Люби меня - Елена Тодорова
Смущение, которое вызывает Шатохин, замирая на мне взглядом, в любой другой день вызвал бы дискомфорт. Но сейчас я радуюсь тому неожиданному эмоциональному переключению, что происходит внутри меня.
– Будешь сангрию? – ленивым жестом взбалтывает семисотграммовую бутылку. – Вкусная. Честно.
Облизывая губы, смотрит при этом так, что у меня на коже выступают мурашки.
Я принимаю бутылку. Прикладываясь к горлышку, отпиваю.
– Вкусная. Не соврал, – улыбаюсь.
Шатохин тоже.
Пульс продолжает шарашить в висках, а сердце – разбиваться о ребра, но я способна признать, что этот парень очень-очень красивый. И он об этом, конечно же, тоже знает. Уверенно берет меня за руку и ведет к костру.
– Не стоит бродить в таких местах в одиночку.
– А с тобой стоит? – встречая его взгляд, убеждаю себя, что он не пугает меня.
– Со мной тем более не стоит, – заявляет с ухмылкой, вызывая новую волну дрожи по моему телу.
О нем ходят ужасные истории. Шатохин использует девчонок. Он неразборчив. Работает не на качество, а на количество. Кажется, у него какая-то болезнь вроде патологической гиперсексуальности. За четыре года через его постель половина академии прошла. Он может вскружить голову любой. От него нужно держаться подальше. Я так и планировала.
Но сегодня мне очень больно. А он отвлекает меня от тяжелых эмоций.
– Как ты относишься к поцелуям? – спрашиваю я, выуживая какие-то резервные силы для кокетства.
– Исключительно положительно, – усмехается Шатохин. И тут же приглушенно добавляет: – Мы будем делать это. Сегодня.
– Я еще не решила, – остужаю его с улыбкой. – Но, да, вполне возможно, это случится.
– О, поверь мне, киса, это случится. И не только это.
– Ты чересчур самоуверен!
– Вообще, да… – снова взглядом заставляет гореть от смущения. – Но тебе это нравится, – подмечает, к моему стыду.
– Не уверена, честно.
– Не честно.
– Эм-м… Слушай…
Я сопротивляюсь изо всех сил, но что-то все же заставляет меня повернуть голову к плитам, мимо которых мы сейчас проходим. Ничего уже не жду, это происходит без моих молитв – Саша смотрит на нас. Сталкиваемся взглядами, и все вокруг будто темнотой накрывает.
Не успеваю понять, какие эмоции выражают его глаза. Кажется, что там есть неверие, ярость, тревога и страх. Только это невозможно. Должно быть, мои собственные чувства слишком сильно пьянят сознание.
Нервные клетки не способны мигрировать. Но мои в этот момент, совершенно точно, со всех уголков тела перебираются в грудь. Ее жалит с такой силой, что с губ срывается вздох.
– На пару слов, – слышу рядом с собой раньше, чем восприятие обновляется.
От звуков его голоса вздрагиваю. И малодушно радуюсь, что это сердитое требование адресовано не мне.
Я не собираюсь подсушивать. Мне это неинтересно, говорю я себе. Пока не вижу, как на лице Шатохина отражается ужас.
Что такого сказал ему Саша?
Он стоит ко мне спиной, и нет возможности хотя бы попробовать считать что-то по глазам.
– Пошел ты! – выпаливает Тоха, меряя Георгиева агрессивным взглядом. Из-за чего тот шагает ближе, и они буквально сталкиваются лбами. – Сука… Как тебя угораздило? Тебя-то?! Ты же не Чара! Ты – абсолют!
– Это не то! Совсем не то, что ты подумал, – отрицает Саша так же гневно. – Просто нехуй ее трогать!
Мне вдруг страшно становится. Обхватывая плечи руками, нерешительно топчусь на месте. Делаю шаг в их сторону и замираю.
Хорошая ли это идея? Подойти к ним?
Многие замечают эту ссору. Но не вмешиваются. Только наблюдают. И я не решаюсь.
В конце концов, кто я такая?
– Да уж попизди теперь… – смеется Шатохин. – А раз «совсем не то», конечно же, трону! Она хочет, чтобы я ее поцеловал! И я это сделаю! Как минимум это! А ты можешь идти на хрен! Еблан, блядь…
– Ты вкрай охуел?! Я сказал, не смей ее, мать твою, трогать! – рявкает Саша с таким надрывом, что я содрогаюсь и вновь инстинктивно вперед подаюсь.
Шатохин выкатывает фак и обходит его. Намеренно задевая плечом, валит прямиком на меня.
Успеваю лишь закричать, когда Георгиев оборачивается и, едва мазнув по мне каким-то совершенно неадекватным взглядом, дергает Шатохина обратно на себя и впечатывает в его лицо кулак.
11
Не хочу этого избегать.
© Соня Богданова
Оступившись на шаг, Шатохин пошатывается и плюется кровью, но принимает бой. Всаживает кулак Сашке прямо в глаз. Тотчас получает еще более мощный ответ – и снова в губы.
– Прекратите! – кричу я.
И визжу так, что сама глохну.
Оказываюсь рядом с Шатохиным как раз в тот момент, когда Фильфиневич заскакивает Георгиеву на спину. По габаритам у последнего, конечно, внушительное преимущество. Саша самый крепкий из всей пятерки. Все это понимают, поэтому вскоре сдерживаемых сил становится больше. Наконец, парням удается его заблокировать.
Шатохин сплевывает кровь и утирает майкой губы. Не понимаю, что его так веселит. Но он реально прется от ситуации.
– Ох, еба, как наш хладнокровный вскипел! – горланит нараспев с пронзительной издевкой. – Я, конечно, слышал, что раз в году и палка стреляет. Но чтобы дубина… Нет, не верил! От тебя, Прокурор, никак не ожидал!
Я невольно смотрю на Георгиева. Встречаюсь с его разъяренным, практически диким взглядом и тут же отворачиваюсь. Слишком сильные энергетические разряды с этим контактом получаю.
Мое тело выдает очень-очень странные реакции.
Мне вдруг значительно больнее, чем было до драки. Мне до сумасшествия волнительно. Мне страшно, стыдно, грустно, томительно и сладко.
Не понимаю, откуда все эти ощущения. Они не мои. Они будто искусственно в меня подсажены. Мой организм упорно отвергает их, и почему-то чувствую я себя так, словно меня от этого запредельного давления вот-вот разорвет на части.
Думала, что благодаря книгам уже все в этой жизни понимаю. Но то, что происходит сейчас, вообразить невозможно. К этому нельзя быть готовой. С этим очень трудно справиться.
Порывшись в сумке, достаю упаковку сухих салфеток и передаю их Шатохину. У Саши тоже кровь из брови сочится, но к нему я не рискую подходить. Намеренно отворачиваюсь. Все еще не знаю, что думать о причинах его срыва.
Неужели проблема во мне? Неужели я причина столь сильных эмоций?
Несмотря на свою одержимость, плохо знаю Георгиева. Но если даже Даню
