Это всё из-за тебя (СИ) - Никитина Анна
– А это удобно? – интересуюсь у Кира и ужасаюсь тому, что нам придётся остаться вдвоем.
– Более чем, – улыбаясь, отвечает.
Проезжая, мимо магазинов и ларьков в центре города, замечаю родителей и младших сестер около торгового центра, на тротуаре, в очень близкой доступности от момента, когда одно резкое движение, и мы можем пересечься взглядами. Что они тут делают? – крутится в моей голове. Они же должны быть ещё в церкви. Раньше освободились? Папа поворачивает голову почти прямиком взглядом в нашу сторону. Я машинально делаю движение, от которого точно умираю от стыда. И той картины, которая сейчас в моей голове.
– Там мои родители, – как можно тише произношу, упираясь своим лицом Кириллу в пах. Он цепенеет. Не издаёт ни звука, только тяжело дышит и издает непонятные хрипы. А его член каменеет и становится больше в объёме.
Он возбужден.
Боже мой...
Он возбужден на меня...
На меня...
Господи, я чувствую жар...
И свой непомерный стыд...
Пульсации свои точно такие же, как ночью от снов. Внизу снова жарко и влажно. Я снова мокрая. Снова чувствую эти всполохи своих вязких соков, которые исходят из меня.
Боже, хоть бы они не просочились на кресло. Пожалуйста! Молю про себя.
Но взором всё равно упираюсь в плоть Кира. Он огромный. Я впервые, как истинная девственница, смотрю на этот агрегат и офигеваю. И четко вижу очертания этого достоинства через его шорты. Он большой. Очень большой. Господи, как он может там помещаться?! Разве ему не больно?! Разве он не может причинить боль?! Как можно от него получить то наслаждение, которое с таким восторгом описывает Наташа?! Как?! И к своему стыду, я касаюсь аккуратно его пальчиками.
Кир же издаёт рык и, прикрыв глаза, тяжёлый, вымученный стон. Натужно дышит. Он твёрдый, и я готова поспорить, горячий. Очень горячий. Но он не вызывает отвращения. Наоборот, мне хочется его посмотреть. Мне хочется его потрогать. Господи, стыдно самой в этом признаться, но я хочу почувствовать его внутри себя, как сегодня в воде. Когда он дотрагивался до меня. Как упирался им в мою промежность…
Боже... Почему я этого хочу?! Господи, почему я его хочу?! Что это?! Наваждение?! Любовь?! Влюбленность?!
Когда мы наконец-то начинаем движение, заставляю себя посмотреть в окно. Мы проехали. Аккуратно поднимаюсь.
Возвращаясь в обратное положение, замечаю, как парень с улыбкой на губах из соседней машины показывает мне палец вверх.
– Он что, подумал, что я…? – представляю все-таки ту картину, которую можно было наблюдать со стороны, и ужасаюсь. Господи... Он подумал, что я отсасывала. С трудом произношу про себя это слово. Оно какое-то грязное и порочное. Слишком порочное. Слишком грязное. Слишком развратное. Боже... Это не про меня. Не должно быть про меня…
Боже…
– Перестань думать о том, кто и что о тебе подумает! – возмущённо говорит Кир. Доставая из подлокотника пачку сигарет, щелкает зажигалкой и подкуривает.
9
Она, как крепость, держит свою оборону. Кирилл Сомов
В коттеджный поселок въезжаем в глубокой тишине. Аня осматривается по сторонам и нервно сжимает сиденье авто. Волнуется. Переживает. Если честно, у меня самого под ребрами сводит. Зашкаливающая на адреналине кровеносная система гоняет по организму на таких скоростях, что самый отбитый лихач бы нервно покуривал в сторонке. Сам впору волнуюсь, хотя давно не мальчик уже, а взрослый мужчина, который смог повзрослеть за мгновение. Ну а как с девчонками вести себя… Я подобно никогда не трусил, но с Бурцевой эта система ломается. С ней вообще никакие системы и выстроенные планы не стыкуются. Один бог знает, что в её головушке творится.
С тачки Аня выбирается самостоятельно. Оглядывает большую территорию. И крепко прижимает к себе сумку с одеждой.
– Эмм… Мы тут одни? – взволнованно спрашивает, всё ещё не двигаясь с места.
– Мама была дома, но, видимо, ушла к соседке. Это надолго. – поясняю, чтобы расслабилась.
– Может, лучше вернемся? Дождь уже закончился. – приглушенно тарахтит Анюта. Так смущается, что меня распирает.
– Проделать такой путь, чтобы развернуться? Ну уж нет. Тем более, что твоя сестра на полпути к нам. – и это действует. Она оставляет попытки сбежать отсюда. Я же чувствую себя хищником, что заманил бедную жертву к себе в логово. Хотя в испуганных глазах Ани читается именно так. Господи, да она до одури боится мужчин. Боится меня. Хотя я стою не так близко, как мог бы. Но не стал напирать, а то еще точно отключится.
– Ладно. – выдыхает тяжело и отрывисто, сминая свои губы.
Вот нахуя посмотрел. Член мигом справляется со своей задачей. С ней импотентом хрен станешь. На неё стоит посмотреть, он уже в боевой готовности. Интересно, с ней этот сигнал на пожизненном уровне? Я всегда так же маниакально буду её желать и хотеть? Как вообще это, блять, действует.
– Не бойся меня. Я не нападаю на еду. Тем более, что парой часов назад свой голод уже утолил.
– Едой? – переспрашивает. – То есть я для тебя еда? – вспыхивает и взрывается, наконец, эмоциональностью.
– Ну, просто у тебя такой вид, будто я монстр, заманивший тебя, такую невинную, в свое логово и намереваюсь съесть. Хотяяя… – осматриваю её и, облизываясь, подхожу к ней. А у самого башню сносит и смех одновременно распирает внутри. Сдерживаюсь конкретно. Но опустив взгляд, понимаю, что улавливает мой уже не в первый раз за сегодня стояк. Округляет глаза до размеров орбиты Земли и выставляет руку вперед себя. Но и это тщетно под моим напором. Хоть и отодвигается к воротам, всё равно припечатываю своим телом. И даже её хрупкая ручка, которая остановилась в районе грудной клетки, не является преградой. Хотя понимаю, что сейчас она слышит ровно такое же гулко зашкаливающее сердцебиение, что и я. Что по сравнению с нашим дыханием оно становится самым громким. На нас двоих работает. – Если ты не поторопишься, я за себя не ручаюсь. Выставляю одну руку о роллеты в районе её плеч и медленно наклоняю своё лицо к ней. Смотрю на приоткрытые губы. Она тяжело дышит. Но всё же ускользает через руку. Даю ей эту возможность, хотя и целовать не собирался. Она как крепость. Держит свою оборону капитально. Не подобраться, но я найду эту брешь и точно сломаю преграду. Заберу себе и уже точно никому не отдам. Улыбаюсь, опуская голову, но возвращаю себе то самое суровое лицо.
– Где… где тут можно переодеться? – испуганно шелестит Анюта.
– Пойдем, покажу. – уже не скрывая своей ухмылки, отвечаю и веду за собой через сад и зону отдыха. Заходим с парковой зоны в дом и поднимаемся на второй этаж. Боковым зрением слежу за Аней. Она рассматривает, изучает, возможно, вспоминает. В доме не все комнаты остались прежними. Когда-то она ту была вместе со мной. Но тогда всё так легко и забавно было. Не было всей той тяжести, что сейчас. Сейчас между нами пропасть длиной в несколько лет, за которые мы изменились. И я в том числе. Мы стали взрослее. Я стал жестче, сильнее, выносливее. Благодаря спорту и отцу, который меня поддерживал и направлял мою неуемную энергию в нужное русло. До момента переходного, того самого, мать вашу, возраста, попил крови знатно. Так что я не знаю, как отец вынес. За все это моя благодарность сполна. Он мой пример. Мой наставник. Учитель по жизни. Тот, на кого равняться буду всю жизнь. Не хочу сказать, что стану его копией, хотя внешне мы как две капли воды похожи. Словно под копирку сделанные. Но я точно хочу стать не хуже его во всех отношениях. Хочу привить те же семейные ценности и качества когда-нибудь и своему сыну.
– Вот тут ванная. Там найдешь всё, что нужно: от полотенец до тапочек. Есть во что переодеться? А то могу у Крис одолжить.
– Есть, спасибо. – говорит Аня. А я разворачиваю её к зеркалу, обнимаю поперек её тела. – Не бойся меня, хорошо? Я не причиню боль. – шепчу на ухо, но при этом глазами держим контакт на друг друге через зеркальную поверхность.
