Путь к сердцу мужчины (СИ) - Кира Муромцева
— Ревновать? — нервно хохотнула я, во все глаза уставившись на блондинку.
— Да, ревновать! — Лиза недовольно засопела и схватив с тарелки надкушенную кремовую корзинку, засунула в рот.
— Любовь, — протянула я и засмеялась. Кто бы мог подумать, что наша звезда умеет сомневаться в себе. Чудеса, да и только.
***
В тот вечер, когда Валя сбежала, Гоша так и не смог понять ни себя, ни ее. И если от себя, после недавних далеко не приличных мыслей, что касались Валентины, он мог ожидать чего-то подобного, то от нее-нисколько. Она же добивалась его с напористостью бронетранспортёра, раскатала, можно сказать, в лепешку своей самоуверенностью, а тут, вместо того, чтобы ухватится в него клешнями и перенести отношения в совершенно другую плоскость — сбежала! Он даже опешил от такого исхода. Сидел, пялился в одну точку, пытаясь определить, что ощущает. С одной стороны, конечно, было облегчение. Валя перестала реветь и опасность утопить квартиру в соленых женских слезах — миновала. Но с другой… Даже обидно стало. А вдруг это он так паршиво целуется, что она предпочла скрыться как можно быстрее. Тогда почему до сих пор находится в его квартире и не собирает в спешке сумки?
Голова пухла и разрывалась от роя мыслей. Они жалили его подобно ядовитым пчелам не давая уснуть. Серов крутился всю ночь. Взбивал подушку, раскрывался, укрывался, ходил на кухню пить воды и думал, думал, думал. И лишь под утро забылся сном, да таким крепким, что пропустил, как Валя тихонько выбралась из своей комнаты и убежала на работу, не дав Георгию возможность обсудить с ней сложившуюся ситуация. Да и главная повестка дня, а точнее вечера, никуда не делась. Из-за чего рыдала Валентина и как сдержать свои пудовые кулаки, которые так и норовят объяснить обидчику, что девочек обижать нельзя. Пусть и таких наглых.
Его разбудило яркое солнце и сосед с перфоратором. Козлина! На часах всего 8 утра, а он уже долбит, не давая людям выспаться на своем честно заработанном больничном.
Размяв немного руку, выпив крепкого кофе с холодными блинами, ибо тащить их до микроволновки слишком лень, Георгий решил прогуляться, в надежде, что на свежем воздухе голова всяко лучше работает.
Сам до конца не понял, как оказался у дверей Валиной пекарни. Будто в тумане все. Шел себе не спеша по тротуару, а потом взял такси словил. И вот стоит, как дурак, с ноги на ногу переминается, а решимости зайти почему-то нет.
Пока размышлял, в кондитерской началась неясная суматоха. Сначала выскочила девчушка и повесив табличку «закрыто», стала закрывать двери. Пришлось Гоше подскочить, да ногу в проем всунуть.
— Переучёт, — пыхтела девушка, пытаясь вытолкнуть ногу Серова и закрыть дверь.
— А я не за булочками, — хмыкнул Гоша и не подумав убрать ногу. Еще и рукой схватился за дверь и дернул чуть на себя, от чего подчинённая Вали, чуть ли не вылетела на улицу.
— Да хоть по наши души. Переучёт! — Татьяна, как гласил бейджик, уперлась пятками в пол и стала тянуть дверь на себя, то и дело постоянно оборачиваясь. Волосы, заплетенные в некогда искусную косу, торчали в разные стороны, щеки пунцовые еще и фырчит, как стадо недовольных ежей.
— Ваша мне без надобности, а вот вашей хозяйки… — многозначительно протянул Георгий.
— Еще один, — под нос буркнула Таня, но Серов отличался замечательным слухом, поэтому на данное заявление многозначительно изогнул бровь в немом вопросе. В смысле еще один?!
Однако, Татьяна и не думала отвечать, она с остервенением пыталась закрыть дверь. — Да отпустите Вы ее, наконец. Он же там ее изнасилует!
Заявление девушки, напрочь выбило все мысли из головы Георгия. Он даже злополучную дверь отпустил и ногу убрал, а когда очнулся, чтобы спросить кто и кого изнасилует, то Таня уже дважды повернула ключ в двери и исчезла из поля зрения.
Черт знает что творится! Он как дурак, приперся в эту кондитерскую, а у него перед носом дверь захлопнули без каких-либо объяснений. Правда, злится на данный факт никак не выходил. Наоборот с головой накрывала паника и чувство безысходности.
Нет, так не пойдет. Он, в конце концов, боец СОБР, а не сопливый юнец.
— Ну, Валентина! — процедил Гоша, сквозь зубы и нырнул в проулок, надеясь, что в пекарне есть в наличии черный ход или, на худой конец, окно, куда сможет пролезть его немаленькое тельце.
***
Таня застала меня за самым странным занятием в моей жизни. Я обрызгивала из пульверизатора свою кухню святой водой. Я даже ради этого попросила у всех стоящих на подоконнике, в торговом зале, цветов прощения, что их оборудование будет использовано в других целях. Ну а что?! На войне все средства хороши.
— А? — начала она, но я лишь отмахнулась. Да, не всегда меня можно увидеть в сером наглухо закрытом платье. Правда, бабушкино платье было немного побито молью и пахло так, будто его для своего туалета выбрали все мыши города, но я стоически терпела, лишь надеясь, что старания дадут результаты.
— Инспектор нечисть высшего порядка. Вряд ли его возьмет святая вода. Может осиновый кол принести?
— Кол? — действительно задумалась я. — Неси. Я сейчас пороюсь и чеснок поищу.
— Запахом сражать будете? — хохотнула Таня.
— Вообще-то ожерелье хотела сделать, но и твоя идея ничего, — закусила губу, пытаясь вспомнить, что еще хотела. — Можно еще ладан принести. Много ладана! У тебя нет знакомого священника?
— Нет, — отшатнулась от меня Таня. И чего спрашивается?! Ну подскочила резко, ну глаза горят, как у умалишенной, ну волосы начесаны и теперь напоминают воронье гнездо. Пугаться то, право, нечего. Я, между прочим, тоже нервничаю.
Пшикнула себе в лицо святой водой, радуясь, что сегодня не накрашена, не считая плотного слоя самого светлого консилера, что был в магазине. Из-за пару капель воды маска не слезет, а мне все легче. Может хоть немного голову освежит. Для верности брызнула и на Таню. Ибо нечего мне тут панику поднимать.
Татьяна моего жеста не оценила и с визгом из кухни унеслась, а я, поставив пульверизатор на стол, стала мерить шагами комнату, размышляя, что еще можно придумать этакого. Нет, это даже начинает меня веселить. Вместо того чтобы думать над тем, что я, как последняя идиотка, не воспользовалась вчера своим шансом, я ощущала себя героиней фильма «Один дома». Дурость, конечно. Но почему-то вот это ребячество позволяет не скатиться в банальную истерику.
Эта пекарня
