Измена. Второй шанс на любовь (СИ) - Русских Виктория

В кинотусовке он славится любителем красивых актрис. Не одна актриса получила роль через его постель. Что, в принципе, и не удивительно, такое положение дел не только в киноиндустрии. Я с Ольховским близко не знакома, пару раз пересекались по работе и на премьерах. Ну что ж, видимо настал и мой час познакомиться с ним поближе. А насколько поближе, станет понятно в самое ближайшее время.

Лиля приводит меня на берег озера, где в шезлонге у самой воды сидит Олег Юрьевич в фирменном спортивном костюме с удочкой в руках, ловит рыбу и провожает кровавый закат, виднеющийся за макушками елей.

– Привела Лебедеву, – отчитывается Лиля и исчезает.

– О! Катюша, привет! Молодец, что пришла, – смотрит на меня Ольховский снизу вверх из шезлонга.

– Добрый вечер, Олег Юрьевич, – подхожу к нему и останавливаюсь на безопасном расстоянии.

– Ну какой я тебе Юрьевич? – морщится он. – Просто Олег. Договорились?

– Договорились. Вызывали, Олег?

– Прям так уж и вызывал, – снова морщится. – Не вызывал, а пригласил! Расслабься, у нас неформальная обстановка. И ближе подходи, чего встала за километр? Я не кусаюсь.

Я осторожно приближаюсь к шезлонгу.

– А я вот, Катенька, решил вспомнить молодость, в юности рыбу любил ловить. А красота-то вокруг какая, а? Полюбуйся!

Ольховский показывает рукой на закат.

– Да, очень красиво, – соглашаюсь я сдержанно.

Ежусь от вечерней прохлады и жалею, что не накинула пуховый кардиган. Комары и мошки атакуют мои голые плечи и руки. Ольховский тоже раздраженно отгоняет от лица мошкару.

– Невозможно сидеть, зажрали, кровопийцы!

– Ой, Олег Юрьевич, кажется, у вас клюет! – кричу я и показываю пальцем на поплавок, скрывающийся под водой.

– Точно!!!

Ольховский делает резкий взмах удочкой и подсекает, пустой крючок вылетает из воды, летит по воздуху и приземляется прямо на меня, воткнувшись в волан платья на груди.

– Ай, вы меня поймали, Олег Юрьевич! – смеюсь я. – Спасибо, что не в глаз!

Пытаюсь отцепить от ткани крючок с застрявшей на нем зеленой водорослью.

– Вот так улов! Ай да рыба! – хохочет Ольховский и выбирается из шезлонга. – Погоди, сейчас я тебя отцеплю. Попалась, рыба моя золотая…

Бросает удочку в сторону, подходит ко мне и становится вплотную. Медленно отцепляет крючок, нарочно касаясь пальцами кожи на моей груди. У меня перехватывает дыхание, а лицо начинает гореть. Незаметно потихоньку отодвигаюсь от него назад.

– Ну вот, снял тебя с крючка, – показывает мне крючок.

– Спасибо. Так что вы хотели, Олег Юрьевич? – подчеркнуто холодным тоном спрашиваю я и отстраняюсь.

– Хотел. Разговор есть, – понижает голос до полушепота Ольховский и осматривается.

– Я слушаю.

– Пошли в мою машину, прокатимся.

– Куда? – опешив от неожиданности, уточняю я слабым голосом.

Волнение охватывает меня все больше с каждой минутой.

– В ресторан, там и поболтаем, и поужинаем нормально. А то разве ж это еда на вашей полевой кухне?

– А здесь есть поблизости рестораны?

– Есть. Пошли.

Ольховский безапелляционно берет меня за руку и ведет к машине. Я иду рядом, лихорадочно придумывая на ходу причину, по которой не смогу с ним поехать, но ничего дельного не придумывается. По дороге забегаю в вагончик и беру сумку с телефоном. В вагончике уже никого нет, видимо ребята пошли на вечерний променад по лесу подышать свежим воздухом.

Ольховский сажает меня в свою крутую иномарку. Садится за руль, дает по газам, и мы мчимся на скорости двести километров в час по темному загородному шоссе прямо в направлении кровавого заката.

Какое-то время едем молча под романтическую музыку.

– У тебя какие-то проблемы с Виталиком? – первый нарушает молчание Ольховский.

– Нет уже никаких проблем, – отрицаю я.

– А я слышал, твои щеки стали причиной раздора.

– Нет щек, нет и раздора.

– Ну ладно, смотри. Если какие-то проблемы, то сразу ко мне обращайся – мигом решим.

– Спасибо, Олег Юрьевич.

– Мы же договорились – просто Олег.

– Спасибо, Олег, – послушно поправляюсь я.

Поворачиваюсь к окну и смотрю на мелькающие в темноте деревья, показывая всем своим видом, что не намерена продолжать разговор.

– Так значит, Лебедева, ты у нас в разводе? – не отстает Ольховский.

– В разводе.

– Типа свободная женщина?

– Не совсем. Я с Никитой встречаюсь.

– Никита – сопляк. Зачем он тебе? И с Максимом правильно сделала, что развелась. Не пара он тебе.

– Почему?

– Мелко плавает.

– К чему этот разговор, Олег Юрьевич? – начинаю раздражаться я.

– К тому, что ты мне понравилась. Поняла?

Отрывает взгляд от дороги и многозначительно на меня смотрит. Я вся съеживаюсь под этим взглядом. От страха меня аж в пот бросает. Отвожу глаза и делаю вид, что ничего не понимаю.

– Не поняла, – кошу под дурочку и нервно смеюсь. – Вы на дорогу лучше смотрите, Олег Юрьевич, а то в кювет улетим…

– Не поняла? А так понятно?..

Ольховский неожиданно резко останавливает машину на обочине. Меня сильно откидывает сначала вперед, потом назад. Отстегивает ремень безопасности, поворачивается ко мне и наваливается всем своим могучим телом, вдавливая меня в сиденье. Одной рукой задирает платье и лезет руками в трусики. Другой хватает за грудь, покрывая поцелуями мое лицо и царапая щетиной нежную кожу.

– Давай, раздевайся скорее, я давно тебя хочу… – шепчет он хрипло, кусая мои губы.

В первые секунды я цепенею от ужаса и не могу пошевелиться, все тело становится ватным. Шок, ступор и горловой спазм как следствие. Меня никогда в жизни не насиловали, и я не знаю, что нужно предпринимать в такой ситуации. Наверное, бороться изо всех сил, отстаивая свою честь.

– Вы что?! Я думала вы продюсер, а вы насильник! – наконец, вырывается из меня вопль.

– Не ори, дура! Я продюсер!

Отпихиваю от себя Ольховского всеми силами. Но наши силы слишком неравны. Он скручивает меня в бараний рог и продолжает срывать платье, лапая меня за грудь и голые ноги.

– Не надо! Пожалуйста! – умоляю я сквозь слезы. – Уберите от меня свои щупальца!

В это мгновение я вспоминаю, что беременна. И откуда ни возьмись тут же появляются силы. Во мне просыпается тигрица. Рукой нащупывая на полу свою сумку и бью со всей дури Ольховского по голове.

– Да как вам не стыдно насиловать беременную женщину??? – в бешенстве ору я, продолжая колотить его по голове.

Ольховский ослабляет хватку и прикрывает голову руками.

– Беременная??? С какого перепугу?! Ты издеваешься надо мной, Лебедева?!

Вырывает из моих рук сумку и откидывается на сиденье, тяжело дыша.

– Это чистая правда! Я беременная!

Вырываю у него из рук сумку и прижимаю к груди.

– А как ты сниматься собираешься еще целый года, а? – гневно орет Ольховский.

– Может, сценарий переписать? – дрожащим голосом предлагаю я.

– А может, ты место сценариста займешь, а вместо меня – место генерального продюсера? Да хватит меня разыгрывать, идиота из меня делать! Беременная она…

Ольховский снова с новой силой наваливается на меня, и я понимаю, что мне конец. Крепко держит мои руки, и мне даже не ударить его сумкой по голове.

– Такая же беременная, как и я! – бормочет он, покрывая поцелуями мою шею. – Вместо благодарности лапшу мне на уши…

– Не надо! Отпустите!..

Чувствую губами его колючую щеку, мочку уха и… впиваюсь зубами в мочку.

– А-а-а!!! – орет Ольховский не своим голосом, выпускает мои руки и хватается за ухо. – Дура!!! Ну я тебе покажу…

Я отталкиваю его от себя и изо всех сил бью сумкой по голове. Быстро открываю дверь, выскакиваю из машины и бегу по шоссе навстречу едущему прямо на меня автомобилю.

Глава 10

Я не понимаю, в какой стороне Москва, и не знаю, как называется шоссе, на котором нахожусь. И если эта машина сейчас не остановится, неизвестно, когда поедет следующая. Тогда я останусь на дороге одна с Ольховским…