накануне Ира едва не умерла у них на глазах, поразила до глубины души. И Виктор словно увидел всю ситуацию, в которой оказался, со стороны. Себя, счастливого семьянина, которому просто наскучило однообразие и который, как говорят в народе, зажрался настолько, что решил заиметь проблем на ровном месте. Беспринципную молодую девчонку, которая использовала легенду о влюблённости и образ хорошей девочки, чтобы втереться в доверие и получить свою выгоду. Только выгода её и интересовала, и плевать было на семейный статус Горбовского, на наличие двоих детей.
Ходить по головам — возможно, не приобретённое, а врождённое умение? Иначе как объяснить, что одни могут, а другие нет?
Виктор потёр загоревшееся от стыда лицо. Какой же он придурок! Ради чего решил пожертвовать собственным счастьем? Правильно ему всё отец сказал.
— Можем, — глухо ответил Горбовский, в зародыше задавив желание бросить трубку и заблокировать телефон Даши. — Через час приеду к тебе.
— Ох! — едва не взвизгнула девушка. — Как здорово, Витенька! Буду ждать! Тебе… приготовить что-нибудь, может? Ты голодный? Ну… — Она хихикнула. — Не только в том смысле…
— Не нужно, не утруждай себя, — сказал Виктор и отключился.
25
Виктор
Он медленно оделся и спустился вниз, к машине. Посмотрел на часы: девять вечера. Люда, его однокурсница и отличный хирург-стоматолог, как раз должна заканчивать смену.
Когда Виктор решил организовать свою стоматологию, Люда перебежала работать к нему в клинику одной из первых. И она была единственным хирургом, не считая Горбовского, которому ассистировала Даша.
— Да, — ворчливо произнесла Люда сразу после первого гудка. — Горб, только не говори, что ты опять собираешься в загул. Я уже устала тебя подменять! Совесть имей!
— В загул? — повторил Виктор едва ли не по слогам. Думал, ослышался, и Люда имеет в виду отгул, но…
— А куда ещё?! Слушай, я всё понимаю, кризис среднего возраста, но ты совсем уже охренел, прости. Ты хочешь своих пациентов растерять, что ли? Целый месяц вместо работы бл**вом занимаешься! Не знаю, как у других, а у меня уже заканчивается терпение. Если в ближайшую неделю не соизволишь вернуться к нормальному рабочему графику, я увольняюсь!
— Стоп-стоп, — рявкнул Виктор, прерывая возмущённый монолог бывшей однокурсницы. — Я уже понял, что про… меня и Дашу ты знаешь. И… что думаешь?
— Что ты козёл, — ответила Люда безапелляционно. — И прочие эпитеты, или как там это называется. Тут без вариантов, уж извини. Если бы мой муж так себя вёл, как ты, я бы ему яйца оторвала и в глотку запихнула. Но ты мой начальник, поэтому я молчу и не в своё дело не лезу. Но сказать могу. Сволочь ты, Горб!
Люда рассерженно дышала в трубку, и Виктору очень хотелось хоть как-то оправдаться — выглядеть козлом перед подругой было непривычно и неприятно. Тем более что раньше она считала его приличным человеком. И в подобном тоне не разговаривала вообще никогда.
— Люд… — Горбовский кашлянул. Можно было бы сворачивать диалог, но ему хотелось задать ещё один вопрос. Скорее всего, для того, чтобы стало ещё больнее. — А что ты думаешь о Даше?
— Сучка, — отрезала Люда с той же безапелляционностью. — Как ассистентка хороша, сосёт, видимо, тоже неплохо — тебе лучше знать, — но как человек дерьмо. Перед тобой она всегда хвостом вертела, но, как ты из поля её зрения выходил, разворачивалась на сто восемьдесят градусов. Один раз нашу Катю-администратора даже до слёз довела!
— До слёз? А почему Катя мне не сказала?
— А чего тебе говорить, если ты на Дашу едва слюной не капал? — хмыкнула подруга. — Нарываться только на скандал. Все ждали, когда ты с ней натрахаешься и она тебе надоест. Ты же не собираешься из семьи уходить? Или совсем башкой повредился?
— Не собираюсь, — вздохнул Горбовский, отлично понимая, что этот ответ уже не имеет значения: Ира-то наверняка собирается. И дети… — Ладно, спасибо тебе. Не переживай, завтра я буду на работе.
— Спасибо, шеф, облагодетельствовал, — фыркнула Люда и положила трубку.
Вот так и понимаешь, что весь коллектив-то в курсе… а Виктору ещё казалось, что он хорошо шифровался.
Ну не дебил?
26
Виктор
Ни разу Горбовский не приезжал к Даше без цветов — до этого дня. Но сегодня заходить в цветочный было выше его сил, даже ради того, чтобы она не заподозрила неладное прямо с порога. Впрочем, дальше было ещё сложнее — Даша, как только увидела Виктора, сразу по привычке полезла целоваться, и он с трудом отлепил девушку от себя.
Удивительно, но ещё два дня назад организм недвусмысленно реагировал на любую близость к Даше, будь то поцелуй или откровенное прикосновение. Теперь тоже… отреагировал. Но наоборот — Виктору стало настолько неприятно, что захотелось немедленно развернуться и уйти. Однако он всё-таки остался — чтобы разобраться в случившемся и узнать правду.
Хотя, может, и стоило уйти, ведь на самом деле в тот момент Горбовский уже всё отлично понимал.
— Что случилось, Витенька? — Даша с показной нежностью провела ладонью по его щеке — естественно, небритой — и надула губы. — Ох, ты не брился… Что же ты? Ты же знаешь, тебе не идёт.
— Пойдём в комнату, поговорить надо, — сказал Виктор нарочито спокойно и, приглядевшись к Даше, заметил, как она напряглась.
Квартира, которую он снял девушке, была небольшой, всего-то однокомнатной, но очень приличной и уютной. Для Даши, которая ютилась в однушке меньшей площади с матерью и братом и у которой не было ничего дороже рыночной одежды — мать всю жизнь пахала, чтобы прокормить детей, и не имела лишних денег, — это наверняка было счастьем. Зачем же она полезла в семью Виктора? Мало было? А может, просто надеялась, что женится на ней в итоге? Всё-таки Даша молодая ещё, глупая… хотя и умнее Горбовского, как выяснилось.
Виктор сел на диван и, когда Даша по привычке опустилась к нему на колени, осторожно ссадил её на место по соседству.
— Витя?.. — Глаза девушки округлились и повлажнели. Горбовский наблюдал за этим почти с исследовательским интересом, диву даваясь на себя — как он умудрялся не замечать притворство и фальшь? Может, просто не хотел замечать, поэтому и не замечал? — Ты сердишься на меня?
— Это ведь ты как-то выманила Иру и детей в ювелирный салон? — совсем не деликатно поинтересовался Виктор, и не собираясь юлить. Он всегда был человеком прямолинейным, в чём-то даже бесхитростным, и интриговать, выпытывая нужную для себя информацию, не умел. — Скажи мне правду, Даша.
— Что ты, Витенька… — Девушка захлопала глазами и молитвенно сложила ладошки. — Нет! Клянусь тебе мамой и братом, самыми своими близкими людьми клянусь — я здесь ни при чём!
