Давай прогуляем пары - Мария Манич
Захватив спортивные штаны, белую футболку и пару носков, плотно прикрываю дверь и иду к ванне, где скрылся Громов. Оттуда раздается шум воды, он опять моется или решил скинуть там способом напряжение? Воображение услужливо подкидывает пару картинок, где Матвей стоит под горячими струями душа, бьющими по его телу. Одной рукой упираясь в покрытую кафелем стену, а второй ритмично двигая ниже пояса.
Когда до меня доходит, о чем я думаю, пораженно округляю глаза, прижимая к груди вещи брата. Заношу кулак и стучусь в свою же ванну. Я выпровожу Матвея из квартиры, как только он оденется! Его присутствие дурно на меня влияете. Обычно в моей жизни нет месту всякому романтическому флеру и эротическом фантазиям. Я не смотрю фильмы о любви и не читаю книжки о взаимоотношении полов. Мне это не интересно. Дико и чуждо. Вот триллеры, детективы, лекции и семинаре по архитектуре это другой.
Всегда думала, что мой мозг немного сломался и работает не так, как положено ему работать у девятнадцатилетней девчонки. Вот у Таи все с этим нормально. Розовая вата, кисель и прочая романтическая фигня вместо мозгов.
— Открыто, — голос Громова из-за воды звучит глуховато.
— Ты одет? — спрашиваю осторожно, пялясь на золотистую дверную ручку. — Возьми вещи.
— Рискнешь проверить? Может продолжить, что начали в коридоре. Я, ты…
— Боже, да заткнусь уже! — рычу.
Как можно быть таким провокатором? Он берет меня на слабо на моей же территории.
Закатив глаза, тяну дверь на себя, собираясь швырнуть одежду не глядя. Но доносящийся звук открывающегося замка из прихожей и смеющиеся голоса родных, меняет все планы. Не думая о последствиях своего решения, забегаю в ванную и закрываюсь изнутри.
Глава 9
Решение импульсивное и не совсем обдуманное.
Никогда ещё не попадала в такую щекотливую ситуацию. Мысли хаотично мечутся в голове, так что виски простреливает боль. Или это из-за внезапного перепада температур. В коридоре было прохладно, в ванной Громов успел напарить так, что по спине начинает струиться пот, а волосы прилипают к шее и лбу. От влажности они пушатся ещё сильнее, чем обычно. Впору залезть к Матвею в ванну и, отобрав душевую лейку, освежиться. Только я этого делать не собираюсь, как и объяснять предкам, что в нашем санузле забыл голый парень. По крайней мере, сегодня. Вряд ли они поверят в то, что это лишь акт доброй воли по спасению Матвея от дяди Тагира. Скорее они решат, что в их отсутствие мы занимались сексом.
Представляю, как бы вытянулось лицо папы, распахнулись в недоумении и без того огромные глаза мамы. Андрей засмеялся бы как конь, а Савва полез бы в лоб с вопросами типа: какого лешего на незнакомом парне делают его вещи. Он тот ещё собственник.
Это знакомство точно стоит отложить до лучших времен.
О чём я вообще думаю? Каких времен?
Громова надо по-тихому выставить из квартиры и посыпать порог солью, чтобы не смел больше здесь появляться.
Глубоко вдохнув, медленно оборачиваюсь. Слава богу, Матвей додумался воспользоваться шторкой для ванны, а я думала, эта вещь бесполезна… Если б не она, то сейчас я наблюдала бы голую задницу незнакомого парня, а вместо этого рассматриваю ромбовидный узор под цвет кафеля.
Зеркало запотело, в воздухе клубится горячий пар. Громов решил свариться в кипятке? Не переставая шумит вода. Он ведь только был из душа? Какого лешего опять полез тратить чужую воду?
Это какой-то фетиш?
— Громов! Матвей… — шепчу, аккуратно ступая по влажному полу. — Я принесла одежду. Вылезай давай! Побыстрее!
— Коротышка? — вопросительные интонации в голосе по ту сторону шторы веселят. — Какого хрена ты там забыла?
— Ты сам предлагал на тебя посмотреть. Всё уже, передумал? — шиплю, сваливая принесённую одежду на стиральную машину. — И прекрати меня так называть! Можно быть повежливее, я вообще-то спасаю твою задницу…
— Ты умеешь удивлять… хочешь, залезай ко мне, согрею… Я как раз думаю о тебе.
— Говори потише, мы теперь не одни. — Пропускаю мимо ушей пустую болтовню.
В прихожей смеются братья. Мама звонит папе и напоминает об ужине в ресторане. Отец может и не приехать, особенно если внезапно вылезет внеплановая операция.
— Подашь полотенце? Хозяева нагрянули? — Громов заворачивает кран, и шум воды стихает. — У тебя проблемы будут из-за этого?
Тысяча и один вопрос, словно мы давние друзья. И его совсем не смущает, что я стою в метре от того места, где он принимает душ и, судя по запаху, воспользовался моим земляничным гелем.
Неожиданно смущает мысль о том, что голубая штора для ванны — это то немногое, что отделяет от меня голого и почти незнакомого парня.
Нет, я в курсе, как у них там всё устроено и даже не так давно в арт-студии рисовала на мастер-классе голого натурщика, весьма одарённого природой. Но то был профессиональный интерес. Эстетическая красота мужского тела. Плавные линии. Изгибы.
А сейчас я думаю совсем не о линиях на своих чертежах, и угол в девяносто градусов представляется в воображении иначе. Пристально вглядываюсь в мужскую тень. Похабщина.
Лера, что с тобой?!
Прочищаю горло и, схватив сухое полотенце с крючка, протягиваю Матвею.
— Хуже. Мои родители.
— Кто? — Судя по скрипу и приглушённому мату, Громов поскользнулся и растянулся в керамическом корыте.
Так ему и надо, горе-герою-любовнику. Сегодня явно не его день.
— Блть… копчик отбил. Ле-ра, мать твою, это шутки такие? — возмущенно, но голос наконец понизил.
И имя моё вспомнил. Какая прелесть.
— Шутка была про горничную. Упс. Не думала, что ты поведешься, — плююсь сарказмом.
Складываю руки на груди и прислушиваюсь, что творится за дверью.
Судя по голосам, братья расходятся по комнатам, а мама чем-то активно шуршит в прихожей. Боже, почему я пустила его в эту ванную, ближайшую ко входу? Одно лишнее движение, и мы спалимся!
— Лерун, это ты? — кричит она, проходя мимо нас. — Ты в порядке?
Вот ведь бли-и-ин. Ломиться сюда она, конечно, не будет, но вопросов избежать становится
